----> Спальня для девочек №1 Равенкло

Дорога по коридорам Хогвартса была даже чересчур быстрой – Челси как будто какая-та гиперактивная муха укусила, что она неслась, едва умудряясь не расшибаться об углы в большом количестве. Только когда девушка, не допускающая никаких мыслей, кроме как «Хоть это и каникулы, она меня убьет, если я не сдам книгу!», затормозила кроссовками с очень странным звуком у самих приоткрытых дверей библиотеки и заглянула внутрь, она поняла все оплошность своих действий.
– Челс, каникулы! Какие книги! Мадам Пиннс же в отпуске! – вырвалось от негодования и осознания собственной никчемности и забывчивости, после чего старая книга, между прочим, про всякие темные магические ордены, полетела на пол и, раскрывшись приземлилась аккурат у дверей. Челси же, закусив от досады губу до крови, присела у стенки, обняв колени и заглядывая внутрь читательского зала и книгохранилища.
Как и ожидалось, внимательный взгляд библиотекарши не заметил, да и вообще не заметил никого. Девушка же как будто не придавала своим наблюдениям значения, продолжая бурчать про себя, какая же она идиотка и как она могла подумать, что в каникулы кто-то будет с нее требовать вернуть книгу! Впрочем, она всегда доверяла интуиции, и раз какой-то черт дернул оставить теплую спальню и побежать сломя голову в библиотеку, значит, так надо было. Еще надо сказать, что Челси уже несколько дней начало терзать какое-то чувство невероятной тоски, не считая, конечно, ночных кошмаров, а это было не самым лучшим для нее знаком – что-то должно случиться, но она не знает, что, поэтому никому и не говорит.
«Так, но сидеть тут вот так вот, чуть ли не в реве, тоже не дело»
Внутренний голос был прав, на удивление, хотя его Челси очень и очень сильно не любила. Не любила, наверное, еще и потому, что это живущее внутри существо, живущее как будто отдельно от этой тонко чувствующей и впечатлительной девушки, было довольно часто право. Вдохнув и выдохнув, заправив выпавшие на лицо пряди за ухо, равенкловка поднялась и заглянула внутрь уже более основательно.
Вечер, тихо, никого. Наверное, никого, поэтому можно смело идти внутрь и все-таки положить книгу на стол мадам Пиннс, чтобы та не думала о мисс Фарэвейк плохо и понимала, что девушка все приносит вовремя. Но путь к столу библиотекарши не совсем состоялся – поскольку читательский зал находился посередине всей библиотеки, то мимо распластавшегося то ли на столе, то ли на стуле маленького гриффиндорца с пятого курса Челси не могла пройти мимо. И то, что открылось ее взору, вызвало просто неконтролируемый приступ хохота... А при учете того, что она довольно трогательно относилась к этому парнишке, Деннису Криви, и всегда поражалась тому, какой он весь непосредственный и шабутной, то долго не могла успокоиться, хотя чувствовала, что ей стыдно за свои прорвавшиеся эмоции.
Первый залп довольно тихого хохота разбил тишину библиотеки, хотя, кажется, она и так периодически разбивалась невольным храпом гриффиндорца. Нет, Челси явно умиляло то, как сползли у него штаны, являя миру просто мировые труселя, иначе не сказать, да и вообще его поза!.. Но набиравшее обороты смущение брало верх, и равенкловка, прижимая ладонь ко рту, чтобы смех не выбивался, отползла к ближайшему стеллажу с книгами и опустилась на пол, прижимая к себе колени и утыкаясь в них лицом. Продолжая неконтролируемо смеяться, Челси понимала, что это у нее получается на удивление громко и вот-вот должно разбудить, видимо, заработавшегося Криви... Многострадальная книжка, сподвигнувшая Челс на поход в библиотеку, все еще благополучно валялась в дверях библиотеки... Забывчивость – тоже жесткая штука.

Челси так и сидела бы, уткнувшись лицом в коленки и активно пытаясь успокоиться и не смеяться, ведь ситуация-то была несмешная – ну, заснул Дэннис, перетрудился, хоть и каникулы, но ведь учится, учится в отличие от некоторых!.. Но только девушка начала глотать воздух уже спокойнее, а не судорожными глотками, потому что его не хватало так давно, как послышался со стороны Криви еще и громоздкий звук. Челси инстинктивно поняла голову и увидела, что положение гриффиндорского блондинчика усугубилось – он упал со скамейки... У Челси, было, вырвался еще один взрыв хохота, но она резко зажала рот рукой, прикусив себе ладонь, лишь бы не засмеяться, ведь Криви это может быть неприятно. Мало того, что она смеялась над тем, как он ненароком уснул, так еще и смеяться над человеком, который пережил такое падение!.. Равенкловке не позволяла совесть, поэтому, кажется, на руке останутся синяки от довольно острых зубов. Попытавшись отвернуться, девушка умудрилась свалить с нижних полок какие-то книги, только теперь, справляясь с желанием засмеяться от своей неуклюжести, она испытывала стыд за себя и сжалась как будто в комок, закрывая непослушными белыми волосами лицо и стараясь не смотреть на Дэнниса.
Только, конечно, эта вся комичная ситуация не могла продолжаться долго. Во-первых, равенкловке было этого мальчишку немного жалко – ну, попал вот в такую ситуацию, первым порывом, на самом деле, было желание ему помочь, а не смеяться. Так и надо будет ему сказать, что она не хотела. Но она правда же не хотела!.. Хотя вообще он такой милый, и вообще мало кто заставляет эту странную, всегда кажущуюся зашуганной мышку с Равенкло искренне смеяться. А гриффиндорец, кажется, обычно одним своим появлением вызывает у нее смех – то споткнется и с улыбкой до ушей будет падать, ища в воздухе опору, то в дверной косяк врежется, опять-таки, не смывая огромную улыбку с лица и теряя огромные очки. Пятикурсник обладал, наверное, просто даром веселить эту девушку, только с чего – Челси даже думать не хотела. Конечно, можно было бы подумать, что он ее смущается, да только... Нет, нет, нет, мисс Фарэвейк искренне не хотела об этом думать. Не то, чтобы только этого ей не хватало, даже наоборот, она была и не против... Только от таких мыслей ей становилось в очередной раз смешно – только теперь от того, что она вообще об этом думает, не касаясь Криви-младшего. Но лучше вернуться к ситуации... Во-вторых, раз у они оба оказались в библиотеке, надо было как-то заговорить, причем возможность была подходящая – спросить гриффиндорца, не ушибся ли он....
«Только для начала перестать ржать как полная идиотка».
И все-таки, со смехом было покончено где-то за пару минут. Начиная уже нормально дышать , в том смысле, что не глотая воздух, но ощущая боль в мышцах живота, Челси отняла лицо от не упавших со стеллажа книг и, привычно моргая распахнутыми глазами, посмотрела в сторону Дэнниса – кажется, тот более менее привел себя в порядок, во всяком случае, расправил рубашку, нашел очки и натянул штаны, хотя те фиолетовые трусы с утятами...
«...это нечто. Какой же он забавный...»
Вдохнуть и выдохнуть, попытавшись улыбнуться и выйти из своего укрытия книгами – движения Челси как всегда были очень неуверенными и оттого довольно резкими. Надо было только встать, не задев ничего и не вызвав приступ хохота теперь у гриффиндорца, подойти к нему, спросить, не ушибся ли... Первый шаг во всем этом был сделан – Челс действительно встала, только вот как только она отошла от стеллажа, позади нее рухнуло несколько книжек...
– Мадам Пиннс меня прикончила бы за такое... – невольно вырвалось у девушки, когда она перевела взгляд на раскрывшиеся и криво упавшие книжки. Закусив до боли губу, она посмотрела на устроенное ей безобразие и, несмело делая шаги вперед, как будто опасаясь, что может и с паркетом что-то сделать, подошла к сидевшему на полу Дэннису, непонятно от чего покрасневшему, побелевшему, еще позеленения не хватало, на самом деле. Вобрав в легкие воздуха через сухие губы, девушка присела на корточки, осторожно, как будто боясь еще что-то вокруг разрушить, и посмотрела на парнишку по возможности сострадательным взглядом... Или виноватым? Скорее – виноватым, что, впрочем, было не особо заметно в распахнутом взгляде с расширенными зрачками. Челси продолжала активно кусать нижнюю губу, не зная, что сказать. Нет, сказать-то она понимала, что можно и даже нужно, но вот какие слова, да и вообще как... Судорожное понимание и противный внутренний голос твердили, что она в очередной раз ляпнет какую-нибудь очередную чушь – по-другому не умеет. Пока происходили все эти внутренние разговоры непонятного содержания, даже больше эмоциональной наполненности, Челси умудрилась сесть перед Дэннисом, прижав к себе колени и посмотрев на гриффиндорца из-под упавших на лицо белых прядей.
– Я тебя... напугала?.. Извини... Ты... сильно ушибся?..
«Ну вот, Челс, очередная – чушь! Ты предсказуема... а еще ему от этого легче не станет».
Челси готова была зажмуриться, по привычке опустить голову и взгляд в пол, но вместо этого продолжала мучить покусами нижнюю губу и смотреть на милого мальчишку, которому явно подходил его факультет – со своими светлыми волосами, торчащими во все стороны, и симпатичной мордашкой он явно был похож на львенка...

Во время рождественских каникул Хогвардс отдыхал от учеников. Тишина и спокойствие стояли плотной завесой в коридорах. Профессора готовились к предстоящему приезду студентов: кто-то чистил парадную мантию, кто-то готовился к занятиям, кто-то соблазнял юную студентку. Аргус Филч дремал у себя в каморке, раскачиваясь в кресло - качалке, и совершенно не хотел просыпаться и идти бродить по пустому замку. Он наслаждался своим одиночеством. Миссис Норрис, свернувшись клубком, отдыхала после злоупотребления  высококачественным фаршем. Происходило так называемое затишье перед бурей.
По длинному коридору со звуком приближающегося скоростного поезда  неслись два парня. На голове одного из них развевались яркие перья, как у индейца в праздник святой охоты, у второго же на шее болтался гриффиндорский шарф, как боа у эксцентричного сутенера. Забежав на пару минут на кухню, гриффиндорские мальчики затарились кое-какой пищей для ума и тела , и продолжили свой путь в направлении выручай-комнаты.
Финниган и Лонгботтом остановились в коридоре на седьмом этаже напротив портрета Барнабаса Спятившего. Теперь нужно только договориться о том, что именно будут представлять парни, что бы попасть внутрь.
-  Нам нужно большое помещение. И скамьи, - Невилль старался вспомнить чего ему не хватало на прошлых собраниях,  - Да, длинной скамьи! Можно без этих глупых подушечек. Сестры Патил все равно в своем Тадж Махале и до завтра не вернуться. Хотя вигвам мне бы не помешал бы,- правой рукой гриффиндорец поправил свой головной убор, а левой постучал по глухой стене. - Помнится, вход здесь!
Ребятушки поднатужились, воображая скромную обстановку зала, пару раз прошлись туда-сюда по коридору и перед ними начала вырисовываться секретная дверь, ведущая в выручай-комнату. Надовив на дверь двумя руками, они оказались в зале с развешанными траурными лентами под потолком и большим еловым венком перед портретом Дамблдора.
- Каждый раз одно и тоже. Уже семь месяцев подряд. Заколдованное место. – пробурчал Невилль в сторону, - Добрый вечер директор Дамблдор.
Невилль стащил с головы свой хулиганский трофей.
Ну нигде мне не дадут душу отвести…
- Мы собрание решили провести, вас вспомнить, новостями поделиться. Даже лимонные дольки принесли. 
Лонгботтом искренне улыбнулся, хоть и не очень удачно.

Ступеньки под ногами сейчас казались как никогда сложным препятствием. Нет, Бут был не пьян, хотя переодически его шатало и он полу-спотыкался. Дело было в том, что когда до собрания оставалось 10 минут Терри вспомнил про все неотнесенные в библиотеку книги и даже про письмо от родителей, которое до сих пор валялось где-то под кроватью, и чем не время прочитать его? Когда под ногами одни ступени да крутые завороты. Хорошо, что школу за семь лет можно было уже выучить как пять пальцев, поэтому двигаться получалось интуитивно.
Ровный почерк на желтой бумаге каждый год писал одно и то же, все эти пустые беспокойства и строгое отслеживание оценок, из-за такого вот и становишься ботаником, когда тебе за лишнее «хуже ожидаемого» сразу шлют разгневанную кричалку. На каждую прочитанную строчку в голове уже созревала ответная мысль, ровным счетом не рассказывающая ничего правдивого, но зато успокоительного для родителей. Впрочем, эта процедура гораздо легче торчание все каникулы дома и выслушивания подобного почти каждый день. Бут был даже рад, что смог провести каникулы в компании книг и его лучших друзей, которых тоже звали почему то «учебник по трансфигурации».
Когда путь был пройден, парень бережно свернул письмо в исходное положение и спрятал в карман пиджака. Перед дверью пришлось немного замяться, не то чтобы Бут был скромником, но некое волнение испытывал. Вечные разговоры с самим собой в духе
Ну что ты тормозишь? Открой дверь, улыбнись, поприветсвуй всех и сядь куда-нибудь или наконец уже провались сквозь пол.
Правда разговоры были мало утешительными, скорее раззадоривающими, несмотря на это Терри всегда выглядел настолько бестревожно, будто каждый день препарирует дохлых мышек посреди ночи, забирающихся в спальню (вероятнее всего они умирают на месте. То ли от шока, то ли от пронзительного аромата мальчишеских носков), а следственно уж такое мероприятие и подавно не вызовет в нем никакого волнения.
Приоткрыв тяжелую дубовую дверь он вошел в выручай-комнату и сразу же начал рассматривать интерьер. Это не совсем то, что он ожидал.
Ну а ты чего хотел? Мягких диванов и халявного огневиски?
В самом деле, Бут, мы же на собрание пришли. То есть ты..то есть хватит уже думать, у тебя это всегда плохо получалось, идиот.
Стены так и манили постучаться об них головой, которая должна была наконец перенестись в обстановку собрания, посвященному не заварным пирожным и не еще одной книжке, которую Бут никак не может вернуть в библиотеку, а бывшему директору школы.
Хотя, какая там строгость, когда перед глазами безбашенные гриффиндорцы, один из которых напоминает рыжего страуса, обклеенного перьями не в тех местах. Бут посмеялся, но не подал виду, скромно поправив очки и поприветствовав бывшего директора, наконец, прошел в комнату, заняв место у стены.

<<<<<<<<<<<<Совятня
Выбежав из совятни, Рейч взяла курс на седьмой этаж.Пару раз споткнуться всегда ее стихия, а наткнуться на Пивза?Это сущий ужас...когда он летел следом и распевал песни, вроде:
"Лексис и Лексис бродили по лесу.
Рейчел споткнулась, упала и нету.
Шарлотта кричит: помогите, мне страшно!
Оборотни - добрые, им все не важно."
Лексис хотелось остановится и вмазать ему по полное число, но это к огромному сожалению девушки было невозможно.Конечно надо было отделаться от этого чуда как можно быстрее, а и наче ОНО отправится за ней в комнату Так-и-Сяк.По огромному удивлению и счастью, от призрака она избавилась мгновенно...С помощью медлительной Макгонагал, которая как не странно оказалась поблизости.Услышав ее шаги Пивз смылся.А гриффиндорка продолжила путь, уже через несколько минут она оказалась напротив портрета Барнабаса Спятившего.Эта картина всегда смешила Рейч, обучать балету троллей?Да он и правда вздрюченный сумасшедший.Усмехнувшись, Лексис начала вспоминать как же пробраться в злосчастное помещение...Ходя туда сюда, девушку осенило.Нужно пройти мимо стены три раза, сосредоточившись на своём желании — тогда в стене появится дверь.Проделав все как подобает, на стене и впрямь появился проход.Пролезая через проем, девушка за что-то зацепилась и чуть неупала, но слава богу удержалась зацепившись рукой стенку.Неуклюжесть частенько ее подводила и сестра над ней постоянно посмеивалась.Оказавшись в выручай-комнате, которую называли еще комнатой Так-и-Сяк, девушку не сказать насторожило, не сказать что удивило, а скорее растрогало.Вполне возможно, что если комнатой один раз было найдено решение возникшей проблемы, она это решение применит в аналогичной ситуации.Сейчас это было не так.Все в комнатке отдавалось скорбью, по бывшему директору, любимейшему директору Рейч-Альбусу Дамблдору.Да уж, такое расположение было ужасным и на глазах девушки появилась слеза, которую Лексис мгновенно стерла уголком кофты.Вспомнив, что до сих пор держит в руке монету, Рейч безжалостно запихнула ее в карман и прошла к одной из скамьи.
-Привет..-тихо поздоровалась она со всеми кто уже находился в помещении.Три гриффиндоца, одна (не считая Рейч) гриффиндорка и один равенкловец.Как не странно в этом числе не было Шарлотты...должно быть та опаздывала или же вовсе еще не прибыла в школу.Изредка поглядывая на портрет директора, Рейчел преспокойно сидела на одной из скамьи, смотря в пустоту, хотя там и был камин.

--------------------(Франция)

Только прибыв в школу, Шарлотта почувствовала, что великолепное изобретение Гермионы - монетка, с закосом под галлеон, довольно агрессивно обожгла ей карман джинс, чуть не лишив девушку филейной части тела. Поспешно достав сие изобретение, она со вздохом засунула его в сумку. Вот так всегда, я может, хотела поспать... В принципе, Лексис могла спать бесконечно, так сказать любимое времяпровождение, но в этот раз, ей явно это не удастся. Горестно вздохнув и достав резинку для волос из сумки, в которой обитало все, девушка сделала неаккуратный хвостик, чтобы было быстрее нарезать круги по замку в поисках Выручай-комнаты.
Через минут десять брожения по седьмому этажу, Шарлотта, наконец, нашла картину, которая каждый раз ее умиляла. Позитивные шедевры, это ее слабость. Улыбнувшись, она немного побродила вперед-назад, проследив за контурами проявляющейся двери, неуверенно толкнула ее. Опасения были напрасны, девушка явно попала по адресу. Камин, столы, портрет директора и часть членов ОД. Переведя взгляд снова на Дамблдора, она слегка склонила голову в знак приветствия.
-Добрый вечер, профессор, – и радостно оглядев остальных, - Бонжур, я вижу, приготовления в самом разгаре?
Решив, что стоять в дверях, некультурно, Лексис двинула к сестре, которая почему-то сидела одна, что было необычно. Неуклюже плюхнувшись на скамью, она сонно потянулась.
-Блин, я так хочу спать... И ты чего здесь одна сидишь? Пошли поможем людям, чудо... -пихнув локтем Рэчел, возвестила она, -А кстати, где Миона?
Среди радостно вопящих гриффиндорцев и одного, тоже радостного, равенкловца подруги явно не затерялось, что было неожиданно. Правда, в тени колонны, кто-то стоял… Грэйнджер, что-ли?
-Гермиона, иди сюда, что ты там стоишь как сирота казанская?
И не дожидаясь реакции подруги, бодро вскочила с места и двинулась к ней. Обняв, Герми, которую она не видела целые каникулы, зато писала ей три раза в день, Шарлотта, радостно улыбаясь, потянула гриффиндорку к веселой компании.
-Мон ами, позвльте спросить, чем мы можем вам помочь?

Все произошло слишком неожиданно, как в кино бывает – сплошной экнш и ни секунды на то, чтобы осознать происходящее. То вокруг тебя все рушится, стоит повернуться, то существо, только что сидевшее донельзя смущенным, хватает за руку и тащит... Непонятно куда. Нет, было понятно куда – на собрание Ордена Феникса, в который Челси, если по-честному, вступила как все, в надежде, что ее станут немного иначе воспринимать, но всерьез она его не совсем воспринимала... Возможно, потому, что все остальное она воспринимала слишком всерьез, и на поистине важные вещи в ее беловолосой головке уже ничего не оставалось.
Пятикурсник вел ее уверенно, видно было, что он давно ждал этого, а вот случилась такая незадача в библиотеке и совсем выпало из головы. По ходу движение с Криви, Челси даже ничего сказать не могла, лишь успевала переставлять ноги, чтобы не отстать от шустрого гриффиндорца. Наверное, гриффиндорцы вообще были такие – быстрые, когда дело их касалось, отчаянные, но не совсем ответстенные... Но сейчас это было не самым важным. Мисс Фарэвейк вообще не представляла, что будет на собрании.
То, что директор погиб, конечно, приводило ее в совершенно искреннее отчаяние и уныние – девушка так привыкла к этому седовласому, пожилому господину, к тому, как он относился к ученикам, старался всем уделить внимание, какими бы они ни были... Он безумно любил питомцев своей школы, и то, что его не стало, могло бы стать завершающей точкой в ее истории – ну, Челси всегда была склонна к утрированию. Но дело было не совсем в этом. Начиналось что-то свершено страшное и невообразимое, по крайней мере, по ее ощущениям, именно из-за этого, хотя предпочитала другую причину выдавать, равенкловка осталась на каникулы школы. Кошмары не были уже связаны с бывшим возлюбленным, в них были абсолютно другие, по большей части, незнакомые лица, отвратительные ощущения и осознание надвигающейся беды. Челси никому не говорила о том, как ей тяжело это все переживать и как порой накатывается осознание из разряда маггловской депрессии «мы все умрем», как сложно справляться с липкой внутренней пустотой наперевес с ощущением обреченности... Никто не должен был знать, потому что Челси думала, что это лишь ее фантазия.
«Именно она, а ни нечто другое... И я им не ска...»
Привыкнув более менее к бегу Дэнниса, девушка даже смогла ловить вертящиеся в голове мысли, однако они тут же пропали или заменились новыми, когда пара учеников остановилась у какой-то стены и Криви начал колдовать в прямом смысле этого слова над стенкой и в итоге толкнул Челс вперед, в образовавшуюся дверь.
Оказавшись внутри, равенкловка, наверное, от шока, забыла, что она не одна и попятилась по стенке, закусывая до боли губы и рассматривая собравшихся уже в Выручай-комнате гриффиндорцев. Да, кажется, были только они, и от этого осознания у Челси в прямом смысле ушло сердце в пятки, по-другому свой дискомфорт она описать не могла.
Все сидели на скамейках, взяв в руки, на удивление, пластиковые стаканчики, а рядом со входом был портрет Дамблдора, на который девушка лишь покосилась, а потом и нервно сглотнула от привычного радостно-уставшего выражения лица директора и его очков половинок, скрывающих голубые, по-детски голубые глаза. Лишь потом, переведя взгляд на собравшихся, Челси поняла, что лучше бы она провалится сквозь пол, и в который раз ругала себя за некоторые сотворенные вещи. Нет, тут были знакомые лица... Но со всеми ними она как-то не общалась – не случалось, что дискомфорт усиливало.
«Кажется, они все уже начали...»
Как только девушка влетела, точнее, была впихнута в комнату, до ее ушек донеслось одно  – «..скажи пару слов». Кто и кому это говорил, она не знала и знать не очень хотела. Да и привлекать внимание тоже было не в ее планах и желаниях. Но делать было нечего – раз оказалась в неположенном месте, хоть и в положенное время, надо что-то делать. А именно – взять себя в руки, извиниться и сесть куда-нибудь. Но вместо этого, пытаясь сделать шаг вперед, Челс зацепилась кроссовком за какой-то выступ на полу и с оглушительным для своей маленькой массы звуком упала вниз, радуясь, что успела подставить руки.
– Простите... – выдавила из себя девушка, начиная подниматься и активно краснеть, что обычно не позволял оттенок кожи. Во всяком случае, от такого конфуза у равенкловки горело лицо и уши, в частности, да и выражение на прикрытом непослушными белыми волосами лице было крайне виноватое. Челси попыталась встать, но так и застыла, оказавшись присевшей на одно колено, так как поднятое от падения было, все-таки, пострадавшим и побаливало...

Нервно расправляя салфетки, Шеймус пытался успокоиться и взять себя в руки.
Финниган, перестань. Что ты краснеешь, как хаффлапаффская первокурсница? Полгода уже прошло. Нельзя так долго хотеть одного человека!
Рассердившись, он тихо зарычал, сминая в руках очередную салфетку, и закинул её в самый дальний угол зала. Тело бессовестно предавало ирландца. Но гриффиндорцы - народ упорный, поэтому Финниган не собирался проигрывать собственным желаниям. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и натянуто улыбнулся.
Вроде отпустило..
Тем временем народ всё прибывал. Сёстры Лексис помогали накрывать на стол, кто-то просто стоял в стороне и наблюдал за приготовлениями. И все, не сговариваясь, избегали смотреть на портрет директора. Наконец-то появилась Гермиона. Без Гарри и Рона, совсем одна. Поттер должен был прийти чуть позже, а вот Рон проводил последний день каникул у себя в Норе. Шеймус оглядел присутствующих и с удивлением заметил, что никто не улыбается. Все подавленно молчали, и в комнате царила атмосфера уныния, грусти и сожаления.
Да уж, Финниган. Устроили поминочки, нечего сказать.. Близнецов Уизли на тебя нет!
Вспомнив о школьных баламутах, Шеймус хитро улыбнулся. В голове пару раз щёлкнула и зажглась лампочка. Дело оставалось за малым.
Пока Невилль разливал по пластиковым стаканчикам сливочное пиво, ирландец незаметно стащил со стола бутылку огневиски и прошмыгнул к соседнему столу, на котором стоял поднос с чаем. Над изящными фарфоровыми кружками витал свежий аромат мятного чая. Тихо смеясь, Финниган в каждую чашку добавил немного огневиски, примерно чайную ложку.
Отлично! Вкус никто не почувствует, а напряжение спадёт.
Кивнув самому себя, он подхватил поднос и подошёл к центральному столу, за которым сидели все собравшиеся.
- Нев, дружище! Ты не тем их поишь! Давай лучше я. - С этими словами он всунул каждому в руки по чашке чая, взял одну себе и, забравшись на скамейку, постучал ногтем по кружке, требуя общего внимания.
- Господа Отряд! Мы собрались здесь, чтобы почтить светлую память благороднейшего из благороднейших, всеми любимого и обожаемого Альбуса Персиваля Дамблдора, нашего директора! Именно поэтому вы видите на столе только сладкий чай и засахаренные лимонные дольки! Но он был бы крайне расстроен, если бы знал, что мы грустим о его уходе. Так что, давайте радоваться жизни! - Финниган поднял кружку вверх и взглянул на своих слушателей, ожидая поддержки. Улыбка тут же слетела с его лица. Несколько человек недоумённо уставились на гриффиндорца, в их глазах читалось что-то вроде презрения. В глазах у девушек стояли слёзы. Остальные отсутствующим взглядом взирали на портрет в золочёной раме. Шеймус смущённо закашлялся и продолжил более низким тоном, убирая из голоса нотки веселья:
- Кхм. Простите, ребята. Не мастер я серьёзных речей.. - Ирландец сделал паузу. - Я знаю, он для всех нас был не только велики волшебником, но и добрейшим человеком, который всегда был готов помочь дуракам-студентам, всегда старался нас понять.. Нужды своих учеников он зачастую ставил выше законов Министерства, доверял нам больше, чем того требовал здравый смысл. Чёрт побери, да он даже слизеринцам верил! Мировой был старик! - срывающимся голосом почти прокричал Шеймус. Он шмыгнул носом и опасливо покосился на портрет. Директор повернулся боком, натянув шляпу на глаза. В его усах и бороде блестели слёзы.
Финниган судорожно вздохнул и, чтобы самому не зарыдать, залпом осушил свою кружку. По телу прокатилась волна тепла. Переведя дыхание, он повернулся к подруге.
- Гермиона, давай ты.. - Финниган опустился на своё место и рассеянно уставился на пустую кружку.

Неплохой вечер для неплохого дня. Может, конечно, все и перемениться. В ту или иную сторону. Ханна Эббот как обычно опаздывала. Откуда взялась эта привычка ужаснейшая и срочно призывающая искоренить ее, Ханна не знала. По пути как всегда попадется какой-то первокурснник, который со слезами на глазах будет что-то невнятное бормотать. Нужно время чтобы дрожащий студент расскажет свою проблему. Обычно она такая смешная. Улыбаясь, Эббот берет за руку и ведет несчастного студента то в библиотеку, то опять в гостиную Хаффлпаффа.
Так или иначе она добралась до предполагаемого расположения Выручай - комнаты.
ох...
Осталось всего ничего. Просто зайти. А что-то не давало это сделать. Глаза автоматически смотрели вниз и искали что-то на полу. Может что-то интересненькое и найдут. Прошли уже целые длинние, кажется в длиной бесконечность, каникулы. А он...Девушка тяжело вздохнула.
Подправив шарф на желтой кофте, Ханна нашарив вход, привычным образом ввалилась в комнату. Чертыхнувшись, девушка отметила что опоздала и прилично. Махнув рукой всем, она тихо подошла к столу и с любопытством осмотрела каждого, чтобы освоиться. Шеймус говорил речь. В голосе была чистая искренность, которая не могла оставить никого в этой комнате равнодушным.
Большой портрет директора, совсем не расстраивал. Даже как-то наоборот. Придавал сил. С ним или без него у них идея и стремление к победе. Это главное. Может белокурая голова Эбботи ошибалась.
Мировой был старик!
Ханна не могла не улыбнуться. Лицо озарилось улыбкой и в голове всплывали образы, воспоминания. Улыбаясь, девушка повернулась влево и увидела Нева. Еле "оттащив" свой взгяд от его лица, Эббот перевела взгляд на Гермиону.
Ничего не было такого, что не давало надежды на худшее. Борьба с пожирателями? Будет трудно для Эббот и не только для нее. Но, впереди обязательно будет то, о чем, мечтают многие. Кажется, Ханночка опять замечталась. Встряхнув волосами, она секундно посмотрела на гриффиндорца. Сжав руки внимательно посмотрела на Гермиону.

Стоять у колонны с отчужденным видом, вот истинная Гермиона.Народ быстро прибывал, кто-то сконфуженно толпился в проходе, а кто-то падал на ровном месте.Скажем это даже позабавило.Первым кто проявил смелость подойти к девушке, оказался не кто иной, как Шарлотта.Та в два шага поборола расстояние, и со словами -Гермиона, иди сюда, что ты там стоишь как сирота казанская? заключила в объятьях, так сказать...Это не было не неожиданно, скорее очевидно, вспомнив как подруга заваливала письмами на рождественских каникулах, да и вообще на любых выездах из школы, Грейнджер улыбнулась и похлопала Лексис по спине.Отстранившись, Лотта с довольным видом потянулась к столу волоча за собой Гермиону.Обстановка была весьма и весьма ободряющая, у одного из деревянных резных столов суетились Невилль и Шеймус  весело расставляя стаканчики и многие другие запасы, наверняка взятые с кухни, мысли о ней даже разозлили бедную Герм опять домашние эльфы...Как можно пользоваться их доверием?с возмущением думала, девушка, но решила умолчать и не выставлять в Выручай комнате акцию Г-А-В-Н-Э(Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов).Конечно организация самоликвидировалась, но постоянные напоминание о рабстве домовых эльфов, выводили гриффиндорку из себя.Как не странно бокальчики были пластмассовыми. Да уж, можно было и стеклянные попробовать...пролетело в голове и Герм полезла за палочкой, но насмешливый взгляд Рэйчел ее остановил.Присев на лавку, Гермиона с вялой гримасой, уставилась на собственные колени.Неожиданно на правое плечо, опустилась чья-то рука, оторвав взгляд, от пола Миона бросила взгляд через себя. Джинни...улыбнувшись подруге, Миона похлопала по скамейке, мол присаживайся дорогая.Поглядывая, то на портрет Дамблдора, то на излюбленные лица членов отряда, на Миону нахлынуло уныние.Не так что бы такое настроение было у нее одной, просто девушке было непривычно находится в комнате зная, что Рона и Гарри нет рядом.Все ждали чего-то торжественного и когда, Шеймус с необычайно ехидным видом разлил чаек по фарфоровым довольно милым кружечкам, в стенах Так-и-Сяк повисло гробовое молчание.Все явно ждали чьей-то речи и это довольно сильно напрягло, похоже что Грейнджер так просто неотвертеться.... Точно Лонгботом и Финниган как я раньше не догадалась, короли сегодняшнего вечера! выдохнула девушка ибо Шеймус с серьезным видом поднялся со стула.Начало речи парня, Гермиону просто возмутило, а в особенности эта его последняя фраза: Так что, давайте радоваться жизни! Боже...
на лице гриффиндорки просияла ухмылка, а мальчик и впрямь не мог подготовить речь заранее, зная что именно ему предстоит ее произнести. Сам вызвался...пожав плечами пробормотала она, при чем как можно тише.На этом Финиган не покончил, мало того более серьезным тоном продолжил...Так-то лучше Мировой был старик! -закончил он и практически срывющимся голосом добавил: - Гермиона, давай ты.. - Этим все и должно было закончиться.Услышав свое имя девушка не на шутку растерялась, осмотрев лица друзей, убедилась что все ждут продолжения.Вздохнув Грейнджер приподнялась и закусив губу начала импровизировать:Прошлый год закочился для всех нас очень плачевно.Погиб величайший волшебник нашего времени.Но самое главное, погиб наш друг, наш союзник и наш директор...что не мало важно- тише добавила девушка и снова вздохнула. -Он обладал живым чувством юмора, даже несколько причудливым.Юмор Дамблдора был частенько неожидан и нередко разряжал обстановку.-уже с улыбкой, проговорила девушка. -Дамблдор также глубоко понимал силу настоящей любви.А главное- верил, что в каждом человеке есть добро. Только иногда оно очень глубоко спрятано. "Бывает, что только вера в человека пробуждает в нём его лучшие качества." так говорил величайший маг столетия.Он великолепно разбирался в том, кто заслуживал доверия, а кто только пытался в доверие втереться.Меня всегда поражали его способности, ну например владение невербальным методом заклинания.-усмехнулась Миона  -И наконец, если угодно - блестящий маг, выдающийся психолог, гениальный стратег, он, если хотите, — полководец, ведущий многолетнюю и такую сложную борьбу с Волан де Мортом.-последнее имя, Гермиона выговорила с трудом - И если в этой борьбе приходится чем-то, а то и кем-то жертвовать ради конечной цели, Дамблдор шел на эти жертвы. Даже если речь шла о нём самом...-заключила девушка и взглянула на портрет профессора. -Я думаю он был бы только рад узнать, что мы продолжаем это дело...-В глазах у девушки заблестели слезы и она присев на место стерла их, кончиком мантии -За Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора, лушего директора школы чародейства и волшебства Хогвартс- подняв свою кружку объявила девушка.Глотнув чая, Миона поморщилась -Что вы туда добавили?-посмотрев на Шейма и Невилла пробормотала гриффиндорка.

...Резиденция "Ро и ко"

     Бон спускался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Школа во время каникул пустовала, все пользовались последними днями отдыха, набивали животы, танцевали самбу, горланили на всю Снейповскую и делали прочее-прочее, что так мило в годы подросткового сумасшествия. Это радовало Рона.
     Нет, не то, что все шизики, а то, что было пусто. Когда ты в школе невесть сколько времени торчишь, то тебя все знают и ты знаешь всех. Это порядком надоедает. Почему? Вот представьте: идешь ты по коридору, а вокруг полным полно знакомых людей. И с каждым нужно поздороваться, пожать руку, улыбнуться истинно роновской улыбочкой(милой улыбочкой рыжего недотепы. Запатентовано Мерлин знает когда), поинтересоваться, как дела и сказать что-нибудь приятное. Единственная отдушина-враги, с ними любезничать не надо, но злится и выдавать хоть что-то путное в ответ на их выпады приходится. Правда, последнее у него редко удается, но Бон как истинный гриффиндорец и неисправимый оптимист надеется, что как-нибудь утрет всем им нос. Но не сейчас. Он слишком занят до человекообразных слизней.
     Оказавшись в коридоре, Рон во истину воровато огляделся кругом. Да, конечно, замок во время каникул пустует, но не до такой же степени... Мозговой процесс последнего мальчика семьи Уизли начал судорожно соображать, в чем суд да дело. Приблизительно через пол минуты ответ был найден...
     О Мерлин! От этого истошного крика, точнее, восклицания(ведь старосты не вопят на всю школу, им не положено) с черепицы на крыше взлетела парочка самодовольных голубей. Резвым ураганчиком Бон полетел в Выручай комнату, молясь... о чем, он сам не понимал. Перед самой дверью он резко затормозил, буквально не протаранив курносым носом дверь.
     Так, тишина и спокойствие. Проведем оценку ситуации... Рон походил туда-сюда по коридору, пытаясь собрать мысли в кучку и воспроизвести желание, которое явило бы вход на собрание миру грешному. После пятого или десятого(в нумерологии Рон не очень силен) она появилась. Рон осторожно приложил ухо к двери, напряжено, почти без единого вздоха, слушая, что творится в комнате(удлинители ушей сейчас оказались бы весьма кстати). Собрание было в самом разгаре, послышался голос друга Бона, Шеймуса. Хотя слов и было не разобрать, чувствовалось, что парень волнуется. Рон слготнул, кадык по его худой шее захдил туда сюда, горло высохло, а кончики пальцев стали влажными.
     Он был таким идиотом... Он действительно идиот, и сейчас он спокойно бы согласился с Гермионой, которая так часто ему это повторяет(только в более корректной форме). Дамблдор умер. Рон до сих пор не верил в то, что это случилось на самом деле. Вся процессия его похорон, эта статья... Эти глупые, по мнению Бона, вещи так и не заставили поверить парня в произошедшее. Словно эта жизнь нереальна, словно это очередная злая шутка близнецов. Не более. С каждым напоминанием кусочек души Рона угасал, отрывался и терялся, и тем ужаснее было это осознание сейчас. Уизли покраснел, подумав, что он оскорбил саму память о директоре, опоздав на заседание. Защипали уголки глаз, и Рон с остервенением закусил губу.
     Нельзя было уходить. Он осторожно, на пределе своих реальных и нереальных возможностей, отворил дверь. Его появление, к великому облегчению, никто не заметил, все взгляды, такие же сочувственные, преисполненные светлой памяти и полные надежды и веры, были направлены на... Гермиону. Ее попросили сказать пару слов. Это было видно по ее слегка растерянному взгляду, который тут же испарился, когда она взяла себя в руки и спрятала слабость куда подальше. Рону хотелось подать знак, что она не одна, чтобы ей было легче, но чувство вины все еще не проходило, да и Гермиона могла бы и не обрадоваться его появлению, лишь бы рассердилась, что он опоздал... Поэтому парень осторожно облокотился на стенку(все места были заняты, да и зачем садиться).
     Эмоции подруги менялись с каждм словом, и Рон ловил каждое изменение ее лица. Он почти не вслушивался в слова, но ощущал их в этой легкой улыбке, в этой усмешке, в этих слезах. Его горло опять пересохло, ему вновь стало неудобно, а руки показались такими длинными, что Рон спрятал их в карманы. Потом он опустил голову. Его рыжие космы, отросшие за зимные каникулы и так не обрезанные матерью(не успела просто-Рон раньше сбежал) упали на его лицо.
     Все пили, чокаясь. Некоторые плакали, некоторые улыбались, но всех объединяла любовь к великому волшебнику, надежда в будущее. В будущее, которое наступит.

И как всегда, Александра опоздала на собрание в Выручай-комнате. Да-да-да! Эта девушка умела опаздывать и преподносить себя не в лучшем варианте во время прибытия. Всю дорогу, Саша думала о том, что её просто убьют. Тем более, сегодня было не совсем обычное собрание. Сегодня - вспоминали покойного профессора Дамболдора. И о Мерлин! Алекс всё-таки даже на такое событие опоздала!
Девушка вошла в выручай-комнату. Она не знала, на сколько её заметят или нет, было ясно одно, она вошла поздновато. На её глаза, первой попалась Гермиона, которая держала в руках какой-то сосуд, из далека его не было видно, но было видно, что содержимое этого сосуда, ей совершенно не понравилось. Лекс взглянула на её лицо, оно было не очень довольным, и её взор, был обращён на Шеймуса и Невилла. Алекс улыбнулась. Девушка осмотрела помещение Выручай-комнаты. Она пыталась найти глазами, хоть одного своего друга. Но она нашла только лишь Терри и Джинни
-Ну ладно... Хоть кто-то! А то я думала я тут совершенно одна буду! Уверенным и быстром шагом, Александра направилась к Джинни Уизли - лучшей подруге и хорошему советчику. Как всегда, в голове была каша мыслей. Всё смешалось. Она вспомнила, как убежала от ребят, якобы ей надо было куда-то смотаться, но куда-то смотаться не получилось, и поэтому, до собрания, Саша торчала в Лондоне. Как всегда, пытаясь найти что-нибудь не обычное, в совершенно привычном. Но когда девушка вошла сюда, она, конечно же, была сильно потрясена. Комната очень изменилась. Её пугали чёрные, траурные ленты и цветы с венками. На миг, стало очень грустно. Пока Саша шла к своей подруге, она посмотрела на камин, а точнее поверх него. Там, висел портрет её любимого профессора, покойного Альбуса Дамболдора. Смотря на эту картину, даже не верилось, что он уже умер. Волна сомнений и горечи нахлынуло внутрь Лекс. Захотелось заплакать, но девушка постаралась себя сдерживать. Она глубоко вздохнула и спокойно выдохнула. Увидев пару тройку знакомых лиц, Алекс дружелюбно поздоровалась.
-Привет, привет ребята!
Наконец, Александра своей лёгкой походкой, подпорхнула к подруге и с широкой улыбкой поздоровалась с ней.
-Приветствую тебя, мой пустынный уголок! Александра тихонько рассмеялась, и посмотрела своими глазами на рыженькую девочку по имени Джинни.
-Ну привет Джинни! Как хорошо, что ты пришла раньше меня! Ты извини, что я тогда от вас убежала, появились срочные дела! Которые, я так и не выполнила...
Последнюю фразу, Александра сказала тихо и почесав затылок. Затем, Александра вспомнила про двух братьев Уизли, которых тут явно не было.
-Джинни, а где Фред и... Джордж? Они же обещали прийти сюда! Возмущённым тоном сказала Саша.
-Ну, а если они не придут! То пускай пеняют на себя! Недовольно промямлила девушка, стараясь скрыть своё очень большое недовольство, а особенно в адрес Джорджа.

У нас не хватает силы характера, чтобы
покорно следовать всем велениям рассудка
(Франсуа Ларошфуко).

     Один виток, другой, поворот, вправо, влево. В сознании мелькают обрывки воспоминаний. Их много, они непоследовательны и призрачны, но каждая их крупица важна. Лишь потому, что она хранит в себе часть души...
     Резкое пробуждение. Словно свежий воздух эти слова. Рон поднял голову. Челси. Голос ее неуверенный, сама она готова была сквозь землю провалиться, но ее слова. "Пока сидим... и пьем чай с мятой"... заставили проснуться. Сказать себе стоп. Стоп этому никому ненужному самобичеванию, стоп своим мыслям, стоп этой пустой скорби. Но она замолчала. Почему? Она... боится? Кого? Нас? Олух... какой же я олух.
     Рон готов был сквозь землю провалиться от стыда. Но делать что-то надо было. И опять он по какому-то смутному пониманию, что надо и что не надо, не известно откуда взявшемуся, Рон сделал шаг. Еще один. Неуверенно. В миг представилась возможность вернуться на место, в этот уже так полюбившийся уголок, вжаться в него еще сильнее и...так и простоять все оставшееся время. Неуклюже. Кто сказал, что у него в роду нет мишек? Пусть хоть сто раз трясут своим семейным древом, но это фирменное роновское покачивание из стороны в сторону при ходьбе может достаться только от них. Или от Тонкс? Она же его какая-то там или кузина, или тетя, или еще кто-то там. Или нет? Сложно помнить, когда почти вся Англия у тебя в родственниках.
    Начинать говорить всегда сложно. Голос не слушается, срываясь то вниз, то переходя на верхние тона, слова скачут, теряются и путаются. Еще более сложнее говорить перед таким количеством людей. Рон не оратор. Да что там, он даже тосты никогда нормально не произносил, все время перебиваемый нетерпеливыми соратниками. Но сейчас надо. Почему? Рон не знает. Он много чего не знает. Но опять это незамысловатое "надо". Откуда оно у него? Видимо, у каждого гриффиндорца оно зашито в сознании. Шляпа видит эту корочку и тут же отправляет на красный факультет. Да, тайна открыта, ставки сделаны, карты раскрыты или как-то еще там...
     Вдох. Еще один. Совсем короткий, лишь для того, чтобы почувствовать, что он не разучился дышать. Какая глупость эти мысли... Рон всегда мыслит глупо. У него либо не хватает сил нормально сформулировать в сознании свою идею, либо он просто недалек, но так и есть. Какая-то часть сознания надеется, на первое, намекая о богатом потенциале, другой же напевать на все.
     Все смотрят на него. Ждут. Чего? Его выступления. Ведь по идее кто-то должен толкнуть речь сейчас. Пусть даже не Гарри, который ходит сейчас неизвестно где(новая тема-где же он ходит?), пусть не Гермиона, пусть не Шейм, который что-то все же пытался сказать. Ну да, пусть тогда этот рыжий болван что-нибудь скажет. Ну и ладно, что тупость, зато он лучший друг героя, ему можно.
     Нужно как-то обратиться к ним. Друзья? Возможно. Ведь все они его... друзья, каждого он знает в лицо и по имени может назвать, он помнит, как веселился с каждым или попросту разговаривал. Но нет, не хочется. Дорогие? Сразу вспомнилась Амбридж и ее "Мы с вами обязательно подружимся". Нет, не то. Так сложно. Может, просто начать? Без всяких вступлений и прочего?
     -Мы с вами вс знаем, для чего создавался ОД. Но я все-таки напомню,-голос показался каким-то неродным, но спасибо ему, что не дрожал и был тверд.-Отряд Дамблдора был создан несогласными учениками. Учениками, которые были против. Против всего того, что творилось вокруг. Мы свято верили, что можем изменить все сами. Ведь мы дети. И, да-да, вспомним наших родителей и их пафосные фразы-мы будущее. Но этому самому будущему запретили жить. Вот так создалось ОД.
     Те времена уже давно канули в лету, теперь мы спокойно можем собраться здесь. И, кажется, с уходом опасности и риска, ушло и понимание, что мы делаем вообще. Кому мы верим? Против кого идем? Против Амбридж? На первых порах да. Но потом злость, ярость и протест против ее действий перешел к претензиям всему. К правительству, которое откровенно закрывало глаза на происходящее и только вставляло палки в колеса. Да вспомнить даже небезызвестный Пророк... Многие... многие верили его лживым выпадам. А сейчас он восхваляет Мальчика-который-выжил, выражает скорбь по потере "величайшего волшебника, директора школы Хогвартс, кавалера ордена Мерлина первой степени, члена Визенгамота...",-Рон много раз перечитывал прощальную статью о нем, пытаясь осознать, что все происходящее не вымысел, поэтому запомнил это.-Но мы... мы забыли нашего главного врага. Того-ког...-Рон запнулся на мгновение и исправился-Волан-де-Морта.-Сознание того, что он сказал это имя, самим своим звучанием навевавшее ужас, дало ему сил, и он продолжил.-Да, мы своими собраниями восставали против произвола в школе, мы восставали против того, что в наш уютный мирок кто-то ворвался, что кто-то руками выдирал то, что мы считали правильным. Но вдумайтесь в название. Хоть раз скажите не ОД, а Отряд Дамблдора. И все станет на свои места.
     Вы можете сказать, что мы можем сделать? Ведь мы всего лишь ученики. Но что могли мы тогда? Мы были намного моложе, но мне кажется, что пороха и желания жить и бороться у нас было больше, чем сейчас. Для чего мы рисковали исключением из школы, тайно здесь собираясь? Для того, чтобы сейчас опустить руки, начать жалеть себя? Сказать себе, что мы... язык не поворачивается сказать "проиграли".
     Я не хочу говорить сейчас, что кто со мной, тот герой. Я просто говорю, что не время скорбеть. У нас чертовски не хватает времени даже на то, чтобы школу окончить.
     Рон на минуту замолк. Вокруг царила тишина, никто, казалось, не позволял себе шевельнуться. Пару глубоких вздохов, и он продолжил спокойным, слегка приглушенным, но не менее уверенным голосом:
     -Мне все равно, согласны вы со мной или нет. Я один могу ойти куда-то сейчас. Да, я буду сумашедшим придурком. Сумашедшим мертвым придурком. Но это не важно. Ведь я сделаю хоть что-то лучшее, чем сидеть на одном месте и жалеть себя. Я просто пойду и убью кого-нибудь! И пусть я даже не смогу сделать это Авадой, потому что сил и мозгов не хватит, пусть. Я откину прочь палочку и буду драться, впуская в ход и зубы, и кулаки, и натренированные квиддичем ноги... Я просто сделаю это.  А вы можете выпить за мой упокой и начать молиться о спасении. Оно вам поможет наверняка...

Паника, простая такая, человеческая, когда мысли внутри лихорадочно мечутся, в прямом смысле разрывая не только голову, но и все твое существо. Паника была не столько от стыда, который, само собой, присутствовал, но и от осознания своей чертовой беспомощности, от своих страхов от того, что она действительно это чувствует, а никто ее не слушает. Провалиться сквозь землю – единственный выход, оказаться внизу, в каком-нибудь чуланчике, где ей будет самое место, чтобы не портить никому праздник, чтобы...
...продолжали бороться. Меня не слушали. Не слушали, пожалуйста!..
В зале продолжалось оживление, непонятно, чем вызванное – то ли ее речью, то ли продолжившимися речами гриффиндорцев, которые, как известно, всегда были оптимистами, у них всегда был огонь внутри, а «львиная» уверенность не давала повода усомниться, что может быть иначе. Челс в свою очередь опять сжалась в комок, теперь уже пытаясь выползти из-под стола и лавки, моля всех существующих и несуществующих богов о том, чтоб она не опрокинула стол или лавку и вырвалась отсюда. Отчаяние, простое отчаяние не давало слушать никого вообще, а кровь от волнения, казалось, мегагерцовыми ударами пульсировала в висках.
Кто-то что-то говорил, кто-то что-то говорил крайне уверенно, может, в чем-то беспечно, самоотверженно... Кто-то кого-то успокаивал, да и они все тут собрались, чтобы сплотиться, а мисс Фарэвейк решилась, против своей воли, внести смуту в попытку дать отпор. Она не была уверена, что все получится, ей просто казалось, что все будет плохо, потому что иначе быть не может... И если бы ее кто-то слушал, то фантазия Челс могла бы развернуть то все и с хорошим концом, а так срабатывал простой механизм в подростковом максимализме – делать и думать наперекор.
Нервная дрожь пробивала все тело, ладони, закрытые свитером, неуверенно шарили по лавке, лишь бы подняться, лишь бы переступить и ринуться к выходу... Только тогда можно будет чувствовать себя в относительно безопасности, но потом все равно ощущать стыд и покрываться краской при встрече кого-то из ОД. Однако внутренний скрипучий голос, тоже наперекор, как сама Челси сейчас, утверждал, что она всего лишь им помогла – когда кто-то говорит, что все будет плохо, они решат это изменить. Особенно если этот кто-то маленькая запуганная девочка, серая мышка, имени которой большинство и не знает. У этих «львят» инстинкт такой – защищать, неважно кого, просто когда появится опасность или повод для разрушения мира.
Голоса отрядовцев звучали где-то совсем далеко, ну а сама равенкловка предпочла уже не думать. Ее мысли состояли из попытки выстроить хоть какой-то алгоритм побега, и главным в нем было – не оступиться, не упасть, не вызвать очередной прилив жалости к себе и еще больше не усугубить положение. Говорят, когда ты в экстремальной ситуации, включаются внутренние резервы и ты делаешь то, на что в спокойном состоянии способен, у Челси, кажется, внутренние резервы в себе содержали феноменальную неуклюжесть и способность быть не к месту. Однако, когда все, наверное, были прикованы к говорящему рыжему гриффиндорцу, девушка сделала над собой усилие, на удивление, легко перепрыгнула лавку и ринулась к выходу, моля богов о том, чтобы за ней никто не последовал... Сейчас для нее никто и не существовал – всего лишь мозаика из уверенных лиц, если не уверенных, то хотя бы не теряющих надежду, как она. Закусить губу до крови, умудриться затормозить у самой двери, чтобы в нее не врезаться, дернуть за ручку, так же нервно, как и все движения, состоявшие из порывов и угловатостей, вылететь в коридор... Лишь в коридоре, услышав затылком хлопок двери и, скосив взгляд из-под опущенных ресниц, увидеть, что дверь в Выручай-Комнату исчезла – значит, ее больше там не ждут, значит, ей это собрание больше не нужно.

----> Коридоры