Как ни крути (хотя если покрутить таки, будет не совсем приятно), но это оказалось сложнее, чем казалось поначалу. Сказать, что Уоррен просто здесь штаны просиживал эти несколько месяцев отсутствия Эвана, лишь периодически поливая фикус, значит немного слишком полукавить. Мальчишка тут делом занимался! И не абы каким. Конечно, он об этом никогда не признается, и Эван об этом ни за что не узнает. Не узнает, какие журналы и "пособия" читал пацан, и какие каналы (которые совершенно случайно поймал!) смотрел. И в какие клубы ходил. Но исключительно для того, чтобы быть хоть чуточку... поопытнее, что ли, исключительно в плане теории! Хотя из клубов он выметался быстрее, чем успевал сообразить, в какие приключения он может попасть. Поэтому по большей части дело ограничивалось просмотром порноканалов, журналов и какой-то книжки, которую он забыл уничтожить вместе с журналами. И она где-то валялась. То ли в его школьной сумке. То ли... лишь бы не под кроватью и не за тумбочкой. А то не дай Мерлин Эван увидит. Уоррен же стыда не оберется! Если учитывать, что он усиленно краснел на саму книгу, когда читал, и закрывал руками глаза, глядя на экран телевизора, словно там показывают самое страшное существо на свете, которое боятся все без исключения дети, подростки и даже взрослые.
Хотя сейчас, доставляя Эвану удовольствие, мальчишка сам так втянулся, что отвлекаться прямо даже не хотелось ни за какие коврижки. Главное, - думал он - не стиснуть случайно челюсть. Странно, но эта мысль была чем-то тормозящим уже приближающийся пик удовольствия самого мальчишки. И только благодаря тому, что он представил себе, что он может сделать, если кончит прямо сейчас и сожмет зубы... брррр..., он все еще таки не кончил. Откинутое одеяло - стало новым стимулом краснеть. Ведь теперь Эван смотрел на мальчишку. На то, как тот усиленно пытается "сделать все правильно". Студенту казалось, что стук его сердца звучит не как простое буханье, а как колокольный звон, слышный во всей округе. Рука Розье на затылке направляла, и вовремя останавливала, и помогала "сориентироваться". Однако Уоррен недовольно застонал, когда Эван потянул его за волосы, оттягивая от его увлекательного занятия. С пошлым чмокающим звуком юноша выпустил изо рта член мужчины, и поддался инициативе любовника, который потянул мальчишку к себе, чтобы начать дразнить: дышать в губы, улыбаться, лапать и просто нежно гладить. Паршивец! Юноша пытался податься вперед, чтобы поцеловать эти желанные губы, но губы "убегали", потому как Розье отворачивал голову или просто отклонялся. Мальчишка захныкал в губы мужчине. Видимо, тогда тот сжалился, или наоборот решил продолжить издеваться. Руками пожиратель тем временем добрался до последнего препятствия к юношескому телу. Оттянул резинку и повелительно сказал снять. Фиэс гортанно зарычал, прижимаясь к телу Эвана крепче, так, что их возбужденные члены, пусть и через ткань трусов, соприкасались. Ерзал на его коленях, намекая на то, что вот прямо сейчас брать, отстраняться, сползать с колен, и раздеваться ну ему просто невозможно лень. Ему сейчас хочется, чтобы трусы сами исчезли. Просто от одного желания. По щучьему велению... Ну, или Эван мог посодействовать как-нибудь. Он ведь мог же...
- Не-а... - чмокнул в нос, улыбнулся, воспользовавшись заминкой, впился в губы жадным поцелуем, обнимая за шею и перебирая пальцами и без того лохматые волосы любовника. То, что тон Розье был якобы непререкаемым, и что неповиновение грозит чем-то страшным, мальчишку не волновало. Ну, грозило бы по крайней мере, если бы ситуация была не такой накаленной, не такой жаркой, и не такой возбужденной.
Все-таки решив, что медлить - значит, только себе насолить, Уоррен решил таки "повиноваться". А вовсе не потому, что он якобы испугался тона любовника. Он нехотя отлепился от шеи Эвана, сполз с его коленей и снял трусы, оставшись в таком положении на кровати, только облокотившись руками, чтобы не завалиться на спину. Несомненно, откровенность во взгляде и действиях очень шикарно сочетались с румянцем на щеках пацана, но кого это сейчас волнует? Подвигав бедрами и раздвинув колени, сдвинув их обратно, Фиэс совершенно похабно глядел на любовника, облизывая губы.

Из огня, да в полымя. То есть, Уоррен мог, нет, должен был догадываться, что последует за его «неповиновение», что может последовать за его игры. И он вовсе не должен был думать, что ему, такому любимому существу будут делать какие-то поблажки. Нет, ему пора было уже знать, что Эван, его Эван на многое горазд. Если не на все. Громкий стон, даже крик, пронзил комнату, когда Эван начал кусаться. Только кусаться не так, как кусался до этого – нежно и после «зализывая» укусы. А укусил сильно и чувствительно. Да, это было, несомненно, больно, и утробное хныканье вырвалось изо рта мальчишки. Но на этом злоключения, обрушившиеся на голову ребенка из-за его игры, вовсе не были окончены, как хотелось бы. То, что Уоррен себя уже вовсю корил за игры, которыми хотел лишь слегка подстегнуть настрой Розье, было как само собой разумеющееся. Особенно тогда, когда любовник нависал над мальчишкой как смертельно опасный утес, - при этом, скабрезно обзывая мальчишку, - а рука Эвана вдруг оказалась на шее ребенка, глаза которого чуть из орбит не вылезли от удивления и удушья. Он прохрипел что-то, попытался освободиться, схватившись обеими руками за запястье мужчины, но Розье вовремя опомнился – если это слово применимо к действиям мужчины – и ослабил хватку. Оскорблений мальчишка не слышал. Ну, почти не слышал. Перестал он их слышать после того, как те перестали резать слух, так как в ушах зазвенело, словно к уху поднесли колокольчик и начали активно его трясти. И каждое новое слово Эвана проносилось в голове как гром. Неистовый такой гром, даже гроза, которая снабжалась еще и осадками – градом. В виде очень жадных и жестоких поцелуев и укусов. Пацан стонал и хныкал в губы пожирателя, едва не чувствуя вкус крови, а дело к тому шло, так как укусы Эвана были далеко не игривыми.
- Evan, please, I can explain! No! – была тщетная попытка объяснить, что нет, это не принадлежит «тем девкам», да девок вообще не было! Это его, просто ему было интересно, и что поделать, скучно, ведь Эван пропал так надолго! И мальца это полностью оправдывает! Ему семнадцать лет, в нем играют гормоны, он скучал! Но он даже не успел к себе это применить, и даже как бы и не собирался. Но, черт возьми, как он мог оставить вибратор в тумбочке?! И как ему после этого можно вставить хоть слово, когда над ним нависало это свирепое чудовище, только что бывшее совсем нежным чудовищем? – I didn't use it! Not once... Evan... Don’t... Please!.. Shit!.. Oh my!.. Oh... Jesus-Jesus-Jesus! – мальчишка стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь высвободить запястья из смертельной хватки пожирателя и зажмурил глаза, когда смазанный – thanks God for this – любрикантом вибратор погрузили в его задницу. Студент напрягся всем телом, стискивая коленями бока Розье, пытался отстраниться от движения руки пожирателя и игрушки внутри него и отвернуться от жестоких укусов в шею. Но от этих его манипуляций Эван только глубже проталкивал в мальчишку прибор и прикусывал нежную кожу сильнее, заставляя тем самым наблюдать пляшущие огни перед глазами, задыхаться от боли в заднице, запястьях и ладонях, прикусывать губы теперь уже стопроцентно до крови и кричать. Точнее хрипеть, и с трудом сдерживать слезы. – Oh, God! Please, stop!.. – боль волнами прокатывалась по телу, заставляя выгибаться дугой и исступленно хрипеть, молить о пощаде, ныть и все еще ловить радугу за закрытыми веками. По вискам потекли слезы, которые мальчишка не сумел таки сдержать. Из уголка губ по щеке и подбородку – потянулась кровь. Шея горела от укусов и засосов, щедро оставленных пожирателем.
Эван вытащил вибратор полностью, чтобы потом снова вести его в пацана, и так продолжалось несколько раз. И даже пару раз игрушка задевала простату, отчего боль по всему телу разбавлялась спазмами бурного удовольствия. – M-m-m-m-m...
Но когда Эван еще и включил эту штуку... мальчишке показалось, что с его криком из него выплеснется еще и душа со всеми внутренностями, к чертям. Неосознанно двигая бедрами, уже навстречу движениям мужчины и штуке внутри, Уоррен прохрипел что-то, похожее на то, что недавно произнес Эван, умоляя, кажется, трахнуть его сильнее, или просто продолжать, и одновременно с этим, не делать этого. От «стопов» не осталось, казалось, и следа.
- Oh, God! Oh, God! Oh!.. Yes! Keep going! Yes! – Снова выгнул спину и затрясся всем телом, кончая. Оргазм получился такой бурный, что на какое-то время Уоррену показалось, что он сейчас потеряет сознание. Единственное, что сдерживало его «на поверхности» это Эван, все еще сжимающий запястья и не высунувший игрушку из задницы пацана.

Нет, тогда сердце еще не колотилось. Тогда оно только намекало на это. А вот сейчас было вполне реальное и оправданное чувство, что насос этот выпрыгнет из грудной клетки, не замечая перед собой препятствий как таковых: ни ребер, ни мышц, ни кожи. В общем, ничего, что его сейчас скрывает от мира внешнего, нежели внутреннего. А это дыхание вытащенного на сушу утопленника-неудачника... сродни рычанию льва. Ну, разве что потому, что от криков остались только высококачественные хрипы. А мир продолжал взрываться перед глазами на мириады мирочков, сопровождаемых добрым таким фейерверком каждый осколочек. Как же все-таки хотелось провалиться в обморок лет эдак на десять! Ну, правда это будет уже не обморок, а добротная такая кома. И вряд ли Эвана устроит пребывание в его доме полутрупа, подключенного к сотне проводочков, поддерживающих жизнедеятельность этого изможденного тельца.
Слабость, перемежаемая с болью, растекалась по телу медленно и неторопливо, стараясь забрать каждый миллиметр, каждую клеточку в свои сети. Игрушка в заднице доставляла странные ощущения. Не дискомфорт, но и не удовольствие, как пару минут назад. Однако именно эта включенная штука, не перестававшая раздражать анус и простату и, - против воли Уоррена, - стимулировала новую эрекцию, которая заставила себя ждать всего каких-то несколько минут, во время которых Розье даже показался нежным, (перевалился на бок и прекратил «сажать батарейки»). Ну, он целовался, да. И что-то опять говорил. На его вопросы и что-то там еще Уоррен отрицательно мотал головой. Не потому, что ответы были «нет», а потому, что он просто не слышал мужчину из-за сумасшедшего звона и бума в ушах и груди. – I hate you… – простонал мальчишка, повернувшись к Эвану спиной, каким-то образом ему это удалось, учитывая, что пожиратель все-таки все еще крепко прижимал к себе мальца. Едва ли его было слышно, голос совершенно не слушался, из груди вырывались хрипы и стоны. Конечно, он так не думал. Он не ненавидел Розье. Хотя в данную секунду сказать наверняка невозможно. Потом до него дошел смысл сказанных мужчиной слов. Юноша стиснул челюсть, чуть не скрипя зубами. В голове роились целых две важные мысли, одну из которых все-таки придется воплотить в жизнь. Первая: начать истерику. Нагрубить в ответ, отозваться, поорать. Сказать, что он не игрушка, которой можно попользоваться и выбросить, когда время придет. Доказать, что гордость еще не потеряли. И ответить, что нет, ему не понравилось и It was awful. Вторая: промолчать, просто не обращать внимания, забить, плюнуть, вот так и лежать, не двигаясь, пока Розье что-нибудь не предпримет. Пусть хоть начнет снова свои издевательства, садомазохистские выкрутасы, пусть покажет свое истинное лицо и bla-bla-bla. Если Эван хотел унизить и сломать, у него это получилось. Пацану оставалось только зарыться носом в подушку и начать душераздирающе рыдать.
Впрочем, у этих обоих действий, если парниша их осуществит – финал будет одинаков. Эвану это все равно не понравится. Впрочем, а не понравится ли это Уоррену? Ведь, holy crap, то, что творил пожиратель несколькими минутами ранее было на самом деле восхитительно. Пацан даже и подумать не мог, что ему может понравиться такое жестокое с ним обращение. Такая возбуждающая боль и такой «не такой» Розье. – My poor ass… and my neck burns as if under attack of  hundreds of bees… – пожаловался мальчишка, намекая на то, что плечо будет скоро такое же. Если кто не заметил, это странное существо уже не злилось, не рыдало, не возникало. А от него чего ждали? Интересно, конечно, что от него могли ожидать после такого... траха. И чего мог ожидать он, неосознанно – потому что на мысли, тем более такие, уже сил не было – прижимаясь задницей ко все еще эрегированному члену Розье. И жаловался на то, что у него болит шея. Ну, и та самая задница, которая сегодня уже получила месячную порцию приключений.
Уоррен поерзал, оборачиваясь обратно лицом к Эвану и посмотрел ему в глаза. – Owww… look it that face! You feels like March tom-cat, who want to fuck… – подражая голосу Розье, поведал ему парниша, ненавязчиво так пытаясь освободиться от тисков объятий. Объятьями это назвать было дюже сложно. Это скорее были таки кандалы и наручники, из которых Фиэса не выпустят ни за какие коврижки и даже ни за какое хорошее поведение, которым даже не пахло. То, что фраза мальчишки может спровоцировать еще одну вспышку гнева, - да чего угодно! - у Розье, его не волновало. Как им уже говорилось раньше, он не боится. Нет, он правда не боится смерти там, это же новое приключение. И гнева Розье не боится. И самого Розье не боится. Кажется, единственное, чего он боится, - это потерять Розье. Или что тот о нем забудет. А пока мужчина – пусть даже в такой форме – выказывает дюжее внимание пацану, Фиэс почти даже доволен жизнью. И болью в заднице. И прокушенной губе. И шее, и запястьях. – But I’m not your toy… I’m… your boyfriend! – хотел он добавить совершенно крышесносно-жизнерадостно, но потом решил, что изображение из себя старушки у разбитого корыта – дело более увлекательное. А то мало ли, Эван может решить, что это сумасшествие заразно. А сейчас пацан приготовился к самому худшему. Нет, правда. Рука Эвана на шее была очень тогда весомым аргументом, что с мужчиной желательно не спорить.

I won't hesitate no more, no more
It cannot wait I'm sure
There's no need to complicate
Our time is short
This is our fate, I'm yours… ©
-------------------------------------
- Aww… it’s so sweet... – хлопая ресницами, имея в виду «обещание» Эвана о раскаянии. А вообще, на самом деле Уоррен просто умилился смеху Розье. Он любил, когда мужчина улыбается и смеется. Не зло, не с устрашающей ухмылкой. А с такой ехидцей и по-настоящему. Это ли не счастье – видеть, как любимый человек тебе улыбается? Кажется, ради таких вот моментов и стоит жить. Только чтобы доставлять радость и ответное счастье тому, кто так дорог и невозможно любим, несмотря ни на что. – Speaking of bees, do you know that you're a very pretty bee? No, actually, you're my own personal honey. Acts as a strong drug, yep. – Вообще, словесный поток это только отвлекающий маневр. Только от чего отвлекающий, Фиэс пока еще сам до конца не разобрался. Да и разбираться времени нет. Желания нет. Да и вообще, все это не важно, в конце концов.
И когда рука любовника спустилась к мальчишеской эрекции и схватила ее за самое важное – то есть, за саму ее, этот самый мальчишка аж вздрогнул. Нет, не от неожиданности. Просто это за сегодняшнее утро всего второй раз, когда Эван до него дотронулся там. До этого все внимание было уделено заднице и жужжащему предмету в ней. А еще при этом мужчина что-то умудрялся говорить. У Уоррена, казалось, пропал дар речи. Нет, слов по-прежнему было полно, и их все думалось когда-нибудь высказать. Но почему-то не совсем хотелось. Однако эти безумные хаффлпаффские воробышки не ищут простых путей. Розье уверял Фиэса в том, что мальчишка таки его собственность. Из уст Эвана это звучало, словно пацан – предмет, какой-то не совсем одушевленный. Но Уоррен знал точное определение, и ничуть не обижался. Просто потому что нельзя обижаться на это любимое, жестокое и одновременно нежное существо. Особенно когда оно сжимает в руке твой член. И спорить с этим, и с существом, не желательно. И ясно ведь, какой ответ существо хочет услышать. Или не хочет, потому, как обоим все досконально известно, и без ответов. Однако всегда и везде найдется свое «но», даже в такой ситуации.
- So that's the problem, hah?! You're jealous! – совершенно восторженно, словно до этого ничего вовсе и не понимал, горящими глазами глядя и горячими губами целуя подбородок, воскликнул парниша, готовый прямо тут и прямо сейчас растечься влюбленной лужицей под Эваном. Даже несмотря на то, что с ним несколькими минутами ранее творили и творят, или придумают творить. Потом можно будет сослаться именно на это, конечно, но то, что будет потом – к черту. Этот ребенок жил настоящим моментом. А будущего страшился как собственного отражения в зеркале, а отражения он очень страшился.
- Quit it! I’m only yours, but you’re mine too… sweetheart – «sweetheart» звучало примерно также, как эвановское «darling». Этот ребенок не отставал в коварности. Ну, совсем иногда. Вот примерно тогда, когда его не трахают жестоко игрушечными членами и не пытаются убить посредством удушья или как-либо еще. Очаровательно моргнуть, повернув руки ладонями вверх в жесте «сдаюсь», совершенно не боясь реакции. Ведь он не спорит, как-никак. Не дискутирует, не играет, не рискует. Он просто озвучивает и без того понятную обоим истину. И уже это, в самом деле, «not a theme for discussions». – You belong to me… – пропел он фальшиво, даже не утруждая себя, чтобы вспомнить мотив песни, и какую вообще песню он имел в виду.
Впрочем, разговаривать сейчас хотелось еще меньше, чем двигаться, например. А двигаться не хотелось совершенно. Уоррен хотел попросить, чтобы Розье просто обнял его и поцеловал. Но, кажется, у пожирателя на счет ребенка были совсем другие планы. Он снова навис над хаффлпаффцем скальным утесом. Только на этот раз не смертельно опасным. Хотя во взгляде все еще – или снова – присутствовали искры животной страсти, когда пожиратель смазанными пальцами вновь растягивал анус мальчишки. Отчего тянущее чувство от колечка мышц растекалось по всему телу, невольно заставляя напрячься.
Twinkle, twinkle little star… – думал пацан, потому как после теперь уже нежного проникновения в его задницу такого желанного и, несомненно, живого и настоящего, человеческого (любимого и единственного!) члена, перед глазами вновь запрыгали звездочки. Только если раньше звездочки искрились и даже взрывались разноцветными огнями, едва ли не ослепляя, то сейчас они буквально парили. И красиво сияли. – Oh, dear! – когда Розье вдруг начал вновь что-то говорить о том, что Уоррен только его, пацан не выдержал, стискивая простынь ладонями, простонал в губы любовнику: - Please! Shut up and keep moving! – выгибаясь навстречу уже ласковым, медленным и томным поначалу, почти не животным движениям; не боли, а наслаждению; не монстру, а Эвану, Уоррен резко отрывисто дышал и довольно стонал, с охотой отвечая на поцелуи, которыми Розье иногда одаривал и губы мальчишки, а не только его шею, плечи, грудь и ключицу.   
- Oh, yes. Oh, my!.. Father God forgive me for my sins!!! Yes! Yes!.. – ногами он обхватил Розье за талию, тем самым, притягивая его к себе ближе и обнимая крепче. Фиэс настолько быстро адаптировался и расхрабрился, что даже рычал и кусался в ответ, в то время как мужчина старался наоборот перестать кусаться, однако, наверное, действия ребенка его сподвигли возобновить «атаку пчел». Теперь еще, получив относительную свободу конечностей, Фиэс даже царапал спину и плечи Эвана, сильнее, насколько позволяло положение и способность двигаться, насаживаясь на его член и продолжая свое излюбленное занятие – ловля разнокалиберных звездочек перед глазами. Любой мультяшка, пристукнутый по голове тяжелым предметом обзавидовался бы, узнай он о том, какие звездочки видел Уоррен даже без этого самого удара.
– Come on! Deeper! – слышал бы он себя со стороны – он бы, наверняка понял бы недавнюю реакцию Розье на такое поведение. И сам бы себя незамедлительно прикончил. Каким-нибудь изощренным магглским или магическим, не важно, способом. Не пожалел бы себя даже за красивые глазки и очаровательные пушистые ресницы. Это ж надо, быть таким... таким... а он не виноват! Это все Эван. И его день рождения. И его «При сложившихся у нас отношениях». И его «Ты сводишь меня с ума». И «Я беспокоился». И «В следующий раз». И, черт побери, особенно его «Ты только мой»!!! Так что поведение Фиэса вполне оправдано. Да, он просто некогда был сведен с ума. И сейчас продолжает с него очень медленно и даже с наслаждением сходить. Только не один. А вместе с любимым человеком, который двигался так медленно и чувственно. Что доставляло не меньше тех странных, непередаваемых чувств, которые приносили довольно резкие толчки игрушечного жужжащего члена. 
Если Эван был осликом Иа, то Фиэс был в известной же степени таки сказочной принцессой. Только не с драконами-башнями, и без цепей, о которых когда-то у этих двух существ шел разговор. Все еще кровоточащая губа придавала Уоррену вид всем известной мамзели Белоснежки. Кожа бела, как снег; волосы – разбросанные ореолом вокруг головы, или облаком, по подушке – черны, как уголь; губы алы, как кровь. Something like that. Только Розье всю картину портил. Нет, прекрасный принц из него, несомненно, получался. Добрый такой, самоотверженный, ревнивый, с мечом (имея в виду фаллоимитатор) и садистскими, правда, наклонностями прекрасный принц. Просто он слизывал и ссасывал с губ всю кровь. Хотя, впрочем, это ничуть не убавляло им красноты – настолько они были искусаны и исцелованы.
- Oh, yes, yes! Oh, my… shit… – Звездочки становились расплывчатыми – слезы теперь уже радости, нет, просто бешеного, нестерпимого счастья и удовольствия застилали глаза и тянулись по щекам и вискам. Уоррену хотелось кричать и кричать о том, как ему хорошо и как он любит. И слышать в ответ, как любим. Хотел, чтобы тянущее чувство в паху, наконец, превратилось во взрывающееся наслаждение. И хотелось, чтобы миг тянулся вечно. Хотел никогда не отпускать Розье и упиваться счастьем. И в то же время хотел той же жестокости. В общем, не понятно, чего хотел парниша. Самое главное, что это все у него сейчас было. Исступленные уже движения, поцелуи-укусы, счастье такое близкое. Розье такой дорогой и любимый, по которому так легко соскучиться, не видя всего-то каких-то там несколько дней. А уж что говорить о месяцах... Но теперь он здесь, и он внутри – в буквальном и переносном смыслах. Такой весь и такой рядом. Всегда и только так. «На веки веков, аминь» – а ребенок так надеялся, что хоть сегодня его шизофрения его не посетит. Ну, хотя бы не в этот момент.  Впрочем, настроения и настроя ему сейчас ничего не изменит. И тем более не какой-то там пищащий внутренний голос, о существовании которого вообще существуют неистребимые, но пока еще неоправданные сомнения.
Сердце продолжало наигрывать на балалайке свою балладу об освобождении. Ухая в груди, ушах и ниже живота. Все мысли сворачивались в клубочек на какую-то долю секунды, чтобы потом фейерверком взорваться в голове. И не только мысли. Юноша затрясся всем телом, выгибаясь дугой в объятьях Эвана. Член Фиэса запульсировал в руке пожирателя, и спустя какие-то там несколько движений, юноша кончил, хныча в губы любовника, прикусывая их и облизывая. Крепко обнимая за шею, и ни в коем случае не собираясь отпускать. Ну, разве что если Розье решит отпилить или оторвать пацану эти самые конечности. Что касается Эвана, так тот еще совершил несколько резких обрывочных движений, прежде чем кончить в парня. И обмякнуть на нем. Шаловливые ручонки Фиэса все еще, что неудивительно, судя по его желаниям, пребывали на шее любовника. А пальцами Уоррен перебирал мокрые от пота волосы.
Кажется, прошло целых несколько недель, или, может, всего-то пара секунд, прежде чем Эван стек с парня на кровать. Улегся на бок, не переставая юношу обнимать. Также, впрочем, как и сам хаффлпаффец. Это было просто невероятное утро. В принципе, это было ясно и без озвученного факта. Хотя его никто и не озвучил. Уоррен только об этом подумал.
Фиэс нарушил тишину, совершенно не заботясь о том, чтобы ее наоборот поддержать. Надо же расставить все точки над «i». Просто, кажется, когда-то, вчера, вроде, этот разговор был упомянут. И сегодня его нужно решить. Ну, наверное, нужно. Или просто больше ничего на ум не приходит.
- Can you promise me one thing? Don't be like Houdini, all right? I mean… no more disappearances… – вздохнуть и прижаться, уткнувшись носом в шею мужчины, обжигая дыханием. – In my turn, I promise no more dildoes and «one-night chicks»… – ... «которых даже не было». Расставание всегда такое. Оно только сближает. Но когда расставание неожиданное – это слишком грустно. Зато просто велика и великолепна встреча после расставания. Уоррен убедился в этом, проверив на себе. Но отпускать Эвана куда-либо снова и так надолго – это же просто смерти подобно. Он был уверен, что еще несколько дней отсутствия этого человека, и Фиэс сам превратился бы в фикус. Его оставалось бы только поливать и подкармливать.
Жалобный такой тон, хотя на счет резиновых игрушек пацан еще задумается. Ведь игры, а такие, которые устроил сегодня Розье, - вещь совершенно новая, интересная и, несомненно, незабываемая для этого извращенного воробышка, который сейчас нежно вырисовывал пальцем замысловатые узоры, похожие на древнеегипетские символы, на плече любимого.
I changed my mind: I love you... so much…

-------------------------------------
Just remember darling
All the while
You belong to me... ©

Бывают же такие моменты, о которых говорится, что хочется, чтобы они никогда больше не повторялись. Или просто чтобы все поскорее закончилось. Или чтобы это просто оказалось страшным сном. Или те, которые, хотелось бы, чтобы длились вечно. Или такие, которые хочется, чтобы повторялись, повторялись и снова повторялись. И повторялись. Вот примерно так хотелось Уоррену. Чтобы то, что он испытывал в данный миг, повторялось, повторялось и повторялось. И никогда не заканчивалось.
Не хотелось отстраняться от Эвана. Не хотелось расцеплять тиски объятий. На самом деле вообще ничего не хотелось. Нет, в смысле, хотелось. Но не двигаться – точно. Потому что юноша устал. Да, на счет кто кого может последовать дискуссия, но все-таки для Фиэса – Эван его в буквальном смысле затрахал. В буквальном и хорошем смысле. Ну, а теперь не хотелось двигаться. Ну нафиг, остаться тут, уткнувшись носом в шею Розье или в подушку, и дрыхнуть недельку. Пока не умрет лень и не пройдет боль в заднице, пояснице, искусанной шее и пальцах. Да, обязательно пальцах, которые так активно сжимались, что аж вот.
И хотелось молчать теперь, как ни странно. Все, что он думал, он высказал. Все, что хотел сказать – понятно. Теперь только вырубиться оставалось. Однако у Эвана, видимо, были другие планы относительно времени препровождения. Своего и особенно юноши. Он начал отвечать. Да. Правда, Уоррен его почти не слышал и его ответы были очень многословными – он кивал. Сонно и едва ли воспринимая что-то, кроме того, что он такой весь растраханный, но довольный, лежит и обнимает любимого мужчину, который может быть таким разным одновременно, и при этом оставаться таким нужным, несмотря ни на что. Нет, столько мыслей в черепушке подростка точно не было, но часть из них точно присутствовала. А когда Розье заговорил о чем-то, что заставило Уоррена таки покинуть сонный омут и взглянуть в глаза мужчине... он, как бы не оригинально это было, проснулся и взглянул, да. Эван говорил, что ему даже понравилось то, что было. Если бы Уоррен сейчас начал ворчать, причитать и материться, что это гадко, ужасно и как мужчина вообще посмел с ним так поступить и ему, такому бедному и несчастному, это вовсе не понравилось, это было бы полнейшим и чистейшим враньем. Потому что Фиэсу это понравилось. Но и эту мысль он выражать не собирался, решив ограничиться неоднозначным хмыком. И шумно сглотнул.
- Oh! Fuck you! – с чувством, но довольно хрипло ответил юноша на заявление Эвана о ком-то третьем. Даже мысль делить с кем-либо его Эвана была столь же страшной, как стихийное бедствие или, ну, в общем, катастрофа мирового масштаба и баста. Так что даже пусть Эван тоже об этом не смеет думать. Нет, нет. Хотя если брать во внимание то, что юноше приснилось этой ночью. Странный сон, весьма странный. Но это не тема для обсуждения, уж точно.
Когда Розье резко сменил тему разговора, напоминая юноше, что пора бы и честь знать – мда, если эта фраза применима к этим двоим – отпихивая от себя пацана, тот только хрипло хохотнул, самостоятельно отодвигаясь, садясь на кровати и смотря на Эвана. Сон как рукой сняло, а это значит, что от пацана можно чего-то ожидать.
Юноша показал мужчине язык, поцеловал в уголок губ и спрыгнул с кровати, попутно хватая с нее свои трусы. – Sure, sweety, I’m already gone. – И, юрко одевшись, напоследок вильнув многострадальным задом в дверях, бросил взгляд, преисполненный умиления на Розье и скрылся за дверью.

Ночь.Она таит в себе свои сюрпризы, свои неожиданности.Ночью хищники выходят на охоту, а травоядные прячутся в своих убежищах, в надежде дожить до утра. Однако в эту ночь жертва заблудилась и хищник уже чуял её страх,слышал биение её сердца, чувствовал запах крови.Под большими лапами проминался снег.Он бежал легко и тихо,не создавая шума,он внюхивался,ловя запах человека. И вот уже показалась опушка,посреди которой стоял парень.Он осматривался вокруг себя,словно пытался найти своё спасение,однако пока что спасение было намного дальше чем смерть. Два жёлтых глаза наблюдали за парнем, зверь сидел за терновником и следил за жертвой,выбирая удобный момент,но желающих на данную пищу было куда больше,чем казалось.С дерева за парнем следила крылатая тварь - более известная под названием вампира,желающая полакомиться свежей кровью молодого мальчишки,он уже был готов к атаке, и расправив крылья, слетел с ветки, выпуская когтистые руки.Но отдавать свою добычу так просто,Сивый не собирался.Вампиров он ненавидел так же как и Орденцев,выскочив из-за терновника,он сбил вампира с курса полёта и повалил на белоснежный снег.Чёрная громадина больше похожая на волка-человека ощерилась и,прижав большие уши к затылку, рычала на вампира, не желая делиться добычей.
ну конечно...Грейбэк, я мог ожидать что ты учуешь мальчишку. Ну что тебе в нём есть,он же тощий, отдай его мне.Мне нужна только кровь,и больше ничего.
вампир встал на задние ноги,расправив кожистые крылья и не сводил глаз с оборотня.
Ты без стаи...поразительно,давай решим вопрос дипломатически,стань же человеком,Сивый,ну давай же.С тобой неудобно разговаривать,когда ты рычишь.
волк навострил уши и перестал щерится,после чего стал плавно принимать человеческий облик.Он пожалуй был единственным, кто мог контролировать своё оборотничество и даже становиться из волка человеком, в обычную луну.
дипломатически не выйдет,ты же знаешь мои принципы.
Пожиратель достал из кармана залежавшуюся сигару и закурил.после чего повернулся и посмотрел на парня.
Мда ты прав худоват, тут есть нечего,но зато я могу его пометить и получу ещё одного приспешника, у меня выходов много...А доставлять тебе удовольствие и отдавать мальчишку...Нет это как-то не по мне.

- Ты знаешь Фэнрир, мне кажется наша добыча уходит, и пока мы тут с тобой разбираемся, она окончательно убежит...
заметил вампир, выглядывая из-за плеча оборотня.Фэнрир развернулся и увидел, как потенциальная жертва лезет на дерево. Бровь оборотня медленно поползла в верх.Таких трусов он в жизни своей не встречал
Мда...храбрости ему не занимать.
мелькнула мысль в голове, пока Фэнрир глазел на добычу, ловкий вампир взлетел и кинулся на эту самую добычу, которая уже залезла на дерево. Фэнрир только и успел, что дёрнуться, как вампир уже протягивал лапы к мальчишке.
- Прыгай!
крикнул Фэнрир,надеясь что парень всё таки поймёт это правильно и сделает, как ему говорят, однако расчитывать на трусливую жертву было глупо, Сивый перекинулся вновь и одним прыжком снёс парня с дерева прежде,чем он оказался в когтях вампира.Ловко закинув мальчишку себе на спину,оборотень понёсся в чащу леса, и бежал до тех пор, пока не удостоверился в том, что погони больше нет.Когда же наконец он остановился,то первым делом скинул с себя мальчишку и снова обернулся человеком.
- Ну что, обед? расплачиваться будем?

Погоди-ка притормози...Что ты сказал?
он стал подходить ближе, словно хотел услышать фразу чётче и проверить, а не ослышался ли он. Всё дело в том, что как и любой оборотень, Фенрир всегда мечтал о семье, он даже заводил романы,но они оказывались какими-то непродолжительными, женщины его оставляли, так как боялись,но давая ему ничего взамен и ничего на память.А тут, его потенциальная добыча говорит ему,что он его сын...Это было более чем сильный шок...
Ты кто? Мой сын? Ха-ха..
нервный смех послышался из уст оборотня, он присмотрелся в лицо парня по внимательнее.
А кто твоя мать? Откуда ты узнал, что я твой отец? Она тебе сказала?Я тебе не верю. Чем ты можешь доказать это?
ему казалось, что парень просто сочиняет на ходу,лишь бы избежать смерти и не стать обедом для оборотня,ведь своего отпрыска,оборотень никогда не съест. Да,зверь может убить любовницу или жену,но не ребёнка,ведь в нём течёт его кровь,кровь оборотня, пусть он не умеет перекидываться, но зато он свой и это было очень важно для Фэнрира,особенно сейчас. Парню было необходимо доказать их родство, ведь таких шуток,оборотень не понимал и мог разозлившись, не оставить мальчишке не каких шансов на выживание.

Фэнрир развернул письмо и прочёл.
Мда меня определённо любит противоположный пол.
Он узнал о себе очень много нового из этого письма.Та,кто писала его явно не скупилась на выражения. Но Фэнрир уже к этому привык. У него было много женщин, с которыми он заводил романы, обычно это всё заканчивалось либо смертью девушек, ну или же как в пяти случаях тем, что его бросали,потому что боялись.Он не помнил эту женщину, а это могло означать только одна - он не любил её и они были слишком мало времени друг с другом. Сложив обратно письмо и отдав его мальчику, Фэнрир ловко перехватил его руку, когда парень принимал бумажку, вытащил огромный сверкающий охотничий нож и сделал надрез на руке парня, подставив ладонь лодочкой, и собрав достаточно крови, он вылил содержимое в рот.Зрачок мгновенно среагировал, глаза приобрели ярко-жёлтый цвет, клыки удлиннились,Фэнрир впал в некий транс, и в этом сне он видел всю биографию мальчика - видел его мать, видел как он появился на свет и увидел себя в этом же сне. Сомнений не оставалось, парень сказал правду. Выйдя из транса, Фэнрир посмотрел на парня. Клыки и глаза ещё не пришли в норму. Он достал из кармана платок и им перевязал рану парню.
Я тебе верю. Кровь лгать не может.
только и буркнул Сивый, убирая нож и пряча его в чехол.
Ну что...проводить тебя что ли...до замка, а то ещё кто-нибудь захочет тебя съесть, а ты пока расскажешь мне про себя.Идёт?

Правда? Вроде бы я в психушке никогда не был и в тюрьму в ближайшее время не собираюсь. По крайней мере не в этом столетии.
Он усмехнулся.Конечно Сивый понимал, что мальчику трудно сразу ко всему привыкнуть, но его оборотнические качества, будили в нём чувство собственничества и ревности,он не хотел чтобы его ребёнок называл чужого человека папой, когда вот он...живой  и невредимый. Они шли по вытоптанной тропинке неспеша.Лес уже полностью почернел и впереди ничего нельзя было различить, однако оборотень явно знал,куда идёт, так как они ни разу не свернули с тропинки и не заплутали.
Мама говоришь умерла?Это даже лучше. Я её даже лица не помню. Впрочем.судя по письму особой любви она ко мне не питала, ровно видимо, как и я к ней.
они всё шли и шли и деревья шумели над ними. покачиваясь,словно великаны из стороны в сторону. Вдали замерцали огни Хогсмида, некоторые из них передвигались - это были огни экипажей и факелов, некоторые стояли на месте.
Эк тебя занесло то...
Действительно как парень ушёл так далеко от дома он не понял.Домом Сивый называл Хогвартс, ведь именно он стал для парня домом, по крайней мере так считал оборотень.
На возьми.
он вытащил из кармана огромный чёрный коготь и дал парню. Если он будет с тобой, тебя не тронет ни один оборотень. Можешь сделать из него кулон или брелок или ещё что-нибудь,но он всегда должен быть при тебе, если тебе дорога твоя жизнь.

----- хогсмид --- улицы

---> Запретный лес
Киран только после того как сказал, понял, что видимо Фэнрир понял его не совсем правильно относительно отца и психушки. Это немного смутило Кирана, отчего он даже покраснел, но понадеялся, что в темноте этого не видно.
- Ну я…я не тебя имел ввиду, а того…ну который…ну в общем который не родной…получается…- Киран совсем запутался. Он привык думать просто, а тут такие сложности. Один оказывается не родной, другой родной, но чуть не съел. И как к такому можно привыкнуть?
Киран сам не знал ответ на этот вопрос, и у него до сих пор дрожали руки, от всего пережитого, или это оттого, что он шёл весь мокрый и в снегу? А сейчас не лето, и дует совсем не тёплый южный ветерок.
Он поёжился, плотнее укутываясь в остатки сухой мантии.
Киран осматривался вокруг, на сколько он мог видеть. Ему не нравился лес, повсюду какие-то странные шорохи, темно и сыро.
- Хах…ну я тоже не особо её помню... – он натянуто улыбнулся.
На самом деле Киран помнил свою мать достаточно хорошо, и по воспоминаниям ощущений она ему даже нравилась. И он не разделял мнения Фэнрира, что это к лучшему,Ж иногад ему всё же не хватало чего-то родного и заботливого.
Хотя, он не особо скучал по ней, видимо он не на столько привык к ней, что бы страдать по её утрате. Хотя временами Кирану хотелось, что бы у него была нормальная полноценная семья, без психов и маньяков-убийц, но как показывает практика, подобные мечты остаются только мечтами.
Слизеринец поднял голову и увидел мерцание маленьких огоньков Хогсмида. На душе сразу как-то полегчало. Всё же там люди, он будет не один… Как бы то ни было он всё равно боялся Фэнрира, потому что не знал что от него ожидать. И наличие людей вокруг как-то успокаивало и вселяло надежду, что в случае чего, его останки хотя бы быстро найдут.
- Вообще-то это ты меня занёс не пойми куда… - тихо и недовольно пробурчал Киран.
Киран взял протянутый ему чёрный коготь, повертел в руках, рассмотрел.
- Спасибо.. – поблагодарил он, и сунул в сумку. В сумке снова недовольно засопело, а потом начало оживать. Для ёжиков ночь – самое время обедать, и брошенный коготь, который угодил Зелёному прямо по макушке, был расценен как нечто, что можно съесть.
- Это нельзя есть.. – прошептал Киран своей сумке. В сумке настало затишье. Ёжик обнюхал «пришельца», даже слегка попробовал на вкус и решил, что хозяин над ним издевается и специально его дразнит, кидая невкусные когти.
Они уже вышли на тускло освещенные улочки Хогсмида, когда Киран заметил в свете фонаря преподавательницу маггловедения.
«Вот чёрт, вот только этого мне не хватало…» - подумал Киран, пытаясь стать как можно незаметнее. Он сегодня и так напортачил дальше некуда, мало того, что попёрся в запретный лес, так ещё и по ночам шастает с неизвестными дядями, весьма угрожающей наружности.

Киран прекрасно понимал, что он трус, но слышать это от другого человека, который пытался его съесть, скалился на него, пил его кровь было, по меньшей мере, обидно. Киран возмущённо воззрился на вновь обретённого отца, пытаясь испепелить его взглядом, но, увы, дальше заслезившихся от ветра глаз не дошло.
- Это я трусливый!? – в негодовании воскликнул парень – Бороться за жизнь!?- от возмущения у него аж дыхание перехватило. – Ты сравни свои габариты, габариты вампира и меня! Как думаешь у кого больше шансов!? – Киран искренне полагал, что в той ситуации он повёл себя наиболее разумным способом, всё же убежать то ему далеко всё равно не удалось бы.
Киран в последний раз недовольно фыркнул, но отказываться от тёплой куртки не стал. Он не в том положении сейчас, что бы строить обиженного и оскорблённого.
- А тебе разве не холодно? – он с удивлением посмотрел на Фэнрира, который расхаживал в одной майке как у себя дома в плюс двадцать.
По всей видимости, Фэнриру было не холодно, он даже умудрился залезть к Кирану в сумку и теперь рассматривать его ежа.
Киран фыркнул и ревниво посмотрел на ежа, который, как показалось парню, на него покосился, затем с удивлением переведя взгляд обратно на незнакомого человека.
«Ты умрёшь со мной…» - мысленно пообещал он, продолжая, косится на зелёного ежа. Уж точно этот экземпляр либо будет жить вечно, либо долго не продержится в дикой природе, судя по тому, что он пережил, когда Киран пытался его во что-то превратить, а вместо этого покрасил.
- Я его кормлю тем, что дают на завтрак, и что он ест… - ответил Киран. Он ни когда не задумывался о том, что же едят ежи, и чем их на самом деле кормить. То, что Зелёный ел со стола Слизерина на завтраке, обеде и ужине, то Киран и считал их правильной едой.
Он вновь обратил внимание на преподавательницу. И не он один. Киран подозрительно покосился на Фэнрира, и… Он ожидал такой исход событий, и это ему заранее не нравился.
- Нет, ты мне конечно отец…но… - Киран запнулся, не зная даже как сказать, что бы не обидеть оборотня. Обижать оборотней не было любимым занятием Кирана. – Понимаешь, теоретически да, я конечно имею право ходить в сопровождении своего родителя где и когда угодно, но… Ты понимаешь, что тебя ищет всё министерство, что ты опасный преступник, который убивает и обращает маленьких невинных детей? – как можно спокойнее и дружелюбнее спросил Киран, стараясь не задеть чувств Фэнрира. В любом случае он просто пересказал мужчине то, что написано о нём в газетах, и что говорят вокруг люди.
- Это же мой преподаватель… - наконец проныл Киран. Он не считал преподавателей привлекательными, точнее ни когда не рассматривал их с такой стороны… Ну кроме Снейпа… Это было исключение, за которое Киран не раз оставался на отработки, за непристойное поведение и вообще за всякие поползновения на личную жизнь профессора. Но сейчас не об этом…
Кир уже понял, что ему не отвертеться, и ни какие доводы Фэнрира не останавливают. Поэтому плотнее закутавшись в его куртку, он направился к Донне Фёрс.
- Здравствуйте, профессор… - скромно поздоровался он.- Знаете, вы же давно хотели видеть моих родителей…ну вот…- он замялся, в роли сводника он чувствовал себя совсем не уютно. – собственно мой отец хочет познакомиться с вами…
Киран чувствовал себя на столько глупо и неуютно, что хотел провалиться сквозь землю.
А ёжик тем временем пребывал в сомнениях относительно нового человека в его жизни. Поползновения этого человека на его живот Зелёному не понравились, и он начал фыркать и выворачиваться, но яблоко пришлось ему по вкусу.
«А это не плохой человек…» - решил ёж, поедая яблоко – «По крайней мере кормит он лучше чем тот странный мальчик… но у того в сумке тепло и уютно… Какой странный мир…»
В этом месте ёжик задумался о философском.

Это не оправдание, между прочим тебе следует быть чуточку по внимательнее. Господи а что он зелёный? Ты пролил на него зелье?
Фэнрир посмотрел на бедное животное, сунув ему ещё яблоко в лапы и посмотрел на парня. В этот момент его уже представили, Сивый подошёл ближе, решив что трогать преподавателя ни по дружески ни каким-либо ещё способом он не будет.
Я? Ну...э...вобщем не совсем...мы с ним только познакомились...
поняв что сморозил глупость и из-за этого парня могут наказать, Сивый решил сгладить положение.
Точнее мы с ним утром познакомились и так заболтались, что вот загулялись. Он ещё замёрз...Вот рассказываю ему что зелёных ежей не бывает, хотя я уже начинаю сам в этом сомневаться.
Сивый поднял лапку грызуна и понюхал чем пахнет его шерсть. Сморщившись и слегка обножив острые клыки, Сивый перевёл взгляд на сына
Скажи Киран а с чего ты взял, что ежам противопоказано мыться? Если бы тебя держали круглосуточно в сумке, кормили зелёнкой и отрезали путь к ванной комнате, тебе бы это очень понравилось? Не удивлюсь если ты его дрянью кормишь. Между прочим ежи едят не только фрукты,но так же червей, корни деревьев и других растений. И если ты будешь продолжать эксперементировать с малышом, я подарю тебе на день рождения вампира. С ним по эксперементируешь. Его не жалко.
Чем больше он изучал ежа, тем сильнее и чаще качал укоризненно головой, явно не восторгаясь физическим состоянием животного.
Мда...Кстати твои слова про министерство меня совершенно не волнуют. Чтобы меня поймать им прийдётся ещё двести лет эволюционировать, а это слишком долго, так что сам понимаешь...мне на них плевать с высокой колокольни.Ах да я же вам не представился...
наконец вспомнил Фэнрир про даму и поднял на неё зелёные глаза
Фэнрир Сивый так меня привыкли звать в обществе.
Кстати Киран а кто тебе сказал что я детей ем? Это только слухи и клевета. Я не ем детей...эм почти никогда...
вспомнив сегодняшний случай, когда он чуть не слопал собственного сына, Сивый смутился, проводя по колючкам ежа, который фыркнул и всадил в оборотня своё оружие
Зараза..На забери его...И искупай это чудо, а то он у тебя заплесневеет скоро...
рана от колючки мгновенно затянулась, прямо на глазах, сама же заноза упала в снег

Что можно сказать о Донне и ее отношениях с мужчинами, парнями?

У женщин голова всегда находится под влиянием сердца, у мужчин же сердце всегда под влиянием головы.
(с) М. Блессингтон

Это крайне влюбчивый человек, до безумия. Может пройти буквально сутки, а у нее уже разрывается от эмоций сердце; в душе бушуют потоки надежд и мысли только о нем и ни о ком другом. Она готова на спонтанные поступки, готова идти на край света, когда чувствует, что в душе бушует огонь, а в глазах мелькают слезы радости. Когда же в душе мужчины не было мысли даже о каких-либо серьезных отношениях, не то что о женитьбе.
Нельзя сказать, что это положительная сторона характера Фёрс. По своему жизненному опыту, Донна сделала вывод, что влюбляться-то нужно, но крайне осмотрительно и в стоящих людей.
Так вот, приходит такой возраст, чаще более  зрелый, когда, буквально, в каждом мужчине ты видишь потенциальную жертву, а точнее рассматриваешь их всех, как кандидатур на твою руку и большое сердце. Хотя так бывает всегда.
У женщин есть некие этапы оценивания мужчин. Сначала, смотришь на их материальное положение, потом, непосредственно, на внешность, ну, а в конце на черты характера. Да, женщины - еще те предусмотрительные штучки.
И знаете, они делают это не из-за своей расчетливой натуры, нет, совсем нет. Просто некая привычка, заложенная еще в основе каждой девушке на этой земле.
Ну, вот, именно этим увлекательным занятием сейчас Фёрс и занималась. Но есть одно некое отличие- первый пункт Донна не рассматривала, как значимую составную идеального мужчины. Как  говорится, главное, чтобы человек был хороший, ну, и внешность примерно, как у Пирса Броснона Златопуста Локонса.
Скажем, Фенрир прошел тестирование на отлично. Но все же Ферс это как-то не воодушевляло. все же было некое недоверие, а после последних отношений, Донна, вообще, перестала верить в такое понятие, как любовь.
Послышались слова Сивого, которые вновь привели Донну в некое недоумение.
«-Хех.. Только познакомились? В смысле? Как познакомились? Ведь Фенрир преступник.. неосмотрителен все-таки Киран.»
-Ясно. - это единственное, что успела проронить Донна, так как после послышался некий спор между отцом и сыном.
Такое часто бывает между родителями и их детьми... только вот у других какие-то другие темы, к примеру, по поводу обучения, манеры и чего-то подобного, но никак о расцветки ежа, который по видимости ел, буквально, все.
Донна подавила некие смешки, после чего на лице просияла уже некая ухмылка. Женщина закатила глаза, вспоминая свои личные стычки со своей дочерью.
Фёрс безумно скучала по ней, не зная, что и поделать. Что ли предложить переехать поближе к матери? Хотя с другой стороны  в Греции ей должно быть лучше.
  Услышав о "великом" воссоединении профессор лишь улыбнулась, как-то потупив глаза.
А что она могла сейчас сказать? Вмешиваться в разговор женщине вовсе не хотелось, да и что она могла сказать? Что верить в зеленых ежей, то же самое, что в зеленых человечков?
«И все-таки я верю Кирану..» - сделала некий вывод, не зная уже о чем думать. - «Ежик кушает отлично, да и моет он его, наверное. Как я заметила, он все-таки его любит... не разлучен, даже на уроках.»
Этого ежа Фёрс знала отлично, в следствии того, что этот небольшой зверек не раз мелькал на ее уроках.