Задумчиво глядя в пол, Оуэн шел по темному коридору. Скоро должен был быть отбой, но парня это волновало мало, он не хотел сегодня спать. Весь день он был на взводе, так как ни единого раза не видел свою Ревекку. Он не был на занятиях, мадам Помфри просила его передвинуть старые койки и тумбы в кладовую, а на их место водрузить новые. Это заняло у парня не меньше, как пол дня. Вдруг Оуэн услышал шорох. Он резко поднял голову и устремил ее вперед. Глаза, привыкнув к темноте, уставились прямо на девушку. Она, Ревекка, сидела на подоконнике в одном из коридоров школы. На ее ангельском девичьем личике читалось огорчение и уныние. По скольку Оуэн знал, что его Реви - божий одуванчик, его очень смутило то, что его девушке плохо и он об этом не знает. Сначала парень остановился, но затем вновь пошел и прибавил в шаге. На его лице появилась непонимающая гримаса. - Реви, что... что случилось?.. Ты... чем-то опечалена?.. Парень старался говорить как можно заботливее, он действительно всегда горячо переживал за эту девушку, она была для него не просто подружкой, он чувствовал, что каждый ее взгляд, брошенный в сторону Оуэна, эхом с тысачекратной силой стучит в сердце парня. Глаза Ревекки были бездонны, они заставляли тонуть в них. Она была идеальной девушкой, ангелом, пришедшим с небес. И в этом лунном сиянье , она напоминала самую прекрасную нимфу на земле. - Как же она прекрасна...

- Нет что ты. Все хорошо, просто чего-то как-то не хотелось идти в шумную гостиную. - быстро оживилась Ревекка. Она изобразила веселый танец. Что всегда обожал Оуэн в этой девушке, так это какая-то детская шутливость и романтика. Парень неуверенно взглянул в глаза Реви, затем иронично закатил глаза. - Ах, дорогая моя Реви... твои глаза, как всегда тебя выдают... - улыбаясь пробормотал Оуэн. - Впрочем, я рад видеть тебя, остальное, думаю, позади. - Парень подхватил девушку на руки и бурно беззаботно покружился с ней.
- Ты где весь день пропадал? Я тебя не на занятиях не в Хогсмиде не видела… - спросила Ревекка, когда Оуэн опустил ее на пол. - О, да, меня никто кроме мадам Помфри не видел!.. - устало пробормотал парень, - я ведь весь день перетаскивал старые больничные койки с места на место... в общем, мой день прошел скучно... как ты его провела?..
А я опять забыла про дополнительные уроки у Лю…  у Боула. – Он вроде даже не особо и ругался…привык наверно. - парень сначала хмуро глянул на девушку, но затем смягчился. - Что-то мне не нравятся эти ваши частые "занятия"!.. - он тоже страстно улыбнулся и кончиками пальцев нежно затронул волосы девушки.
- Я только сегодня, наверное, понял, что не хочу простудиться в Хогвартсе... в больничном крыле так жарко и душно, что пот течет градом!.. - недовольно проговорил парень и надул свои щеки как хомяк, а затем тяжело выдохнул воздух. Затем он наклонился к уху девушки и едва слышно произнес: - Кстати, ты не знаешь, когда у нас занятия с ОД? - когда он так близко оказался к девушке, то несомненно ощутил ее сладкий аромат, запах каких-то очень тонких и манящих духов. На мгновение парню даже почудилось, что это любовное зелье, потому что в один момент из его головы совершенно вылетели все мысли. Он закрыл глаза и нежно вдыхал запах любимой девушки.

По школе жутко веяло сквозняком, по телу Оуэна прокатились мурашки, хотя рядом с любимой это было лишь пустяком. За окном виднелось озеро. В ночное время суток оно выглядело еще более привлекательным и манящим. Лунный свет ровно, тихо ложился на водную гладь, заставляя ее светиться. В глазах Оуэна, Ревекки отражался свет звезд и луны, что очень манило парня к девушке. Она была настолько прекрасна. При таком освещении она очень напоминала фарфоровую куклу. Она была такой легкой, что казалось, если бы она упала, то непременно бы разбилась на сто тысяч маленьких кусочков, каждый из которых Оуэн любил в ней. Она согревала его своим теплом, идущим глубоко из души. Тот огонек, который невозможно потушить в этой девушке. Оуэн глубоко ушел в себя и фразы Ревекки едва долетали до его сознания.
- Да, игры... - задумчиво пробормотал парень.
Девушка уткнулась своим холодным носиком прямо в грудь парню, отчего тот сразу очнулся от размышлений. Он понял, что Реви замерзла, она вся была ледяная, поэтому Оуэн прижал ее к себе крепче. В голову не приходили мысли о том, как можно еще ее согреть.
- Это все не важно... я знаю, что ты у меня умница... ты справишься со всем!.. - он мягко улыбнулся, затем наклонился к лицу девушки и осторожно и нежно поцеловал ее в губы. Он чувствовал как тепло начинает бегать по жилкам, как внутри загорается пламя. Оуэн вдруг отпрянул назад.
- Голодна?... - на его лице промелькнула непонятная улыбка. Он задорно вынул из кармана три свертка и развернул фольгу. Внутри оказались бифштексы и куриные крылышки.
- Они, правда, холодные, но все же...  - он протянул девушке свертки на ладонях и ухмыльнулся. - На ешь, глупышка... я плохого не дам!..

- О чем ты задумался? - спросила девушка и Оуэн отвлекся от раздумий. - Или о ком? - тут же добавила она. - Я? - переспросил парень. - Да нет, просто, сегодня необычайно красиво... - он улыбнулся и посмотрел на девушка. Ну, прямо как ребенок... мой маленький ребенок... - подумал парень, от этого на душе все размякло. Парень чувствовал как сливаются в унисон их удары сердца, словно напевая какую-то до боли знакомую мелодию. Кровь быстро пробегалась по телу парня. Ему вовсе и не было холодно, а, наоборот, он согревался и чувствовал себя словно под одеялом, когда рядом находилась Ревекка. Оуэн понял как глупо было бы кормить девушку холодной пищей, да и вообще какой-либо едой. Разве мало того, что они вдвоем наедине, смогли наконец побыть вместе. Разве мало им этой духовной пищи, так зачем же тогда эти кушанья мадам Помфри? - Потом. - Сказала девушка будто прочитав мысли парня, на что последний улыбнулся, девушка поцеловала его. Он ответил на ее страстный порыв и впился в губы как любовник, желающий побыстрей попробовать свою новую жертву, во рту все взмокло, ее язык казался таким маленьким и нежным, сладким, медленным, но очень ловким. Оуэн осторожно покусывал губы девушки, продолжая играть с ее языком своим. Он не хотел отрываться от этого любимого существа. - Наверное Бог очень любит меня, если послал мне такого ангела, как ты... - проговорил парень и продолжил танец языков. Его руки скользили по телу девушки, нежно и мягко, заставляя ее трепетать. Он никогда не мог ее описать словами, насколько любил ее. И он даже не мог не простить ей ее шалостей, потому что потом не простил бы себе любые ее обиды. Ревекка была ребенком, ребенком в своем поведении, хрупком и жизнерадостным характере, но помимо этого она была и девушкой, которую невозможно не полюбить, насколько она мила. Иногда Реви напоминала Оуэну детскую фарфоровую куколку, улыбка на которой никогда не стирается... И кем только не представлял ее Оуэн, даже плюшевой игрушкой, к которой когда прижимаешься, чувствуешь как земля уходит у тебя из-под ног, а мир вокруг обретает яркие краски, и по совместительству с этим теряется где-то, ведь для тебя всем миром и становится это божество - Ревекка. И глупо было бы думать, что она больше не представляется никому объектом обожания. Поэтому каждый день прожитый вместе с этой девушкой, Оуэн ценил и хранил в своей памяти как зеницу ока. - Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю!... - жизнерадостно проговорил парень и улыбнулся как можно сильнее. Их поцелуй длился наверное целую вечность, поэтому теперь Оуэн даже не мог представить себе, сколько может быть времени. А в это время луна предательски поблескивала на небе, что означало - еще ночь, но не объясняло скоро ли утро...

и тогда он расстегивает верхнюю пуговку у самой шеи
говорит, что любит со льдом (но я знаю, что погорячее)
много грубит и лениво протягивает с утра прикурить
рядом с ним - как в аду - жар, рядом с ним - невозможно жить
(с)Привет Алекс
   Чертовыпроклятыекрючкистареющеймаразматичкималкин.
   Мало того, что настроение по общей шкале сваливалось куда-то на уровень “хуже не придумаешь”, так ещё и все наперечет новые мантии, купленные на рождественских каникулах, были заботливо снабжены отвратительно идентичной системой застежек, которые так легко защелкивались в руках их создательницы на примерке, и так отвратительно делали то же самое, когда это было действительно нужно. Почти всю дорогу до кабинета, где теперь проходили Прорицания, Нотт потратил на скрепление десятков крючков и петелек, раздражаясь все больше и больше. Вот теперь, наверное, Пьюси действительно не стоило попадаться ему на глаза, потому как от привычной после истерик апатии не осталось и следа, а очень хотелось сделать что-нибудь гадкое, чтобы кому-нибудь, в идеале, было очень больно. Взбешенный собственной недальновидностью Теодор как раз поправлял выглядывающий из-под воротника мантии галстук, когда из-за спины раздался голос Маркуса.
   - Я не пойду.
   Нотт молниеносно развернулся, набирая побольше воздуха в легкие, чтобы прямо здесь и сейчас рассказать другу, однокурснику и соседу по комнате все, что он думает по этому поводу, но встретив совершенно незнакомое выражение в глазах Флинта, слизеринец замер и медленно выдохнул.
   - Уорри конечно потом убьёт, но я не могу сейчас идти на этот долбаный урок. Я там убью кого-нибудь.
   Парень отступил в сторону, пропуская какого-то чересчур спешащего на урок младшекурсника и прислонился к стене, озадачено прикусив краешек нижней губы и искоса глядя на капитана их квиддичной команды. Он, конечно, мог бы возразить, что сейчас совсем не против придушить пару-тройку неугодных, но, вобщем-то, Марк был удивительно прав. Идти в таком состоянии на урок означало только одно, - лишить факультет впечатляющего количества баллов. Последнее время наблюдалась удручающая тенденция, - казалось бы, всего два дня в школе, а их уже умудрился обогнать Хаффлпафф. Радовало только, что Гриффы плелись где-то в хвосте и не была старика Дамблдора, который уже однажды подпортил их  факультету момент триумфа в конце учебного года. В подземельях потом весь вечер язвили на тему “В этом году мистер Поттер пукнул на Зельеварении пятнадцать раз, и этого никто не заметил! Двести баллов Гриффиндору за прекрасную маскировку!” и прочие заслуги очкастого убожища.
   Проследив взглядом за идущими мимо учениками, Нотт ещё раз вздохнул и поправил ремень сумки на плече.
   - Что предлагаешь?
   Собственно, вопрос был решен, потому что если бы Флинт намеревался свалить с урока без него, то сделал бы это раньше и не сообщая об этом посреди коридора. В конце концов, их факультет всегда отличался тем, что прогуливая большую часть занятий, большая часть из них замечательно сдавала всевозможнейшие экзамены, зачеты и контрольные. Поэтому, наверное, даже в те времена, когда их деканом был нынешний директор, до сих пор нежно любимый слизеринцами Северус Снейп, никто из них не получал за это ни взысканий, ни назначения на отработки.
   - Я вчера одно неплохое место нашел. Возможно, там и сейчас никого нет. По крайней мере, вечером после отбоя меня там никто не искал, м?
   Обойдя Марка, Тео на долю секунды дотронулся до его локтя, будто приглашая следовать за собой.
  - Отсюда, вроде бы, не так далеко.
   Оглянувшись, он пожал плечами и улыбнулся.

==> Выручай-комната

а завтра – оно никогда не настанет
твой Кэрролл с Чеширским укатят на бенцах
Алиса, смотри, как настойчиво манит
широкий карниз…
мы плотно застряли в чужом зазеркалье
надорванность нервов измерена в герцах
на двух королев мы потянем едва ли -
не плачь, мы срываемся вниз…
(c) Гедда Габлер
   Судя по всему, Флинт был склонен к непринужденному общению ровно в такой же степени, как сам Теодор сейчас мечтал пересказать кому-нибудь рецепт Перечного зелья. Самое обидное из мелких неурядиц сейчас заключалось в том, что идиотскую мантию он все же успел застегнуть, а, значит, потратил лишние нервы на совершенно, как оказалось, бесполезное дело. В какой-то момент Нотт вспомнил о том, что в школе, вроде как, очередная министерская проверка, но отмел эту мысль за её несостоятельность и несвоевременность. В конце концов, можно было с совершенно честными глазами растянуть случай в комнате на пару часов и выдать его за уважительную причину отсутствия. Тем более, что никого из одноклассников они так и не встретили.
   Впрочем, одного из них парень был бы сейчас совсем не против увидеть. Хотелось просто задать риторическое “Какого хрена?” одному хорошо им обоим знакомому человеку. Хотя, в этом, скорей всего, не было никакого смысла, потому что “какого” Нотт примерно представлял, но вот чего он совсем не ожидал, так это, что Пьюси начнет с ходу не только пытаться подставить его в глазах Марка, но ещё и по уши закопается в им же вырытую ловушку. Не мог же он, в самом деле, подумать, что Тео промолчит, руководствуясь какими-то неясными принципами, и позволит Флинту продолжать считать себя кретином исключительно благодаря чьим-то там словам? Благодарим покорно, у Марка и так было достаточно поводов, без всяких посторонних источников информации.
    В итоге, пока они дошли до той комнаты, где слизеринец накануне собирал в кучу то, чем он обычно думал, после “успешного”  урока в подземельях, Нотт уже был раздражен настолько, что мечтал только о двух вещах, - покурить и выпить чашку, а лучше не одну кофе. За всем этим замысловатым коктейлем из расшатанных нервов, он умудрился пропустить момент, когда они уже зашли и остановился возле порога, рассматривая обстановку и переводя взгляд на создающего уют Флинта. Причем, как все рафинированные слизеринцы, уют он создавал исключительно для себя. На долю секунды наморщив тонкий нос, Тео глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и ещё раз оглядел комнату. Кофе обнаружилось на столике рядом с Марком, откуда Нотт, не медля ни секунды, его забрал и сделал первый глоток, обнимая кружку обеими ладонями и останавливаясь напротив камина, рассматривая магическую пародию на огонь. Выручай-комната услужливо сменила заклинание на настоящие дрова и слизеринец улыбнулся самыми краешками губ, когда раздался голос Маркуса.
   - Кхм… из-за чего вы поругались с Эдом? С чего-то же всё это началось?
   Парень скосил взгляд на сидящего неподалеку однокурсника и усмехнулся.
   - Дай подумать… наверное, с того, что вчера я напомнил ему о праве частной собственности. Сказал, что чужое брать нехорошо, после того, как он вернулся от Пэнси. Поинтересовался, насколько приятно быть игрушкой на один вечер и подбирать объедки с королевского стола.
   Отпив следующий глоток, Нотт отошел от камина и облокотился на стол, стоящий неподалеку, так, что можно было продолжать пить кофе и в то же время смотреть на Флинта.
   - Как ты, наверняка, знаешь и без моих уточнений, правда – это то, что способно вывести Пьюси из себя за долю секунды. Меня попытались задушить, это, наверное, выглядело крайне прекрасно со стороны, но, как ты понимаешь, ничего из этого не вышло. Отбивался я как мог, книжками, яблоками и заклинаниями, когда подручные предметы закончились. Спасибо, кстати, большое, что тогда вовремя появился.
   Тео улыбнулся, поймав на секунду взгляд Марка.
   - А потом ты ушел сегодня утром, я был вполне мил, клянусь.
   Выставив ладонь вперед, Нотт картинно вскинул взгляд к потолку.
   - Закончилось в общих чертах тем, что я тебе уже сказал.
   Достав сигарету, Тео наконец-то закурил и блаженно прикрыл глаза от первого глотка дыма и, склонив голову к плечу, некоторое время внимательно рассматривал сидящего слизеринца. Наверное, было что-то неправильное в том, что только рядом с ним становилось удивительно спокойно и как-то волнительно одновременно. Наверное, вообще было много неправильного в том, что между ними сейчас происходило  и в том, что Нотт не мог быть уверен, насколько это нужно Маркусу. Несмотря на все чувство непонятной защищенности и спокойствия, всегда оставалась та часть, которая выкручивала, отравляла сомнениями и подозрениями. Какими? Ну, например, Флинту могло быть просто интересно, в конце концов, он же сам говорил, что Тео похож на девушку, может, потому его и не тошнило от каждого прикосновения однокурсника. Такой маленький эксперимент, проведением которых слизеринцы славились и за пределами школы. Эксперимент, ценой которого может стать сам Теодор Нотт. Это его, понятное дело, не устраивало абсолютно.
  - Мы вполне можем не вспоминать ни о чем произошедшем между нами, Марк.
   Скрыв нервную усмешку очередным вдохом сигаретного дыма, парень отвел взгляд.
   - Я не кисейная барышня, которая будет лелеять идиотские надежды. Просто, если так и есть, то лучше скажи мне сразу. Может, и Пьюси со временем перебесится. Я – не слишком удачная партия для капитана квиддичной команды.
   Насмешливо приподняв брови, он пару секунд смотрел на друга и вновь переключил все внимание на кофе.

привкус лета.
cжимаю зубами минуту.
ты гадаешь мне по руке. шепчешь...
скелеты,
цепляясь за новые платья,
притихли в моих шкафах.
я ничего-ничего не хочу знать. я
выворачиваюсь с легкостью гуттаперчевой куклы.
порции виски сегодня равняется страх…
(с) Гедда Габлер
   Каждый раз, когда ты ненавязчиво ставишь перед человеком право выбора или ждешь сиюминутного ответа на волнующий тебя вопрос, где-то внутри, на уровне солнечного сплетения, что-то замирает,  то ли страха, то ли ожидания.  А он отчего-то злится, почему-то растерян, и пальцы на кружке с остывшим кофе сжимаются крепче, потому что слишком много и как назло. Все в один комок эмоций, мутных чувств, того, в чем сам себе не хочешь признаваться и того, в чем никогда не признаешься никому другому.
   Нотт пытался думать о чем-то отвлеченном, смотря куда угодно, только не на Марка и честно стараясь не кусать губы, потому что разочаровываться в собственных иллюзиях он не хотел и не надеялся даже, что это пройдет хоть сколько-нибудь спокойно. Он в очередной раз придумал себе сказку, в которую можно было спрятаться, закрыть глаза ладонями и тебя никто никогда не найдет. Вот только, до этого ещё надо было дотянуться, дорасти и дорастить, потому что все было непросто, очень непросто, слишком непросто.
   - А… а на что ты надеешься, Тео?
   - А на что я могу надеяться?
   - Я всё пытаюсь понять, что тобой движет, и, признаться, ни черта у меня не получается.
   - У меня получается ровно так же, может, мы на верном пути?
   - Никогда не замечал, что тебе нужно чего-то больше, чем наше общение…
   Тео скептично покосился на однокурсника.
   - Вернее, до последних дней не замечал.
   Слизеринец тот час же отвел взгляд, глубоко вздыхая, чтобы успокоить начинающие дрожать руки.
   - А сейчас не знаю, что и думать.
   Нотт все же заставил себя повернуть голову и посмотреть на странно напряженного Марка. Наверное, в любых его словах сейчас было бы мало толка. Свой вопрос он уже задал, и ответа на него пока что не получил.
   А после Флинт как будто взорвался, столько эмоций Тео не видел в нем достаточно давно.
   - Неправильно.
      - Неправильно!
         - Неправильно!!!
   На сотни ладов запищало в голове и, не сдержавшись, Нотт со всех сил швырнул кружку на пол, замирая на миг, когда та разлетелась снопом стеклянных брызг в стороны.
   - Развлечься?..
   Переспросил он, разворачиваясь к курящему парню и, прищурившись, подошел ближе, глядя теперь ему прямо в глаза.
  - Нет, Маркус, я не пытаюсь ничего решить за тебя. Мне просто легче услышать это от себя, чем от тебя, - понимаешь разницу?
   Тео дернул воротник мантии, пытаясь нормально вздохнуть, но чертовы крючки расстегиваться собирались, видимо, ничуть не проще, чем застегивались. Чувствуя, что начинает задыхаться, слизеринец в очередной раз окинул комнату взглядом и поджал губы, пытаясь хотя бы на секунду успокоиться.
   - Просто, осадить Энди, - это одно. Совсем другое, чувствовать себя при этом идиотом.
   Опустив взгляд на губы Флинта, Нотт нервно усмехнулся, и вновь посмотрел ему в глаза, которые были сейчас немного ближе дозволенного.
   - Ты прекрасно знаешь, насколько мне плевать, что скажут другие. Но вот насколько плевать тебе? Я, разумеется, не претендую на какую-то огласку, и за ручку по коридорам ходить с тобой не собираюсь, но мне очень важно, чтобы ты оказался рядом, если что-то получится, а потом выплывет наружу. Понимаешь?
   Вопросительно приподняв брови, Тео несколько секунд пристально смотрел на Марка, будто пытаясь найти хотя бы молчаливый ответ на этот свой, пожалуй, самый главный на данный момент вопрос, смысл которого не менялся от слов, которыми он был задан. Он понимал, что, наверное, его голос сейчас звучит слишком резко, и он, вобщем-то, не в праве чего-то требовать, а, уж тем более, ставить Марка вот так перед неясным выбором, но ему действительно нужно было это знать. Мысленно досчитав до пяти, Нотт закрыл глаза и нервно выдохнул.
   - Забудь. Это, наверное, все звучит очень глупо. Извини.
Выход, вобщем-то, был только один, а именно, - дверь за спиной Флинта, к которой слизеринец и решил направиться.

И никто не умрет.
Запрети этой мысли рождаться.
Мы пройдем через землю к другому началу метро.
Как последние психи-уроды, держась за запястье,
Мы идём наугад по тоннелям. Идём вперёд.
[...]
Я кидался за грани в надежде достать твою душу,
Но я падал насквозь, ведь тебе нужен кто-то святой,
Кто-то чище меня… да, я брежу. Прости, не слушай
Только будь со мной рядом. Только
останься
со мной.
(с)
   Развернутый в середине движения неожиданным рывком Нотт чуть было не потерял равновесие от легкого толчка и вскинул отчасти испуганный взгляд на Марка, чувствуя, как снова теряются слова. Он был настолько рядом, что от этой близости замирало дыхание и слишком оглушающее стучало сердце, эхом отдаваясь во вновь начинающей болеть голове. Флинт отступил в сторону и Тео смог нормально вздохнуть, прогоняя неясную пелену с глаз.
   Слушая то, что слизеринец говорил ему, парень медленно, но верно начинал заводиться. Казалось бы, чего проще, - понять, насколько сложно говорить все это прямым текстом, не имея никаких гарантий.
   - Я думал, ты меня знаешь лучше, чем оказалось, Тео.
   Эхом прошелестело в голове и Нотт зло прищурился, глядя на курящего, как ни в чем не бывало, Маркуса. Причем, весь его вид выражал такое абсолютное удовлетворение от всего происходящего, что это распаляло только сильнее.
  - Откровенности хочешь? Только потом не жалуйся.
   Уже во второй раз за последние десять минут скинув с плеча сумку, он стремительно подошел к сидящему в кресле Флинту, прикосновением пальцев к подбородку заставляя его встретиться с самим Тео взглядом.
   - Не смей мне врать.
   Нотт замер, прямой, как натянутая струна, глядя прямо в глаза Марку и не ощущая бегущих минут. Казалось бы, чего проще, и не надо больше будет никаких объяснений и уточнений.
  “- Все в мире возвращается, Тео.
   - О чем ты, мам?
   - Обо всем. Все рано или поздно к тебе вернется. Если ты ждешь от человека чего-то определенного, сначала попробуй встать на его место.”
   - Ты этого ждешь от меня?
   Тео осторожно провел пальцем по щеке смотрящего на него Флинта.
   …в зимнем лесу так сложно найти выход. И можно кричать сколько угодно, срывая связки, падая в снег, когда уже не можешь идти дальше. В зимнем лесу очень быстро пропадает ощущение сказочности и слишком быстро замерзают руки, если ты забыл перчатки, а ты их, конечно же, забыл. И остается только закрыть глаза. Закрыть и не думать, ни о чем не думать, засыпая под звуки приближающейся вьюги…
   Нотт позволил себе вздохнуть только уже целуя Флинта. Потому что до этого было слишком страшно. Страх, - непозволительная роскошь, когда от твоего поступка зависит сколь угодно мелочное для других, но слишком важное для тебя. Окончательно вынырнув из этого сумасшедшего смелого помутнения, он испуганно отстранился, открывая глаза и заставляя себя остаться на месте, а не сбежать в эту же секунду, пряча собственную растерянность.
   - Я…
   Тео закрыл глаза и вздохнул, подбирая правильные, как ему казалось, слова, но ничего не получалось. Они отказывались складываться в связные фразы, запутывая его все больше и больше, пока Нотт все же не поднял ресницы, отчаявшись выбрать верное, и как-то скомкано закончил, глядя в такие близкие сейчас, глубокие карие глаза.
   - Ты.. мне нужен, Марк.
   …и делай теперь что хочешь.
    Опустив руку, слизеринец отступил на шаг, все так же не опуская взгляд и глубоко вздохнул, силой отводя его в сторону.
    Чувствуя себя на редкость глупо, он отвернулся к камину, доставая сигарету, закуривая и убирая дрожащими пальцами мешающую челку. Было дико не по себе, хотя бы потому, что сам не знал, какой реакции ждет от Флинта.

Никакого двойного дна, никакой наживы -
Только правда жизни, синоним соленых глаз.
Закричи в ответ, докажи, что мы оба живы,
Ну, хотя бы ты, ну хотя бы один из нас...
(с) Н.В.
   Нотт все же кусал губы, даже не замечая этого настолько, что изредка даже придерживал нижнюю пальцами той руки, в которой держал сигарету. Он не мог понять… То, что он был в чем-то похож на девушку, что так беззастенчиво кинул ему в лицо Флинт не так давно, отнюдь не означало, что он себя таковой хоть в какой-то мере позиционировал. Впрочем, и замерший за его спиной парень тоже мало походил на юную нимфетку. Вывод отсюда вытекал странный и смешивающий мозги ещё больше. Тео в тысячный, похоже, раз глубоко вздохнул, прижимая ладонь ко лбу, чтобы хоть на секунду унять очередной приступ головной боли и вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к плечу. Прикосновение, от которого стало намного легче.
   Говорят, для каждого человека есть яд, который не только его не убьет, но будет чуть ли не панацеей от всевозможных недомоганий, жаль только, вычислять какой именно ещё не научились, а проводить опыты на себе желающих было мало. Вот и шарахающийся от чужих прикосновений как от чумы Нотт, отчего-то от легкого касания Марка становился только спокойней.
   Устало усмехнувшись, слизеринец закрыл глаза, удерживая себя от желания откинуться на плечо своего собеседника, чье тепло он чувствовал сквозь одежду и считанное количество разделяющих их дюймов.
   - Вчера. Но порой мне кажется, что с того момента прошло уже несколько месяцев.
   Осторожно положив ладонь на пальцы Флинта, он отчетливо чувствовал, как растекается теплота по всему телу, слишком уставшему, слишком издерганному, по тонким нервам, по безжалостно искусанным губам, придавая всему происходящему очаровательный оттенок ненормальности.
   - Надеюсь, ты не любишь ромашки…
   - Ромашки?
   Нотт резко повернулся к Марку, отпуская его руку и подавляя желание проверить у того наличие температуры. Убедившись, что, вроде как, и взгляд у него не лихорадочный, да и внешне тот совершенно здоров, Тео озадачено нахмурился и недоверчиво переспросил
   - Ромашки?!
   Слизеринец отвел взгляд и наморщил тонкий нос, после нескольких секунд размышления.
   - Нет… ромашки, - нет.
   И именно опустив взгляд, Нотт неожиданно понял, насколько близко они сейчас друг от друга. От этого становилось как-то резко душно, а, может быть, и не от этого, а от того, что камин был слишком близко. Растерянно глядя куда-то в пол, на стены, на потолок в облаках, куда угодно, только не в глаза Флинту, парень попытался вновь расстегнуть пуговицу на воротнике.. да и вообще эту кретинскую мантию стоило снять сразу после решения не идти на урок. Но пальцы нащупали вместо привычной за столько лет учебы пуговицы ненавистный крючок, и Тео, не сдержавшись, еле слышно зашипел сквозь зубы.
   - Мерлин, они меня с ума сведут. Марк, помоги растег…
   Замерев от понимания того, о чем он сейчас пытался попросить стоящего рядом парня, слизеринец смешался, чувствуя, как почти ощутимо начинают гореть кончики ушей и, взглянув на Флинта, замер, медленно проговорив
   - ..расстегнуть эту чертову мантию…
   Как-то резко пересохли губы и Нотт на автомате облизнул их, смутившись от этого ещё больше, открыл рот, собираясь сказать что-то вроде “…нет, ты не подумай, я не имею в виду ничего такого, ты же понимаешь, просто вот так совпало, и мне, правда, очень жарко стало вот прям сейчас, очень-очень, ты же понимаешь, я даже не думал ни о чем таком, о, Салазар, я такой идиот…”, понял, как все это будет звучать, и закрыл его, отступая чуть в сторону и лично принимаясь расстегивать все ещё самую первую пару крючков отчего-то безумно трясущимися руками и с очень независимым видом.
   - Ещё скажи, что не хочешь, чтобы он тебе помог.
   - Заткнись.
   - Оооо, малыш-Нотт волнуется.
   - Заткнись!
   - А если он ещё и поцелует…
   - Заткнись!!!
   Тео зажмурился, благо, этого Марк заметить не мог, потому как парень стоял сбоку от него и волосы пусть частично, но все же прикрывали его лицо, неровно выдохнул и продолжил бороться с навязчивыми застежками, еле слышно ругаясь сквозь зубы, потому как, не смотря на то, что первая все же поддалась, оставалось еще, по крайней мере, с десяток совершенно идентичных пыточных устройств.
   - Я тюльпаны люблю.
   Скомкано зачем-то произнес Нотт.
   - О, заткнись, Тео!

Эти слишком странные будни
Мну, как корочку теплого хлеба
Даже если когда-нибудь нас не будет -
Останется небо.
(с) Саша Птица
   Замерев в руках Флинта, Нотт честно пытался сдержаться и не сделать какую-нибудь очередную глупость, потому как и глаза невольно закрывались, и колени чересчур уж настойчиво подкашивались. Помнится, Малфой когда-то давно учил его идиотской считалке про котят, которая, по идее, должна была очень успокаивать и помогать прийти в себя. Только, вот, ни одного слова по-французски, кроме очень неприличных, в голову, отчего-то, не приходило. Кажется, именно он несколько минут назад пространно рассуждал на тему того, что рядом с Марком ему гораздо спокойней? Очень смешно.
   В итоге, вся эта мешанина совершенно непонятных эмоций прошла именно в тот момент, когда его самым непритязательным образом принялись вытряхивать из полурасстегнутой мантии, оставив в итоге с комком черной ткани в руках, совершеннейшим бардаком на голове и с абсолютно ошалевшими глазами.
   - Что за идиот придумал всю эту ерунду?
   Тео, ещё не окончательно пришедший в себя и все так же изумленно хлопающий ресницами, растерянно  попытался сдать подлую швею Флинту, но успел проговорить только
   - Ма…
   Когда Марк притянул его к себе совершенно хозяйским жестом, Нотт впал в ещё большее недоумение и, глядя в глаза напротив, все же на автомате добавил
   - …дам Малкин…
   Наверняка, мешанину неоднозначных чувств слизеринца, наконец-то выпустившего из рук мантию, понял бы любой более-менее взрослый человек мужского пола. Потому как к семнадцати годам он в каком-то роде привык сам притягивать, разворачивать и заниматься прочими разнообразными манипуляциями с человеком рядом, но уж точно не имел опыта, чтобы вот точно так же обращались с ним.
   Смутившись, Тео  почувствовал, что предательски алеть начинают уже и щеки, чего с ним не бывало никогда и, решив не доводить себя до сердечного приступа, он просто попытался взять хоть что-то в свои руки, осторожно дотронулся губами до щеки Флинта, почувствовал, как заметно начинает кружиться голова и несмело обнял парня одной рукой.
   Получилось, вобщем-то, неплохо. Очень даже хорошо получилось, если уж совсем не кривить душой и, воодушевившись, Нотт вернулся к незаконченному ранее, как ему казалось, поцелую. В этот раз получилось гораздо спокойней, не смотря на так и не желающие вести себя достойно колени, сбивающееся дыхание и руки, слишком уж увлекшиеся поиском края рубашки Маркуса. Наконец, добившись желаемого, Тео нервно вздохнул и провел кончиками пальцев по теплой коже, невольно приникая к парню всем телом, потому что ноги отказывались работать нормально окончательно и бесповоротно.
   - Благослови Салазар эту старую каргу.
   Нотт нервно засмеялся, отстраняясь и встряхивая головой, которая нестерпимо кружилась от чего-то, точнее, от кого-то вполне определенного. И этот кто-то сейчас смотрел на него как-то странно. Но это, отчего-то, казалось совершенно нормальным.
   Если не вдаваться в дебри запутанного внутреннего мира Теодора Нотта, то в общих чертах его состояние в данный момент можно было охарактеризовать, как “сложноопределимое, но вполне прекрасное”. И именно сейчас его это ни капли не нервировало, не настораживало и не пугало. Пугаться, настораживаться и нервничать он будет как-нибудь в следующий раз, но уж точно не здесь и сейчас.

продолжать? продолжай,
бесполезны любые слова.
чистый город,
смеющийся город,
трава как трава.
(с)
   Состояние скатывалось во что-то в такой степени непривычное, что Нотт был уже почти согласен и на ромашки, и на что угодно, хоть на белый передничек и два хвостика, лишь бы не выплывать из этого ощущения уверенных объятий и сладкой бесконтрольности.
   - А ты так и не ответил про итальянский.
   Слизеринец смешался на какой-то момент, вспоминая тот странный разговор вчера вечером.
   …Amo guardarti... Tutto quello che mi e' rimasto e' guardare... Vorrei tornare nel passato e diventare il primo della tua vita. E rimanere l'unico...Guardami... sonltanto con te posso non overe pui paura della solitudine…
   А потом он сказал это… то, что не стоило пока что произносить, потому что слишком много сомнений и переживаний скручивались воедино в тот момент, когда он впервые сам потянулся к теплу оказавшегося так близко Марка..
   - Я потом тебе скажу… обещаю.
   Он закрыл глаза, теряясь в новом поцелуе и все это было настолько не похоже на правду, настолько неожиданно и, как оказалось, просто, что замершее в какую-то минуту сердце забилось с новой силой. Хотелось ещё ближе, чего-то больше. Богатое воображение тут же подсунуло парочку живописных картин, и Нотт понял, что начинает окончательно терять связь с действительностью. Отчего-то в голову пришла странная мысль, что неплохо было бы посмотреть сейчас на выражение лица Пьюси, увидь тот их сейчас в такой компрометирующей ситуации.
   - Учти, Нотт. Я не слишком умею ухаживать и вообще.
   Пытаясь собрать остатки связных мыслей в нечто, напоминающее мозг, слизеринец странно усмехнулся, поднимая взгляд на Марка и, разглядев в его глазах то же безумное желание чего-то большего, достаточно небрежным голосом проговорил
   - Можешь звать меня Тео и никогда не предлагать руку и сердце.
   Насколько он помнил, за годы их общения, девушек у Флинта было предостаточно, стоит вспомнить хоть всех его подружек, каждая из которых была далеко не против порадовать капитана факультетской сборной после утомительного дня. Да вспомнить хоть ту с неясной жалостью рассматривающую его Ме… Ми.. Мел… Милану, кажется. Поцелуи с полупьяным Маркусом, это, конечно, круто, вряд ли Нотт стал бы морщить нос и доказывать, что его такие варианты ничуть не волнуют, и вспоминает он о таких случаях исключительно с недовольством. Вот только, он мог сколько угодно не понимать, что с ним происходит, но “девочкой на один вечер" он точно не был. Проследив взглядом за отошедшим в сторону парнем, Тео раздосадовано уставился на носки своих начищенных туфель.
   Я могу просто быть с тобой, но подумай сперва, нужно ли тебе это.
   Слизеринец косо посмотрел на остановившегося возле камина однокурсника.
   - Я не люблю повторяться.
   Получилось как-то дергано, видимо, от того, что к нему возвращалось это нервное состояние неопределенности, так выматывающее прежде. Достав из кармана ленту, Нотт в пару движений завязал порядком надоевшие волосы и, снова закурил, подойдя поближе к смотревшему куда-то в пол молодому человеку. Немного прищурив глаза, Тео внимательно рассматривал его, выхватывая каждую мелочь. К Марку притягивала… эта вполне естественная небрежность, которая сквозила в каждой черточке, - бездумно закатанных рукавах, расстегнутых для удобства пуговицах на воротничке рубашки, расслабленном галстуке, давно не стриженных растрепанных волосах. Неожиданно улыбнувшись, слизеринец затянулся ещё раз и отработанным движением выкинул сигарету в камин.
   - Марк, я могу выглядеть как угодно, но я, как ни крути, все же парень. Вот только...
Преодолев разделяющий их шаг, он дождался, пока Флинт поднимет на него взгляд и, все с той же улыбкой, но слишком уж спокойным голосом добавил
  - …предупреди своих девочек, что следующая же полетит с Астрономической башни под мой довольный смех. Это чтобы без обид.

А небо,
Небо казалось сиреневым,
Когда мысли взрывались салютами...
Мальчик в зеркале мучался от мигрени,
Мальчик с волосами спутанными...
(с) Сэйджо
   Ещё в процессе далеко не изящного полета, Нотт растерянно успел подумать о том, что настолько по-хамски с ним не обращался ещё никто. Мало того, что все окружающие были прекрасно осведомлены о том, что не стоит лишний раз дотрагиваться до вспыльчивого и нервного слизеринца, они ещё и опасались его несдержанности, которая могла вылиться в основательно подпорченное настроение. Логично, впрочем, было ожидать, что Тео воспользуется древним как мир правилом, - если тебе плохо, сделай так, чтобы кому-то стало хуже, чем тебе и станет как-то… полегче, что ли. Собственно, он по этому принципу жил, потому как проще и конфликтов с совестью меньше на порядок. Так вот, в процессе полета он успел перебрать пару-тройку вариантов собственного поведения, но выбрать так и не успел, уже оказавшись на ковре возле Марка.
   - Это предупреждение, и не больше. Тебе оно надо, - тюльпаны мне потом в Азкабан таскать.
   Нотт изобразил что-то крайне независимое на лице и потянулся, вытягиваясь на ковре. То, что на полу оказалось на удивление удобно, несомненно, добавило положительных оттенков его настроению. Ко всему прочему, совершенно не хотелось подниматься, и легкий сквозняк так замечательно приятно холодил полоску обнажившейся над ремнем кожи, что и шевелиться он особенно не собирался, пожелав себе только подушку, которая появилась рядом и тут же оказалась под головой, и, устроившись так, чтобы было легче посматривать на Флинта, парень сосредоточенно принялся рассматривать собственные ногти.
   Когда что-то делают, не спросив у тебя разрешения, самое простое и достойное, сделать вид, будто этого ты и хотел. С трудом подавив зевок, Тео взглянул на сидящего у стены Маркуса.
   - Совершенно идиотское начало семестра…
   Откинув голову на подушку, он замер, рассматривая неспешно ползущие по небу облака и понимая, что надо о чем-то говорить. Потому что, если он сейчас хотя бы на минуту останется сам с собой в своих мыслях, то навалится слишком многое, разом, как бы он не пытался это предотвратить.
   - Знаешь, летом, прошлым, перед седьмым курсом, мы с отцом ездили к Малфоям. Не знаю, что там у них за дела общие… хотя, - он невесело усмехнулся, - почему же, не знаю, знаю. Но речь не об этом. И там был Драко…
   С усилием заставив себя отвести взгляд от потолка, Нотт повернулся на бок, подпирая голову согнутой в локте рукой, и посмотрел на слизеринца.
   - Драко, как Драко. Обычный. Только, я  отчего-то всегда думал, что он проводит каникулы если и дома, то в компании нашей сиятельной Персефоны. Но именно в тот день он был один. Мы, вроде как, и общались немало до этого, но тогда он меня чуть ли не шокировал. Он с таким детским любопытством расспрашивал меня о всякой пожирательской ереси, что создавалось четкое ощущение, - он младше меня года на три-четыре.
   Бездумно накручивая длинный ворс ковра на палец, Тео кивнул, будто подтверждая собственную мысль.
   - А вчера я смотрел на всех собравшихся в Подземелье, и мне хотелось каждому заглянуть в глаза. Хотелось просто понять, сколько из них реально осознают, во что мы всей своей жизнерадостной слизеринской толпой вляпались.
   Вновь опустившись на подушку, он протянул руку и коснулся запястья Марка.
   - Я впитывал все происходящее, как губка и не мог понять, во что же это должно вылиться. А сегодня утром неожиданно понял. Правда. Четко осознал, но не успел сказать Эдриану до появления Хмури.
   Парень как-то совсем уж спокойно улыбнулся и встретился с Флинтом взглядом.
   - Какая к черту разница кто и с кем? Во всех этих нормах не осталось никакого смысла. И если мне только с тобой спокойно и тихо, и если ты не против, то почему мы должны от чего-то отказываться? У нас и будущего-то нет, чтобы беспокоиться о таких мелочах, как наследники и статус семьи. Мне, может, жить осталось месяц. И я хочу быть в этот месяц максимально жив.
   Прикрыв глаза, Тео снова улыбнулся, понимая, что сейчас можно даже уснуть. И можно быть совершенно уверенным, что ему не приснится ни одного плохого сна.

...
   Тео улыбнулся, не отводя взгляд от тоскливо плывущих по небу облаков. Было во всем окружающем что-то такое, от чего хотелось верить и верилось в сказанные только что Марком слова.
   - А я хочу уехать в Италию.
   Нотт улыбнулся, опуская ресницы.
   - Там родилась мама. И у нас там несколько виноградников своих. Тяжело будет, конечно, привыкать к такому количеству солнца ежедневно, поэтому переведу винодельни на ночной режим работы.
   Слизеринец насмешливо фыркнул, все же поворачивая голову к Маркусу. После всего случившегося за последние несколько десятков минут, отчего-то было значительно легче, хотя, при здравой оценке ситуации, впору было идти в гости к Гигантскому Кальмару. Оставалось надеяться, что никто из особо доброжелательных однокурсников не отправит отцу коротенькое письмо, с некоторыми исключительно интересными фактами из жизни его нерадивого сыночка. С другой стороны, пока Нотт был в школе, отец мог сколько угодно заливать ядом гостиную, слизеринцу почему-то стало категорически плевать на его оценку. Наверное, это произошло именно после принятия метки, когда Редгрей испарился из зала, будто его там и не было, а находящегося в невменяемом состоянии Тео с собрания практически уносил именно Флинт.
   И тут в голове щелкнуло в очередной раз, и все стало предельно ясно.
   И неожиданно проснувшаяся симпатия к человеку, который находился рядом больше времени, чем кто-либо другой, и болезненная необходимость в присутствии, поддержке и одобрении, и совсем уж неприличные и странные мысли, когда Нотт оставался наедине… он действительно был ему нужен. Нужен как никто и никогда до этого. И каждым своим спасительным поступком Маркус все больше и больше утверждался в подсознании Тео неким “защитником”, если говорить проще. От него ничего не надо было утаивать, он был по большей части понятен и близок настолько, насколько можно быть близким с человеком, никогда к близости как таковой не стремившимся. 
   Моргнув, Нотт прогнал от себя этот неожиданный образ и сел, поправляя волосы.
   - Знаешь…
   Парень поднялся на ноги и принялся отряхиваться от несуществующей пыли.
   - …теперь я уже не против и на урок пойти.
   Переведя на так и валяющуюся на полу мантию, Тео раздосадовано поморщился, но все же поднял её и, брезгливо отряхнув, надел все так же через голову, чтобы не расстегивать оставшиеся крючки.
  - Я теперь точно знаю, как приводить себя в порядок. В следующий раз, когда нервы начнут жить отдельной от меня жизнью, я просто буду утаскивать тебя куда-нибудь и целовать
   Застегнув пару верхних крючков, Нотт поднял свою сумку и протянул Флинту его.
   - Ты со мной?
   Тот, на удивление, даже особенно не возражал, и вскоре они покинули Выручай-комнату, возвращаясь обратно по тем же коридорам к кабинету Уорри, идти на урок к которому было, право слово, практически смешно. Одно дело, конечно, если после школы тот же Маркус вернется в качестве преподавателя по полетам, - он и своих одногодок-то гонял на тренировках так, что порой проще было получить травму, чтобы хоть немного передохнуть, что уж говорить о тех, кто помладше. Сложно себе представить сегодняшнего пятикурсника, панибратствующего с профессором Флинтом. Профессор Флинт, скорей всего, не долго разбираясь в мотивации подобного поведения, пару раз двинет в зубы за раздевалкой, потому как на людях это делать непедагогично, и инцидент будет исчерпан сам собой.
   Другое дело, милый, старый добрый, Кассиус. Как можно серьезно относиться к человеку, который прошедшим летом так душевно помогал тебе уничтожать запасы итальянского полусладкого и с которым вы потом под дружный совершенно неадекватный хохот довели парочку сотен магглов до панической икоты, простеньким Mobiliarbus’ом заставив деревья в лондонском парке водить хороводы? Придите в себя, это нереально.
   Открыв дверь в кабинет, Нотт собирался как раз сказать Уррингтону что-нибудь душевное, в качестве приветствия, благо, в кабинете из студентов присутствовали пока что только слизеринцы, но взгляд вовремя натолкнулся на фигуру в розовом. Вообще, у обитателей подземелий с вышеобозначеной личностью отношения были на редкость неплохими, но бенефисить при мадам не стоило.

==> Лекция #1: Карты Таро

  Человек поймёт другого, когда придёт соответсвующее время, а не потому, что этот другой захочет, чтобы его поняли.
© Харуки Мураками
В такую погоду совсем не хочется на улицу. Яркое солнце полностью потеряно для тебя. А значит час/два/три ты будешь жить без лучей, так нежно согревающих тебя в зимнее время. Без лучей, проникающих в каждую частику твоего тела. Без лучей. Без улыбок. Без радости и смеха.
Бывает время, когда ты не хочешь пить, кушать, танцевать, читать. Ты просто не хочешь жить. Каким-то образом смысл жизни выветривается запахом лимонных дождей. Это сок жгуче ранит сердце. Этот сок хуже яда. Кислота разъедает тебя. И ты не живёшь. Ты существуешь.
Каждый день посвящаешь чему-то пустому, ненужному. Обливаешься имбирными слезами, пока никто не видит. Но на людях же у тебя как всегда всё просто шикарно. Разве они не замечают грусть в глазах? Они не видят одиночества твоего сердца?
Нет. Нет. Нет. Отдаётся глухим протяжным тоном в голове. Можно обмануться самой или обмануть. Взять любимый mp3, включить весёлую песню, которая вроде бы на время поднимет настроением. Прошу заметить - на время. Как сказал один умный человек - ты не можешь быть счастлив один: счастье есть дело двоих.
Но второго нет. А значит нет ни тебя, ни счастья.
Вот с такими мыслями Джулия Стронг благополучно дошла до комнаты. Комнаты, лишённой человеческой доброты. Такой пустой и неживой.
Удивительно, как она не запнулась где-нибудь. Ведь сегодня она крайне неустойчива. С утра упала в обморок. Не исключено, что это может повториться.  Ещё бы, ведь на завтраке не притронулась ни к чему кроме сока.
Надеясь, что комната будет пуста, Джулия толкнула дверь и уверенно прошла во внутрь. Ан нет. В комнате уже были люди. И что им надо вообще?
Непонимающе окинула взглядом присутствующих. Где-то в глубине класса курил Блейз Забини. Не будем его трогать.
Далее, за партой сидит девушка. Смотрит куда-то в даль. Наверное, она тоже ищет вопросы, на которых нет ответа. Джули беззвучно опустилась рядом с ней. Так не хотелось нарушать этой безликой тишины. Сегодня её мелодия была прекрасна. Но Стронг, как всегда всё испортила:
-Эээ, привет? -спросила она у Трейси.