и целый день с глазами взрослой птицы,
лопатки напрягая за спиной,
запрятывать под черные ресницы
ночной случайно пойманный разбой… ©
Ловушка. На первая взгляд идеальная, совершенная в своей продуманности, предопределенная захлопнуться без сбоев, без вмешательств, захлопнуться вместе с ней, в золотой клетке помолвки. Она должна была смириться, что это неизбежно, что договор нельзя расторгнуть, свыкнуться с мыслью о Люциане как о будущем женихе... но она не смогла, что-то внутри нее не давало, протестовало, слабо, еле слышно, но уловимо, заставляя теплица внутри почти потухший огонек надежды. Возможно, если бы они встретились сами, познакомились где-нибудь в Хогмисмиде на очередных выходных, или же узнали друг друга на отработках, возможно, она сама бы провинилась, сознательно, но... судьба решила иначе. В их отношениях уже не было той ненависти, что была прежде, понемногу они стали свыкаться с мысль об их совместном будущем, а может их ненависть просто перегорела, съела сама себя, как огонь, которому нечего сжигать, и он сжигает, сжирает сам себя. Их ненависть перетекла во что-то иное, отличное, сейчас это чувство скорее напоминало чувство некого извращенного соперничества, где победителем являлся тот, кто сможет больнее ударить, без жалости, без колебания, и проигравшим станет тот, кто не сможет ответить.
Запутанные мысли, совсем как волшебные коридоры Хогвартса, замка  больше похожего на кэрроловское Зазеркалье, место, где тебя кругом окружают зеркала, искажающие первозданное я, место, где не понятно ты, тот, кто находится по ту сторону зеркал, или же ты тот, кто смотрится в них. Погруженная в мысли, она не заметила, как миновала один коридор, второй, лестница наверх, направо - большая дубовая дверь с табличкой сверху, на которой полу стершимися буквами было написано - библиотека. Надо же, госпожа надежда, похоже, не собирается просто так сдаваться, подтверждая общеизвестный факт - "надежда умирает последней" -  секундное сомнение, и она уже толкает эту дверь, за которой спрятан иной мир, мир, где возможно все, стоит только открыть книгу и заглянуть в нее.
В библиотеке царит тишина, не та тишина больше похожая на безмолвие, скорее та тишина, наполненная множеством звуков: тихим шелестом страниц, скрипом перьев, звуками шагов - все это создавало некую библиотечную симфонию, которая ласкала слух своей тихой музыкой. Мадам Пинс, старая библиотекарша, даже не подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто вошел в ее святая святых, она продолжала читать, мерно покачивая головой, порой Эве казалось, что эта женщина не нуждается в том, чтобы видеть пришедшего, она и так знает кто это, возможно, по звуку шагов, а может по тихому дыханию. Длинные стеллажи книг, составляющие лабиринты, по которым она могла бродить часами, изредка дотрагиваясь до старинных переплетов и вздыхая особенный запах книг. Наверное, главная причина, по которой она любила находиться здесь - был именно запах. Новые книги так не пахнут, они вообще не пахнут ничем кроме глянца, старые же книги наполнены тем особенным запахом, что дарит наслаждение, кружит голову, как, например, запах свежеиспеченного хлеба -  нотка старой бумаги, немного пыли и запах почти выветрившихся чернил - особенные духи библиотеки. Но сейчас у нее не было времени наслаждаться этим, сейчас от этого места ей нужно было лишь одно - то, чем оно обладало в полной мере - книга. Стеллажи с заклинаниями, с книгами по истории, с легендами были минованы за несколько секунд, сейчас это не было нужно ей, сейчас, она, ведомая призрачной надеждой, искала лишь одну книгу.
Нашла.
Старое, еще рукописное издание вот ее цель - " Магические обряды" - гласило издание, Эвелин любовно провела по корешку книги, на что та откликнулась тихим шелестом страниц. Осталось лишь найти место, где можно будет спокойно прочесть ее. Дальний угол библиотеки, место, где обычно никого не бывает, возможно, это связано с одной из множества легенд Хогвартса, что там, в том углу, некогда произошел несчастный случай, который привел к гибели одного из учеников, но правда это или нет, никто не может сказать, да и скорее всего никогда не скажет. Но сейчас там оказалась занято. "Сказки Барда Билля" - гласила надпись на книге, обладатель который сейчас уютно расположился на подушках - Мерлин, кто посреди дня будет читать сказки? - подумалось девушке мимолетом, постойте-ка...
- Ханна? - спросила Эва, машинально переворачивая книгу надписью к себе.

в моих не взрослеющих жилах весна зудит -
кварталы, планеты, вселенные позади!
ноздри до воздуха жадные не суди.
если устану, ты рядышком посиди ©
Есть люди, которые являются полной противоположностью друг друга во всем, их мнениях расходятся даже в незначительных деталях, но есть и те, кто являются двумя сторонами одной медали, неким отражением друг друга, искаженным, но очень похожим.
Отражение отражения.
Ей всегда казалось, что некто поставил зеркало, которое словило на своей поверхности некий силуэт размытый и нечеткий, но который со временем проявлялся все лучше и лучше, как фотография с пленки, показывал все больше деталей, пока однажды не обрел свое истинное лицо - Эббот. С первого взгляда - ничего общего, но если присмотреться, не взглянуть мимолетно и забыть, а именно вглядеться то, слишком много отражений. Ханна - романтик, живущий в своем, волшебном, мире, который не так часто пересекается с реальностью, Эва - девушка, которая по аксиоме противоположностей, должна быть убежденным реалистом, на самом деле она и была им или только думала что была? тогда что там внизу, в подземельях, в ее спальне, на самом дне ее чемодана, укрытая чарами, почти задушенная в тесноте, делает эта книга?
Взгляд скользит по обложке книги, которую держит Ханна, задерживается на названии, которое тускло блестит, ловя отблески света, нет, ее книга более старая, потрепанная, даже название нельзя прочесть, некогда позолоченные буквы, сейчас полностью выцветшие, а страницы, бывшие белоснежными, ныне пожелтели, но все равно эта была именно та книга, книга, которую держала в руках Ханна - Сказки барда Бидля.
Искажение.
Ханна - девушка, познавшая, что такое любовь, и она - не знающая, что это такое - аксиома соблюдена, только вот женихи искажают ее. Невилль Лонгботтом - он любит ее, они счастливы и даже благословенны, пусть даже их отношения нередко наталкиваются на скалы реальности. Люциан - ее жених, вынужденный брак, несчастливый с самого начала, с самой первой встречи, между ними нет счастья, нет даже самого малого понимания друг друга, есть только отрицания, даже ненависть, чувство, которое, как она думала, навсегда останется с ней, исчезла, оставив после себя лишь послевкусие, как после вина, немного терпкого, но в тоже время неуловимо-сладкого.
Даже их факультеты: Слизерин - Хаффлплафф были искажением противостояния факультетов, только вот с той разницей, что это искажение было ее собственным. Она никогда не понимала, почему  Слизерину всегда противопоставляли Гриффиндор, это неправильно, Гриффиндор, вечные порывы и необдуманные решения, движение в чистом его виде, противоположностью ему служило аналитическое просчитывание - Рейвенклоу. Хаффлплафф с его теплотой и верой в людей был скорее оборотной медалью Слизерина с его холодными подземельями и недоверчивостью к людям.
- Я тоже не ожидала встретить тебя здесь - присаживаясь рядом с девушкой, произнесла она. Мягкие подушки, в первое мгновение казавшиеся столь удобными, на самом деле, казалось что, задались идеей посмеяться над ней - любая попытка сидеть прямо заканчивалась неудачей, когда ей казалось, что она нашла идеальное положение, подушки прогибались, заставляя ее съезжать с них, словно с ледяной горки.
Да что же это такое?
Неужели все в этом мире задалось сделать этот вечер худшим в ее жизни? Сначала это письмо от Виржинии, теперь вот подушки, она знала, что это глупо думать, что подушки нарочно пытаются довести ее, но... она полностью откидывается на подушки, разрешая себе расслабиться, подушки, словно чувствуя ее решение, застывают, подстроившись под ее позу, и становятся невесомо мягкими.
Она слишком устала.
Устала настолько, что ее мысли занимают какие-то странные вещи, какие-то подушки, на которые она бы просто не обратила внимание в другой раз, какой-то самоанализ, который помогает ей все больше и больше запутаться в себе - один только вечер, этот странный вечер скоро закончится, пройдет и больше не вернется, и все станет по прежнему.
- Читаю? - переспросила Эва, непроизвольно прижимая к себе книгу - Это мой последний шанс избежать помолвки - серьезно говорит она. Про свою помолвку Эвелин вообще не собиралась никому рассказывать, просто Эббот оказалась не в том месте и не в то время, хотя может как раз наоборот, она появилась в самые разгар очередной "беседы" с Люцианом, в тот самый момент, когда Эва уже была готова проклясть его, оборвав тем самым этот порыв, который в последствии неизвестно чем кончился. Только вот эта белокурая девушка даже и не догадывалась, насколько ужасны их отношения.
Какая-то неестественная тишина воцарившаяся после ее слов, была  прервана ее же смехом - Я пошутила - да, это всего лишь шутка для тебя, милая Ханна, это то, что должно остаться лишь со мной, это то, что не касаемо других - это книга по истории. Профессор Бинс задал написать эссе по 15-тому или 20-тому восстанию гоблинов? Впрочем, неважно - Эва улыбнулась. Когда речь заходила об истории все ученики без исключения непроизвольно начинали зевать, ведь скучнейшие уроки Профессора Бинса выдерживали немного, за исключением самых упорных, да и те были вынуждены постоянно себя одергивать себя, голос профессора действовал лучше всякого сонного зелья. - А как твои дела? Как  Невилль? - спросила девушка, незаметно убирая книгу в сумку.

В ближайшем будущем тебя ждут экзамены, моя милая Сьюзи, а если ты хочешь работать в Министерстве, то ты должна сдать их хорошо. Ты ведь не хочешь огорчать свою тетю, ведь только ради нее ты хочешь устроиться с Министерстве. Она ведь так хотела, чтобы ты была там, рядом с ней. Чтобы устроила свою жизнь, чтобы все у тебя было хорошо и ты не в чем не нуждалась. Так что, Сьюз, давай учи, ибо без этого ни черта у тебя не получится. Слышишь? Давай же, открывай эту Историю Магии и прочти хотя бы первую строчку, а дальше должно пойти само. Сьюзи…
Конечно, самовнушение очень исправно работает. А если такое говорить себе перед каждым занятие, перед каждым выполнением порученного тебе задания, не плохих успехов можно добиться, правда ведь? Вот и наша мисс Боунс – постоянно так внушалась, находила в себе силы, чтобы открыть книгу, чтобы прочесть строчку. А дальше как по маслу. Смешно конечно звучит, но это исправно работает.
-Ханна, я уже не могу, одиннадцатый час, мне хватило и одной книги это истории. А вторую я уже и открыть не могу.
Сьюзи всегда любила жаловаться. Но это конечно не доходило до нытья и слез, но все же, для нее, Сьюзен Боунс,  это было чем-то необычным. Она всегда при однокурсниках такая добрая, вежливая, всем поможет, всех выслушает, что-то для кого-то сделает, ни слова не сказав. А тут, расплылась уже после первой тоненькой книжки. Что уж что, а учиться Боунс не любила, всегда все задания делала через "не хочу".
Тут огромное спасибо нужно сказать Ханне, которая постоянно её подталкивала. Вот и сейчас, собравшись с духом, и обложив себя учебниками истории магии, они готовились к очередному занятию, которое требовало некоторой подготовки.
-А что мы ищем? – раз, наверное, в сотый спрашивала Сьюзан.
Хотя, прекрасно зная, что они ищут, и делая просто вид «чрезмерной забывчивости», спрашивала она конечно, надеясь на то что завяжется беседа и можно будет, ну хотя бы на чуть-чуть, отвлечься от этих книг, поболтать именно о чем-нибудь, что не напрягает мозг, о чем-нибудь более приятном и повседневном.
И как тебя на Хаффалпафф взяли, с твоей-то ленью, Сьюза-ан… - в такие моменты почему-то постоянно вспоминались слова матери. Которая не уставала повторять на протяжении всего ее обучения в Хогвартсе. Долгие шесть с лишним лет.
-Все-е, давай сделаем перерыв, пожалуйста… - Боунс откинулась на спинку дивана, и закрыла глаза, может хоть пару минут удастся отдохнуть. Они еще ничего не нашли, не нашли ничего нужного к уроку, зато у них вся ночь впереди, полно времени.

Это вам не гостиная Слизерина, не холодные тона гостиной, и не подземелья. Это была самая теплая, самая уютная гостиная из всех гостиных факультетов, ну… так считала Сьюзен и все хаффалпаффцы. Уютные желтые тона согревали не хуже огня в камине. А теплый плед на её плечах. Ахх, как же было здесь уютно, в гостиной родного факультета. И почему за такой приятной обстановкой нужно заниматься этой Историей Магии. Все эти пробелы.
Мееерлин…
Сьюзи отлично, хорошо училась только, ну, на первых 4 курсах. Все, дальше ее силы иссякли. Можно, конечно, и на это спихнуть, но в её жизни появилась она, лень. И тогда все пошло не так как надо. Хотя средние оценки по экзаменам в конце пятого курса – ее очень порадовали. Но могло бы быть и лучше. Гораздо лучше.
Почему-то ее не покидал вопрос: «Только они одни решили полюбить сегодня историю магии? А что, никто не хочет даже подготовиться к завтрашним урокам. Странно…». До этого Сьюзан была убеждена, что она одна такая ленивая, ленивая, лентяйка.
Тихо, спокойно. Почти все сокурсники спали. Ну, может, кто-то и пройдет, мимо возвращаясь из соседней спальни, или вовсе после вечерней незаконной прогулке по Хогвартсу, сбегая и укрываясь от Филча в стенах родного факультета.
-Хмм, ну уж точно не через веник – она улыбнулась.
Почему-то Сьюзен не могла серьезно, никогда, относиться к вещам, ей лишь бы лишний раз посмеяться, повеселиться, продемонстрировать свою безграничную лень. А шутить, ох, без этого никогда не обходится.
-Хотя, веник очень практичная штука, но я бы все-таки предпочла… дай подумать – она приложила указательный палец к виску, такое странное действие помогало ей думать, опять же, самовнушение. – Это должно быть что-то миниатюрное, например, это могло бы быть мое зеркальце. Знаешь, я думаю, чем меньше этот предмет – тем лучше, не знаю почему, но лучше. А может это флакончик духов, или теннисный мяч. Я не знаю, честно. Мне кажется эти маглы-колдуны прежде чем выбрать, я конечно не знаю, как так можно было додуматься до веника… Но я бы соригинальничала и решила передать свою силу через какой-нибудь необычный предмет.
Разговор на отвлеченные темы, об этом Сьюзен мечтала с тех пор, как они начали заниматься, сегодняшним вечером, с Ханной.
-Ханна, а вот смотри. До того, как в предмет колдун передает силу, на этот предмет накладываются какие-нибудь заклятия, чтобы этот предмет как бы высасывал из магла-колдуна его силы. Я вот просто представила, взять, заколдовать веник и пустить его по рукам… Сколько силы то наберется.
Сьюзан, ты что к этому венику прикапалась!..

Ханна отложила учебник и посмотрела в окно. Оказывается и в мире маглов есть нечто таинственное. Она и не знала. Ханна много чего не знала и старалась компенсировать чтением книг или просто слушать приятные и умные разговоры. Спор и рассуждение всегда были важны для Эбботт, так же как и всяческие представления себя на месте того или иного явления. Тоже самое произошло и с обсуждением магловской передачей дара колдуна.
Сью рассуждала на счет предмета и Ханна заулыбалась.
- Теннисный мячик? - девушка захихикала и сквозь смех проговорила: тогда его можно просто бросить и ни каких тебе печально-слезоточивых прощаний. А что! неплохо придумала, Сью! Практично так.
Девушка уже было закатила глаза как Сью предложила интересный злодейский вариант, как посчитала староста. Собрать все силы через веник?? встряхнув белокурые волосы, Ханна погрозила подруге пальцем: Жажда безграничной силы еще ни кого до добра не довела, моя дорогая.
Ханна еще строго взглянула на подругу и громко захихихкала:
- Если бы мы передавали знания через вещь, то я бы передала бы через подстилку Клыка Хагрида. Эбботт хитро взглянула на Сью и постаралась не смеятся громко. - Представляешь, если бы еще ее нельзя выбрасывать. Ох, ты бы меня вспоминала добрым словом, правда Сью??
  Не успела Ханна договорить, как кто-то заботливо поцеловал ее в макушку. Девушка инстинктивно подняла голову и рядом с собой увидела Эрни. Староста расплылась в улыбке и с удовольствием обняла Эрни. Этот высокий парень, не кто иной как ее лучший дружочек. С Эрни казалось, они были знакомы давно-давно. Даже еще когда они не знали, что познякомятся. У Ханны было всегда такое ощущение.  Девушка с удовольствием слегка облакотилась на него, чувствуя себя еще более счастливой. Ведь теперь, ей нехватало только Рев.
- Эрни, ты думаешь я и книги совсем сроднились?? - девушка прищурив глаза посмотрела на друга. - Да...то есть, нет...Девушка ущипнула Эрни за руку и отчаянно проговорила: ты меня совсем запутал!! Я половину доброго дня провела  Хогсмиде. Ты там был? Я накупила сладостей, они у меня правда, в комнате, но мы непременно, должны все вместе их попробовать. Ханна забыла про учебники и мило склоняла Сью и Эрни к сладкому преступлению.
- Эрни, мы конечно, - делали перерыв - хотела сказать белокурый ботаник, но от Эрни ничего не скроешь, сколько Ханна и не пыталась. - Да, мы вот, сделали первый перерыв. И я ни сколько не мучала Сью, правда. Ханна похлопала глазками и перевела взгляд на Эрни.
- Где ты был? - Девушка аккуратно тыкнула парня в щеку и с интересом протянула: - Чтоооо это ты такой счастливый????

Это так приятно, когда тебе рады. Макмиллан ощущал воистину божественное удовольствие от этого чувства, как наркотик, подтверждающий зависимость Эрни от эмоций, как его, так и окружающих к нему.
Довольная, нет, самодовольная улыбка отобразилась на его лице, что, возможно, могло усугубить и так натянутые отношения со Сьюзан, но Макмиллан как всегда и бровью не повел, и когда Ханна устроилась рядом с ним, ответно ее обнял.
Со стороны, конечно, выглядит странно, но весь факультет и так знает о взаимоотношениях между Ханной и Эрни, а так о взаимоотношении Эрни со многими девушками школы.
-И как тебе на посту старосты без меня? Скучно, да? – Эрни относился иронично к этому казусу, может, раньше это было для него важным, но явно не сейчас. Мальчик вырос.
-А кто тебя знает? В последнее время ты не вылезаешь из библиотеки, а если и вылезаешь, то с тележкой заваленной книгами. Я когда в первый раз увидел, думал, уходишь от нас…,-естественно, он часто подтрунивал над ней, если бы не так, то это был бы не Эрни. Да и Ханна не из тех людей, кто будет обижаться.
  -Правда? Конечно, я там был. Поэтому и счастливый, ты же знаешь, Макмиллан без бутылки, тоже самое, что Филч без Норисс, а про сладости…оставь их на черный день. Кстати, ты знала, что сладости стимулируют работу мозга? Так что, вам не помешает парочка конфет, - Эрни, ерзая, устроился по удобнее, разжав свои объятья, т.к. рука затекла.
Ему искренне не нравилось, как на него смотрит Сьюзан. Вот нет в этом взгляде доверия, хотя и сам Эрни  смотрел на Сью не лучше, но Макмиллан из кожи вон лез, что бы убедить Сьюзан в своей безобидности.
-Первый? У тебя нечего не закипело? – показательно Эрни начал перебирать волосы на макушке Ханны, дабы проверить свою теорию. Когда же девушка начала отмахиваться от него, тот залился смехом и покорно перестал.
-А ты за Сью не отвечай, мисс Боунс, скажите правду, - Эрни продолжал улыбаться, теперь реально искренне. Его настроение  явно пошло в гору, такое могло быть только с Ханной.
-Кстати, что за подстилки, веники и мячики? Вы устраиваете барохолку? – совершенно ничего не понимающий Макмиллан, а это бывает крайне редко, обычно Эрни в гуще новостей, переводил взгляд с Ханны на Сью и обратно.
-Вот! Вот! Видишь! Ты тиран, Ханна. Я тебе всегда это говорил, а ты не верила. Ты посмотри, до чего довела человека! Убирай это все к черту. А то трех зомби мы не переживем, нам Грейнджер хватает. Ты что-то про конфетки говорила? Вот, лучше пожуем давай, - очень деловито Макмиллан начал отодвигать по дальше книги, с глаз долой, а некоторые вообще сбросил на пол.
-А ты, Сью, как раз лень приманишь обратно, пока Ханна будет сидеть с набитым ртом, - он прыснул и уткнулся носом в плече сокурсницы, зная, что сейчас она будет пытаться поколотить его по голове.
-Кстати, у меня для тебя есть секрет, - поняв, что совершил оплошность и поставил Сьюзан в неловкое положение, Эрни продолжил, хотя и не хотел, - ты представляешь, мне искренне нравиться одна девушка. Эрни выдержал эффектную паузы и хитро поглядывал на подругу еле сдерживая улыбку.

Как же, черт подери, погода влияет на состояние человека. Иногда, такая зависимость просто раздражает. А иногда появляются те люди, которым глубоко все равно, что там за окном. Увы, Макмиллан не из их числа. Жаль, очень жаль.
Но можно избавиться от недуга – найти как раз такого человека, солнечного. А у Эрни были такие «человеки», и даже не один, и даже в лучших друзьях. Вот, так что Макмиллан можно назвать счастливым в какой-то степени.
Что-то Эрни задумался, пропал куда-то. Уставился в одну точку, пока Ханна трещала без умолку. Не похоже на него, обычно  Макмиллан ее перебивает потоком слов в два раза большим. Пока она его не ущипнул, Эрни не вышел из транса.
-Эй, не так больно же, и это не я виноват, это просто Макгоногал не в то время шла по коридору и увидела меня в туалете курящим марихуану…- эх, проговорился. Всех ужасно интересовало, почему же Эрни Макмиллана выгнали с поста старосты факультета, а вот в чем собака то зарыта. Понимая, какую ошибку совершил, Эрни все же не подавал виду, хоть и предвкушал, как Ханна сейчас разозлиться. Тогда он точно не сможет спрятаться за ее же плечом. Придется убегать.
-Я думал…тебя Невилль…сопровождает, - было сложно говорить, так как Эрни пытался увильнуть от ударов диванной подушкой, которой очень хорошо сейчас орудовала Ханночка.
-Или Оувен, это логичнее. Ну, все! Перестань уже, - было сложно одновременно смеяться, отбиваться и умудряться,  к тому же, ровно дышать.
Почему его не исключили? Пф, читая кровь, хорошие родители. Зачем губить карьеру мальчика и его родителей за одну оплошность. Его просто наказали, хотя Эрни это не остановило.
-Ну, может ты и права, но это была всего лишь одна бутылочка, так что я бы тебя увидел. Но, если все это время ты была в Сладком Королевстве, тогда нет. Я посидел с приятелями пару часов в Трех метлах и ушел, - Эрни не удержал и зевнул.
«Сейчас бы тоже от бутылочки не отказался…» - но при Хане нельзя. Такое было правило, рядом с ней он милый и приличный. Что, кстати, тоже было не плохо. Надо же хоть когда-нибудь вести себя прилично, а то совсем пропадешь.
-Ну про твою активную жизнь я и у Нева спрошу, так что можешь не утруждать себя, - на всякий случай Эрни пересел в другое кресло и показал Ханне язык, опять начиная довиться хохотом.
-Передача магии через вещь? Ммм…это не так сложно, поэтому примитивно. Если бы она была золотой и инкрустированной бриллиантами, то, тогда может и купил, - конечно, Эрни смутно себе это представлял, поэтому на лице появилась очень странная гримаса задумчивости.
-Ты же не обижаешься на меня? Я так давно тебя не видел, дай разгулять душе, - скулы свело, это уже профессиональная травма. Эрни и так каждый прием раздавал улыбки на право и на лево, а потом рот открыть не мог. Вот и сейчас, правда, это было терпимо. «Нужно будет заглянуть в больничное крыло…»
Увидев, как Ханна несет целый мешок сладостей, брови удивленно поползли вверх.
-Мне чего-нибудь, что легко жуется…ты все деньги на это потратила. Я, конечно, знал, что ты любишь сладкое…-пуффендуец поддался вперед, пытаясь разглядеть, что есть в наличии, подцепил какую-то конфетку, но больше предпочтения отдал чашке чая.
-Ты не веришь? Ну, это мимолетные увеличения. Кстати Лиза о них не знает…да, она ни о чем не знает…кхем, не важно. Так вот, эта девушка мне очень симпатична и она отличается от всех тех профурсеток, что были у меня раньше. Может…даже что-то серьезное. Я бы не отказался. Вот, я Лизой Турпин я продержался уже два месяца…-тут до Эрни дошел смысл его фразы и прыснул.
-Ты меня поняла. Так что, я готов замутить что-то стоящее, -с довольным видом, Макмиллан отхлебнул горячего чай и облокотился на спинку кресла.

Когда ты понимаешь – что в этой беседе ты лишний, это сразу приводится к каким-то отрицательным чувствам, ну, к обиде, например. Хотя никакой обиды Сьюзи не чувствовала, и не очень-то считала себя лишней, она надумала побыстрее удалиться.
-Макмиллан, у Ханны активная жизнь вне библиотеки – она повернулась обратно к Ханне. – Все правильно сказала? – Сьюзан подняла с пола книгу, из которой Ханна вычитала про передачу способностей через предметы.
Странно, но эта тема, которую завела Ханна – оказалась довольно интересной. Ей оставалось всего, буквально, пару строк, и тогда она уже спокойно может идти, спать, к примеру. Но опять же – приходили в голову и другие планы. Может, навестить Смита и Малевского. Они уж точно сейчас не учат Историю Магии, да и вообще не готовятся к какому-либо уроку. Их никогда не возможно было застать за книгами, сколько Сьюзан их помнит. Так что очень удачная компания, которая никогда не сможет заставить тебя сидеть и учить, и учить, учить.
И это было почти решением.
Решением оставить Ханну и Эрни за всеми этими обсуждениями своей жизни, которые Сьюзан совсем не волновали. Исключение из-за марихуаны, кто-то выращивает под кроватью ту же марихуану, кто-то кому-то нравится. О Мерлин, ей никогда это было не интересно, а слушать это, ровно как, подслушивать – было пустой тратой времени. Так что, не смотря на то, что Эрни сделал почти невозможное, он смог отвлечь Ханну от книг, от этой Истории Магии, что не удавалось Сьюзан за весь этот вечер, и вообще, и за другие вечера, ведь не в первый раз они так долго зависали над учебой. Так что да, Макмиллан заслужил банальное «спасибо». Ханна получила себе собеседника. Ну а Сьюзан получала возможность провести оставшийся вечер в компании, которая ни до чего хорошего не доведет. Что, наверное, довольно интереснее. Ну а, Боунс надеялась на «поболтать», ничего больше.
Бухнув книгу на диван, Боунс обратилась к Ханне:
-Ханн, ты ведь не против, если я стащу пару конфеток, - мило улыбнуться, взять около с десятка конфет вместо «пару». – Ханночка, спасибо тебе за то что буквально вытащила меня позаниматься. Хотя я много не запомнила, но зато обсуждение этой темы, помогло меня натолкнуть на правильные мысли. Спасибо, дорогая, - поцеловать подругу в щеку. – Удачного вечера вам, а я спать – опять улыбнуться и пойти в сторону спален. Хотя, немного свернуть, и подняться по лестнице, которая ведет уж точно не в спальни для девушек.
Надеюсь, они еще не спят, а то придется есть мне все эти конфеты.

==>Спальня для парней №1

Девушка улыбалась и внимательно смотрела на Эрни. Он молод и обоятелен и стремиться жить не по течению. А ты заурядная девочка, которая уже в мечтах примеряет свадебное платье и мечтает о загородном доме! Бррр....
Ханна поежилась и задумалась. Неужели все так и есть? Белокурая голова все и так прекрасно понимала. Что-то ее держало в сильно замкнутых рамках. Когда ее тетя пятнадцатого колена не ушла со школы, она и то была намного лучше. Ханна могла себе позволять не ходить на пары, заниматься перепалками с девушками Слизерина. А сейчас Ханна походу стала курицей-наседкой. Но, даже это не помешало еще раз возразить Эрни на счет наркотиков: 
- Эрни, я все же против, что ты занимаешься этой ерундой. И ты знаешь, что я староста и откровенно мне в этом признаешься, зная что я не доложу на тебя - Эбботт обняла друга и взлохматила волосы.
- В нашей школе и не то услышишь. Я, конечно, уверена в Невилле - Ханна для убедительности кивнула. - но, знаешь, мне надо было с кем-то поделиться. А тем более, ты мальчик и... - Ханна сделала губы набок, тем самым выражая свое недовольство - и плохой мальчик!Нет! Не плохой! Но, вообщем, ты не образец занудства! Все знаешь, на счет этих дел. Вот я и подумала, что ты можешь знать такие вещи.
Эбботт стала жестоко повторятся и заметно волноваться. Она даже не знала, как бы она отреагировала узнав, что Нев такой же как и все мальчики - курит, пьет и не романтик. Но, если последнее было проверено, а первое и второе просто не замечено.
Девушка слушая монолог Макмиллана слегка задумалась и приложив палец к губе сказала:
- ты же знаешь, у нас школа - большая деревня. Но, хотя есть кучу мест, где предпочитают не появляться школьники. Но, там рыщет Фильч. Ханна подмигнула Эрни - я могу подсказать пару мест, где можно к примеру встречаться тайно. И будет все как в хороших книгах. Хотя, не будет. Ты же обманщик! Девушка договорила и Эрни сказав, что скоро придет - ушел.
Заниматься не хотелось, да и гулять особо тоже. Голубые глаза девушки стали осматривать гостиную. Всегда было приятно в ней находиться. Ханна никогда не чувствовала что она не дома. И ее любимый камин с игрой костра. Но, ей не пришлось долго скучать - вернулся Эрни. Ханна поморщила нос - опять ты за свое!
Привычное ворчание Ханны сменилось нечто для нее неожиданным. Эбботт взяла за руку Эрни и настойчиво спросила:
- Скажи мне как мой близкий друг - я зануда?
  Ой, блинн...

В комнате этих двух хаффлпаффцев сейчас было довольно светло и уютно. Вещи вечно неряшливого Никиты были утрамбованным им в сундук, учебники как всегда мирно стояли на полке, редко покидая её вообще. Помещение выглядело на удивление прибранным, а сам хаффлпаффовец казался подозрительно тихим и домашним. И на это были причины.
Магловский футбол занимал особое место в жизни хаффлпаффца. Не менее важное, чем квидитч. Наверное, если бы в нем никогда не проявилось магичеких способностей, Никита смог бы сделать неплохую футбольную карьеру. Или стать одним из тех рьяных фанатов, что устраивают беспредел на стадионах ради своей любимой команды. Но, увы, точнее к счастью, его пригласили в школу магии, и о занятиях футболом можно было забыть. Новость о том, что в Хогвартсе нет телевизора или хотя бы небольшого магловского радио была ужасна лишь тем, что о просмотрах любимой игры  можно было забыть. Слава богам, дворецкий Малевских еженедельно присылал Никите стопку газет и журналов с различными спортивными обзорами, на которые хаффлпаффовец в дальнейшем убивал пару вечеров, а иногда просто уроков.
Один из таких вечеров как раз был в самом разгаре. Никита удобно устроился на своей кровати, укрывшись мягким одеялом, согнув ноги в коленях и держа перед собой газету, почти полностью посвященную чемпионату Англии по футболу. У любимой команды были неплохие шансы пройти в финал. Очередная победа их только укрепила, что значительно подняло настроение Малевского.
На тумбочке рядом с кроватью стояли кружка холодного какао и полупустая тарелка с бутербродами и нарезкой сыра. Еще днем намереваясь провести тихий спокойный вечер с газетой, Никита пробрался на кухню и попросил домовых эльфов приготовить всяких вкусностей, чтоб можно было посухомятничать. Рука юноши периодически тянулась за содержимым тарелки. Сам Малевский выглядел чересчур серьезно, будто читает Дайли Ньюс или Таймс.  Набив рот очередным бутербродом, он перевернул страницу, так и не оторвав взгляда от газеты и не обращая внимания на суету в гостиной, голоса из которой периодически были слышны и в этой комнате.

Её шепот оторвал Никиту от всего. Ты ведь даже не задумываешься, почему так реагируешь на её приход. Просто забываешь обо всём, и маггловский футбол становится скучным. Неужели он был важен для тебя еще пять минут назад. На цыпочках она приближается к кровати, но ты слышишь или может быть, чувствуешь каждый её шаг, представляешь каждое её движение и ожидаешь, когда же увидишь её лицо из-за гобелена, разделяющего вас. Сложно, да и незачем скрывать свою радость от прихода Сью. Улыбаешься ей и можешь только надеяться, что за этой улыбкой она не заметит нечто большее. Этот страх заставляешь отвести взгляд и сделать вид, что тебе интересна газета, разложенная у тебя на коленях. Пытаешься читать, но не можешь связать и двух слов. Несколько раз перечитываешь заголовок статьи, но ничего не можешь понять.
Что за бардак у тебя в голове, Малевский? Нельзя, Малевский, она же твой друг. Лучший друг. А вдруг она не поймет, вдруг я её напугаю, или еще хуже, вдруг она пожалеет меня и начнет чувствовать вину за то,  что я…
влюбился?
Снова поднимаешь на неё взгляд, когда она произносит первое слово «Хочешь» кажется, что вздрагиваешь, хоть это и не так, это только в твоей голове, не более того. Держишь себя в руках, улыбаешься и киваешь в знак согласия, не дослушав, что Сью предлагает конфеты.
Ах, Малевский, ты читаешь? Вот так новость, ну-ка, подвинься, мне интересно, какая же литература тебя так привлекает. Может быть, это действительно стоящая литература…
Улыбаешься её вопросу, понимая, что это дружеский интерес, пусть с долей шутки, но эти слова в её исполнении звучат не как издевательство. Пожимаешь плечами, типа «и такое случается», и двигаешься на другой край. Она в твоей кровати, но вы ведь друзья, это ничего не значит. Убеждаешь себя. Сложно слушать здравый смысл, когда чувствуешь тепло от её близости. 
Малевский, держи себя в руках. Она же твой друг. Повторяешь про себя уже более настойчиво.
Видишь один выход из своей растерянности – заговорить:
- Литература? – улыбаешься, - Не уверен, что футбольные новости можно назвать этим словом.
Кажется, Сью заинтересовывается газетой, а ты  с трудом отрываешь от неё взгляд, украдкой все равно следя за каждым её движением. Тебе показалось, что она отрывается от газеты. Быстро переводишь взгляд на текст «Ливерпуль одержал победу со счетом 1:0». 1:0… Повторяешь про себя несколько раз. Любимая команда, но это сейчас не важно, ты просто не можешь связать все эти слова в одно предложение, т.к. все мысли посвящены сейчас только Сью.
Быть кем-то больше, чем просто друзьями – это возможно?
Опять за свое! Успокойся, есть четкая грань между дружбой и любовью… Да что с тобой.
Мысли прерываются, коснувшейся губ конфетой и словами Сьюзан:
Я что, зря столько конфет у Ханны одолжила? Малееевский, давай, тебе надо поправляться
Проглатываешь конфету, стараясь не обращать внимания на вкус. Сладкое... – что может быть ужаснее. Потом еще одну конфету, третью, четвертую. Отрываешь взгляд от её красивой улыбки и пытаешься, шутя сопротивляться:
- Сьююю, ты что, в меня больше не влезет. Сдаюсь, я итак съел сейчас свою годовую норму сладкого.
-Ну, рассказывай, как день прошел? Квиддич, или ты весь день в кровати провалялся, может из Хогсмида что-нибудь принес, м?
Никак. Скучно и пусто без тебя.
- Отлично, занимался, гулял, а потом получил сову из дома… с футбольными обзорами. – Все твои друзья и знакомые знают, что это такое, потому что это твоя любимая тема для разговоров. И если в магловском мире тебя бы посчитали занудой, в мире магии рассказы о футболе вызывают интерес и любопытство. Обычно это  тебя радует, но сейчас ты говоришь об этом как бы вскользь, как о самом сером и нудном занятии в мире. - А в Хогсмите я не был, - Обычная дружеская беседа, только на душе совсем неспокойно. Ты чувствуешь ноющее ломающее ощущение по всему телу при одном только взгляде на  подругу и желание быть еще ближе. Не понимаешь, как себя вести. Сью и так рядом, но тебе этого мало.
- Лучше расскажи, чем ты занималась?  - пауза, а дальше спокойный вопрос, - Забирайся под одеяло, у нас холодно.
Мы ведь друзья, почему бы и нет. Но ведь так сложнее. Но я так хочу.
Ты не привык и не умеешь отказывать своим желаниям и оттого отношения со Сью – это особое исключение, когда хочешь, но борешься с собой, потому что боишься потерять.

Обычно, когда не знаешь, как поступить, обращаешься за советом к своему лучшему другу, но сейчас она сидит рядом с тобой, и именной с ней ты не можешь поделиться тем, что творится у тебя в душе на самом деле. Как вести себя в ситуации, когда по уши влюблен в лучшего друга? Ты не знаешь. Раньше отношения между парнями и девушками тебя вообще мало интересовали, не задумывался, не переживал и уж точно не испытывал ничего подобного. Не понимал всю эту суету и был  уверен, что тебя это все равно не коснется. Не стоило так зарекаться.
Малевский – это словно не ты. Где твоя отрешенность и невозмутимость. Родная искренняя улыбка обезоруживает тебя и вызывает такой прилив тепла и нежности к её обладательнице, что ты ощущаешь его почти физически. Так хочется её обнять, понимаешь, что не сдержишься сейчас, но слышишь:
Малеевский, я по тебе соскууучилась!
Сью сама  обнимает тебя и целует в щеку. Тихо, растеряв куда-то всю свою непоколебимость и уверенность, шепчешь ей в ответ:
Я тоже.
Сердце сжимается от этих слов. Какое непривычное ощущение… Хочешь обнять крепко, но боишься не рассчитать свою силу, поэтому обнимаешь как можно бережнее,  и опускаешь голову на плечо Сьюзан.   Друзья ведь так могут? Они ж  не виделись целый день.  Но ты бы провел так весь вечер или даже ночь, не отпуская подругу от себя ни на миллиметр.
Понимаешь, что через секунду другую Сью оторвется от тебя и не уверен, что послушаешь разумную, не самую сильную часть себя, и разомкнешь эти объятья. Отсчитываешь секунды до этого момента. Думаешь, что это замедлит время. Ты рад, что Сью пришла, но так грустно от того, что не смеешь быть с ней по-настоящему искренним, от того, что впервые в жизни не решаешься поступать так, как хочешь.  Прячешь свою грусть за улыбкой, как только Сью отпускает тебя.
Ну вот, снова Сьюзан вспоминает о конфетах, морщишься, но конфета все же попадает в рот через разомкнутые губы. Остается только улыбаться своей «мучительнице», отлично знающей, как Никита не любит сладкое.
А руки холодные…
Как завороженный остаешься сидеть с приоткрытым ртом, когда её пальцы касаются губ. Хочешь прикоснуться и cогреть ладони. И только внутренний голос отрезвляет тебя и не позволяет потерять голову окончательно. Раздражаешься ему, не смотря на то, что понимаешь, что это именно он не дает тебе перейти за рамки допустимого. Хотя о каких рамках может думать Малевский, человек без границ и предрассудков. Может это все заблуждение, и было бы куда проще поступать как привык, высказать  Сью всё, что накопилось, признаться в своих чувствах.  На словах может и проще, но есть одно но.  Сью Боунс для тебя особенная, и к ней не могут относиться эти мысли и слова. Ты впервые столкнулся со страхом потерять то, что уже имеешь, поэтому и стараешься вести себя так, будто ничего не происходит, пряча грусть за улыбкой, а чувства за банальными обыденными словами… Неумело учишься притворяться.
Проглатываешь конфету, т.к. жевать и продлевать вкус сладкого не хочешь, смеешься:
- Еще бы я жевал эту гадость,  - и с недоверием спрашиваешь, - Точно последняя? 
Даже чуть расслабляешься, начиная верить в свою непринужденность.
Сью забирается под одеяло и уютно устраивается на твоей груди. И вновь, кажется, что все в тебе замирает, только сердце ускоряет свой ритм, а ты умоляешь его успокоиться, ведь она услышит.  Сам этого хотел. На долю секунды прикрываешь глаза, а на лице появляется еле ощутимая улыбка.
- Если хочешь, можно завтра погулять или даже выбраться в Хогсмит… даже если солнце не появится.

Малевский всегда был кладезью странностей. Не верите? А как назвать привычку, заставлять семейного водителя каждое утро объезжать весь  близлежащий район, всё время по одному и тому же маршруту, рассматривая одни и те же дома, заборы, фонари и фонтаны на протяжении многих лет до поступления в Хогвартс? Таких странностей хватало. В мире магглов всем было по барабану до этих причуд, это просто не нравилось, возмущало, смешило, отца так вообще бесило, и это делало тебя… нет, не изгоем (у папы были деньги, и другие дети приглашали тебя на праздники), скорее белой вороной или инопланетянином.
А здесь была Сью, любимая Сьюзи, как-то легко реагирующая на  любые странности Малевского, совсем не делая на них акцентов, и, наоборот, часто подбадривающая и поддерживающая. С ней вдвойне было все равно, что скажут окружающие, и какие могут быть последствия. Достаточно было её понимания. Во многом благодаря этой дружбе, Малевский не стал замкнутым чудаком.
-Хогсмид, конечно, я только «за», пойдем объедаться конфетами, да?
Отрицательно киваешь головой, в который раз буквально воспринимая слова, не задумываясь, что Сью издевается. 
- Ни за что на свете. – Смеешься, - Мы будем за километр обходить все магазины сладостей.
Рассеянно задумываешься над своими же словами, говоря сам себе под нос:
- А как же мы тогда попадем в «Три Метлы»?
-Малевский, какой ты обжора. Нет, ну ты посмотри, сколько фантиков на твоей тумбочке, это ж надо было столько съесть?
Действительно смотришь на фантики и улыбаешься, пожимая плечами.
- Это ж надо было столько конфет мне скормить... Садистка.
Сью серьезно смотрит на тебя, но ты чувствуешь её веселость. Обычно твой взгляд блуждает по сторонам и редко задерживается на людях. Но это не распространяется на неё. Смотришь  с обожанием и тонешь, глядя в её глаза. Не замечаешь, что снова становишься серьезным. Снова не те, неправильные мысли.
Я тебе друг, а ты мне…
Моргаешь, наивно полагая, что если хоть на секунду оторвешься от этих красивых глаз, то неправильные мысли исчезнут.
Больше, чем друг.
Сью смеется. Это самый приятный, теплый и любимый смех, какой тебе только доводилось слышать.  Невольно улыбаешься. Но мысли в твоей голове, чтоб их…. Это слово в твоей голове:
Люблю.
- Как хорошо, что ты у меня есть, Никита. Я тебя люблю, честно. Ты самый лучший…
Послышалось?  Не отрываешь взгляда от растерянности, реагируя на эти слова каждой клеточкой своего тела. Не веришь и боишься давать себе пустую надежду. Ваше неловкое молчание сводит с ума, накручивая еще больше. Ты ей веришь. Радость только начинает переполнять тебя, вот она уже выльется наружу, ты крепко обнимешь и скажешь «Я тоже тебя люблю»…
– друг.
Сью снова ложится тебе на грудь. А сердце бьется.. сильно. Больно, и ты понимаешь, что что-то сейчас изменилось.
Эмоции. С этим у тебя всегда была проблема.  Ты никогда не умел проявлять одни и перебарщиваешь с другими, ты их часто путаешь и даже иногда пугаешься, как сейчас.  Лежишь, смотришь пустым взглядом в потолок и ничего не говоришь, хотя тебе только что сказали «люблю», дружеское, оно не менее важное и ценное для тебя. Но не то, а ты, дурак, надумал себе хрен знает чего. Внутри десятки мыслей беспорядочно мечутся в  голове. Нет, их слишком много, ты не пытаешься их уловить. И, кажется, что сердце бьется четко в такт возникшему в комнате напряжению. Твоя радость от того, что тебя любит самый важный для тебя человек, гаснет, смешивается с еще новым для тебя чувством. От этого хочется спрятаться, трусливо убежать. Отчего-то на душе так погано. Отчаянно хочется признаться, испортить, разрушить эту дружбу, но все же знать, что она знает.
Проводишь рукой по её плечу.
Что делать?
- Уйди... пожалуйста.
И ты не понимаешь, что сказал это вслух, продолжая без особых эмоций смотреть в потолок.

Что чувствуют птицы, когда летят?

Кто-то где-то сейчас веселится, кто-то тихо спит, кто-то любит. А в этой комнате нависло тяжелое напряженное молчание.  В ней два запутавшихся и таких близких человека. Для них мир за этими четырьмя стенами сейчас не существует.  Они заполняют огромные паузы новыми ошибками.
В этот раз момент испортил Малевский. Доволен? Невольно жестокие слова сломали всё, тепло, царящее в этой комнате, уют, дружескую близость. Ты сейчас её потеряешь. Было плохо только тебе, теперь плохо и той, что так любишь. Обидеть Сью, любимую девочку… что может быть абсурднее, ведь ты только что любовался её улыбкой.
Не замечаешь, как пролетает минута, момент, когда можно еще всё исправить, обнять и просить о прощении. Ты слишком поглощен в свой страх. Ты не видишь её лица и не знаешь, чего ожидать от Сью – крика, слёз, вопросов? Ждешь чего угодно, но не этой насмешки. Ты её заслужил.
Дурень, не замечаешь за ней шок и обиду.
-Мм, хорошо, поняла, я тебе мешаю, спокойной ночи.
Привстаешь, не отрывая взгляда от Сью, когда она вскакивает с кровати и надевает свои сандалии. Всё еще не веришь, что обидел её, что вы поссорились. Это невозможно, ведь именно этого ты не хотел и боялся больше всего. Люди часто сами накликиваю на себя беду, и ты такой же.
От одной мысли, что Сью сейчас уйдет, внутри все пустеет. Она еще не ушла, а ты уже тоскуешь.
Скажи ей что-нибудь. Ну чего же ты теперь молчишь? 
Всё каменеет, лишь сердце, сходя с ума, бешено бьется и пытается докричаться до тебя: «не отпускай!»
Смотришь Сью вслед, как она уходит. Пауза у двери.
Или это время остановилось, давая тебе последний шанс? Не упускай его, терять уже нечего.
Глубокий вдох и ты вырываешься из одеяла, в котором запутался, и торопишься к ней.
- Сью!
Уже не больно и не страшно. Ты сам не знаешь, что сейчас ей будешь говорить, хочешь одного и, шевеля губами,  мысленно молишь её:
Посмотри на меня, пожалуйста.
Последнее слово тихо, но вырывается уже вслух. Девушка оборачивается, а слов так и не подобрать, чувствуешь лишь притяжение и ты ему не сопротивляешься. Это твой первый поцелуй - нерешительный и легкий.