Январь. Такой холодный и праздничный месяц, наряду с декабрем который, впрочем, намного более праздничный из-за рождества. Грин последнее время довольно ровно относился к этому празднику, хоть и проводил его как полагается в кругу семьи. А хотелось бы в Хогвартсе, вопреки общественному мнению, что в замке скучно и в 10 часов у всех отбой. Дома, как считал Оуэн, было не лучше, по этому он просто мечтал остаться хоть на одно рождество в замке. Только это рождество в его школьные годы выдалось последним, и он его прошляпил – как обычно уехал домой, трясясь в поезде почти сутки.
Скоро начнется учеба. Осталось всего каких-то пару дней – Грин специально отпросился у родителей и вернулся в школу несколько раньше, чем возвращался обычно. Хотелось успеть ухватить то праздничное настроение, которое осталось в замке. А сегодня, после обеда, Оуэн закрылся в своей спальне в полном одиночестве и глупо рассматривал потолок, лежа на незаправленной постели. Почти два часа, выбросив все удушающие мысли из головы и даже слегка улыбаясь своей безмятежности. Случайно задев рукой наручные часы, которые он снял и положил на край кровати, Оуэн как-то вернулся в реальность, слегка вздрогнув от неожиданности. Часы жалостливо звякнули о твердый пол, но к счастью не разбились. Парень нацепил их обратно на руку, заворачивая манжеты рубашки по локти, взглянул на время и отметил, что неплохо было бы пройтись по замку. Одиночество, конечно, идет на пользу, но не в больших количествах, иначе оно превращается в болезнь, откуда может вылиться паранойя. Рейвенкловец спустился из спальни вниз, быстро оглядывая гостиную. На первый взгляд она совершенно пустая, но только если прислушаться, можно услышать милое сопение однокурсника. Оуэн остановился на лестнице, одной ногой уже спустившись на пол и замер – огонь тихо играл в камине, освещая худую фигуру на диване, возле… бутылки.
«Ну кто еще на Рейвенкло пьет? Ясное дело кто».
Вопрос, кто оставил здесь бутылку, быстро превратился в ответ – Энди. Все довольно ровно относились к спиртному, да и сам Оуэн тоже был холоден. Только этот парень позволял себе вот так вытащить бутылку из спальни, притащиться к камину, занять почти весь диван и уснуть сном пьяницы. Грин неуверенно спустил вторую ногу со ступеньки размышляя, стоит ли ему будить своего друга или нет, быть может тот нуждается в здоровом сне и вовсе не располагает к присутствию кого либо на своей территории, расстоянием в метр в каждую сторону. Но Оуэн не долго над этим задумывался – он направился в сторону дивана, где самозабвенно сопел рейвенкловец и даже не подозревал, что его застали с бутылкой на месте преступления. Если сюда зайдет староста или не дай Бог их декан – Энди распрощается со школой навсегда. Парень ловко подхватил бутылку и поставил ее за кресло – чтобы быстрый взгляд ее не заметил. Так, как Энди растянулся практически на весь уже «свой» диван, Грин присел на подлокотник, облокачиваясь локтем о спинку дивана и посмотрел на спящего однокурсника. Его лицо так выгодно смотрелось в бликах от тусклого камина, что парень слегка улыбнулся, что со стороны смотрелось достаточно глупо. Будить самозабвенно спящего он не решился – вдруг в нем еще проснется затаившая агрессивность, хоть она никогда и не наблюдалась. По этому Оуэн тихо сидел на подлокотнике, подперев голову рукой и мягко улыбался, рассматривая вытянувшегося в струну парня на диване.

-Доброе утро, - рейвенкловец улыбнулся. – Ты когда последний раз спал в спальне? Судя по тому, с какой периодичностью я бужу тебя здесь на диване, в спальню ты заходишь редко. Смотри, если еще с этим, - он кивнул в сторону бутылки, - тебя не застали, это не значит, что это не случится завтра.
Не важно, что за окном уже стемнело, зимние птицы петь перестали и зажглись свечи – для Оуэна это все равно было утром. Может быть, так у многих, но сам Грин считал, что наступит следующий день только тогда, когда он проснется. А значит и наступит утро – не важно, будь то на самом деле вечер. Он редко следил за временем и часто опаздывал на обед, занятия и прочее. Рейвенкловец устало зевнул после долгой дороги утром в школу.
- Я приехал сегодня утром, после завтрака, - Грин с недовольным выражением лица выхватил у Энди бутылку, от которой он не в силах был отлепиться сам. Даже застыл на месте, что не могло, однако, не рассмешить Оуэна. – Дома все так же. Мать, отец… с ними все в порядке. Праздники… все как обычно. Дома не любят перемен, так что мы собрались за столом на рождество, на меня напялили праздничный свитер, который уже пора выкидывать, натянули на мое лицо улыбку и заставили давиться бифштексом, который я терпеть не могу, - он перевел тяжелый взгляд в сторону камина на огонь, витиеватые языки которого его вовсе не завораживали. Рассказывать о том, как он просидел все каникулы дома, выходя только на заснеженный двор и сидя на лавочке под кухонным окном… это вовсе не интересно. А так было практически каждые каникулы, на которые он покидал школу и уезжал далеко от того праздника, который оставался в замке. Ведь здесь празднуют гораздо лучше – в этом он не сомневался. Что может быть хуже гудящих родителей и родственников, которые толкутся в коридоре, раздают глупые подарки, в которых оказываются какие-то носки, свитера, пергамент, книги и прочая ерунда, которая у Грина за столько лет накопилась выше крыши? Хотя, сейчас не об этом. Он оттуда уехал, пропустив, правда, последнее рождество в Хогвартсе, которое мечтал отметить здесь. Здесь его друзья, Энди, который всегда улыбнется и скажет что-то приятное, Большой зал, где всегда весело и шумно, занятия, где вовсе не отдыхаешь… одним словом та рутина, которая помогала забыть про скучный дом. Где все как обычно и нисколечко не меняется. Все те же желтые улыбки, забор вокруг дома, который нуждается в покраске… и теперь уже вовсе неопределенное будущее, которое ждало Грина после школы Хогвартс.
Оуэн вновь перевел взгляд на Энди, который беспардонно рассматривал на минуту задумавшегося Грина. Последний не смог удержаться от улыбки от этого умилительного лица. Рейвенкловец вспомнил про бутылку, которая все еще находилась у него в руках, и поставил ее на пол – подальше от назойливого алкоголика, который так не хотел прощаться со стеклянной емкостью. Тем не менее со входа бутылку было не видно, и одно движение рукой – и бутылка будет надежно спрятана от назойливых глаз. « - Этот дурак совершенно не задумывается о конспирации – делает все что ему хочется и как хочется», - подумал Оуэн, единственный, кажется, оставшийся в этой школе, кто хочет ее закончить без серьезных выговоров.
- Тебе хватит, - интонация как-то слишком поучительная. Чтобы ее как-то смягчить, он мягко улыбнулся, глядя на все еще чуть сонного Лейшеса.  – Откуда ты ее взял вообще? И откуда берешь все остальные, которые частенько я наблюдаю в гостиной в твоих руках?
Сам Грин как-то не болел пристрастием к алкоголю. Он практически не пил, и в опьяненном состоянии его можно было заметить лишь два года назад, когда он с кем-то отмечал какой-то праздник; уже ни с кем, ни какой праздник не помнил; - вот тогда он по-настоящему напился. И этот день Оуэн запомнил надолго, потому что трезвый Филч поймал его тогда в одном из коридоров. Разговор с деканом был ой как «приятен».

Счастлив? Да ну. Конечно, люди действительно не понимают своего счастья и начинают его ценить только спустя какое-то время, вспоминая прошлое. Всегда задним числом. Нам всегда было лучше когда-то. Но не сейчас, не в этот момент. И есть небольшая группа избранных, который постоянно с глупой, доверчивой, но искренней улыбкой на лице оповещают планету, что они счастливы. В этот момент. В эту минуту, даже сидя на грязном асфальте и кормя голубей. Даже стоя в очереди за драконьим сердцем, которое не так просто достать и ты располагаешься в этой веренице людей под номером 176.
Такое ощущение, что данный тип людей не просто существует на земле – она их держит за ноги и не торопится отпускать. Будто бы счастье, которое они излучают своей наивной улыбкой можно разделить на всех. Дать им по чуть-чуть, и будет достаточно для того, чтобы в сердце поселилось тепло. И тогда уже сломанный наманикюренный пальчик девицы не будет отнимать столько эмоций.
К чему он сказал, что Грин счастлив? Это понятие довольно растяжимое, и вряд ли о счастье позволено судить кому-то другому, нежели самому его обладателю. У всех вес счастья и его размеры разные. Для Грина счастье – сидеть в кругу друзей, завалиться в коморку зельевара, распотрошить кладовку для метел или просто ни о чем не думать. Совершенно ни о чем, потому что мозг, загруженный информацией по спасению мира и решению глобальных проблем, тоже нуждается в отдыхе.
- Да ну тебя, Энди, - рейвенкловец слабо махнул рукой. – Кому как. Эта рутина безделья порой меня просто душит, и каждый день смотришь в календарь или смотришь на мать глазами, в которых все просто кричит – отвезите меня обратно, пожалуйста, хотя бы на два дня раньше. Потому что это, - он обвел глазами гостиную, - для меня и есть жизнь. Там мне делать просто нечего.
Оуэн на минуту замолчал, решив, что разглагольствования здесь излишни. – Как ты-то провел каникулы? – спросил он поистине интересующимся тоном. Быть может, хотя бы он не просто сидел на скамейке двора, глупо ловя губами снежинки и в который раз перечитывая Гёте «страдания молодого Вертера».
« - Почему я всегда такой правильный? Что за вопрос…», - как на него ответить Грин совершенно не представлял. Да и как на него ответить, если это было основной чертой его характера? Как свой характер вообще можно объяснить какими-то словами, которыми мало что можно выразить? Оуэн тянул паузу, копаясь в своих мыслях, заодно смотря в блестящие, но чуть прищуренные глаза однокурсника, в которых сразу было заметно присутствие алкоголя в крови. Может быть… Грин за то его и любил так сильно, потому что они были противоположны друг другу? А может это все глупости, что противоположности притягиваются. Может, это всего лишь бред подростка, который еще сам не знает, что ему нужно от жизни и который сразу же потеряется в мире, только сойдя с порога школы. Столько вопросов и столько неизвестного, что оглянувшись вокруг можно крикнуть «Эй!», и тебе в след откликнется сто пятьдесят тысяч «эй».
Оуэн не улыбался. Он с совершенно серьезным видом смотрел на Лейшеса, который ждал ответа и так пронзительно впивался взглядом в глаза Оуэна, что отвернуться было просто невозможно, но все внутри подталкивало к этому. Наконец он откликнулся достаточно тихо, но его с легкостью можно было расслышать:
- А ты можешь объяснить почему ты не подчиняешься правилам? Я очень хорошо воспитан, Энди. Ты это знаешь. И ты знаешь, что я пить не умею, и что напиваюсь гораздо быстрее тебя. И что меня тошнит после второго глотка огневиски, которое невыносимо жжет горло и желудок. А что касается неадекватности… было дело. Два года назад. Мне тогда досталось от нашего декана.

Насколько все же разнообразны люди. Одних вполне устроит тихое рождество с родителями, другим нужна большая и шумная компания, в которой можно напиться, наделать кучу глупостей, осознать смысл жизни, потому что на трезвую голову придумывается очень мало и осознается тоже. Грин даже не знал. Что ему понравилось бы. Потому что рождество он всегда праздновал одинаково и альтернативы своему дому и гостиной, где посередине стоит стол ломящийся от разнообразия еды, он просто не знал. Хотя она существовала – Хогвартс. Но ее он упустил – последний шанс.
А Энди… вполне можно было предположить, как он любил праздновать этот праздник. Собственно, он его продолжал праздновать до сих пор, допивая остатки алкоголя, добытого из кабинета отца. А отец его… Грин так же долго не задумывался над тем, где пропадал отец Энди. Он много чего знал, и мало кто мог об этом догадываться. Оуэн был очень внимательным и догадливым, так что только по одному выражению лица своего собеседника мог рассказать очень многое. А так же запомнить и о чем-то самостоятельно догадаться. Так же было и сейчас – было бы неправильно подумать, что отец Энди пропадает в каком-нибудь ресторане, заключая какую-нибудь сделку. Скорее всего, он был в штабе, где собираются все такие же, как и он – Пожиратели. О том, что отец Лейшеса Пожиратель смерти и о том, что в скором времени сам Энди может получить метку, Оуэн знал.
Рейвенкловец опустил взгляд, едва сумев оторваться от тусклых глаз парня: - Да я тоже догадываюсь, куда он делся. И что больше всего беспокоит меня, так это не твой отец, а то, что в скором времени туда же скрываться будешь и ты. И это, наверное, неизбежно, - он тяжело вздохнул и спустился с неудобного подлокотника на диван. – Я так понимаю, что рождество и у тебя выдалось не ахти. Ну, я надеюсь, что это последнее рождество, которое нам пришлось отмечать с родителями.
А что брат? Брат Энди ясное дело, ждал своего совершеннолетия. Опять таки, не трудно догадаться почему – он получит замечательный рисунок на внутренней стороне предплечья. Оуэн представил на минуту – знай в Отряде Дамблдора, что он спокойно водится с одним из тех, против кого, собственно, отряд и собран, его бы тут же оттуда изгнали. Или использовали бы в своих целях – выведывать у Энди какие-то планы. Хотя это совершенно бесполезно – вряд ли отец посвящает сына в свои дела. Это слишком опасно.
«Забавный?», - послышалось Оуэну. Он не первый, кто говорит это рейвенкловцу. И признаться честно, Грин уже устал быть забавным. Одним своим видом развлекать собравшихся – это работа клоуна, уж ни как не его. Правда, с таким мнением о себе он вполне свыкся, только вот не принимал его как определяющее своего характера, а то и вправду превратится в клоуна.
- Я не считаю нужным вести себя  сторону течения общества. Я такой, какой я есть, и мне было бы даже неприятно оказаться в центре массы, которая меня окружает. Пусть я буду немного в стороне, но меня будет хоть чуточку заметно, и сливаться со всеми я не буду. А ты… ты тоже такой, какой есть. И ты пьешь не потому, что это делают все. Я даже не знаю почему, но просто… просто я это знаю. И все. И кстати. Я не весь белый. Той стороной, где цвет неприглядно-черный, ты меня просто не видел. И я не хочу себя показывать с этой стороны. Так что не обольщайся, я не в белой одежде с крыльями за спиной, - Оуэн рассмеялся.  – И брось. Несешь бред ты только тогда, когда напиваешься в стельку, сейчас ты еще вполне сносен, - парень продолжал светиться улыбкой осознавая, что все-таки Энди что-то беспокоит. От этого было неприятно и улыбка как-то сама собой исчезла, оставляя после себя лишь слегка искривленные губы.

Может, это было и глупо, по-дурацки, но Грину мало верилось в то, что Энди пускай в глубине души, но не хочет продолжать путь своего отца. Идти по его стопам, обходя те ошибки, которые он совершил по своей глупости. Принять метку вместе со своим братом который, как видно по рассказам Лейшеса, просто грезил ею днями и ночами, стараясь приблизить день принятия его в ряды Пожирателей смерти, и конечно же, своего совершеннолетия. Хотя, с другой стороны, Энди вовсе не походил на того, кто хочет губить души людей. По тому отношению, которое чувствуется при его общении с другими людьми, сразу хочется сказать, что Энди вовсе не такой уж плохой: пускай пьет, пускай нарушает правила и спит в гостиной, не заправляет рубашку и редко ее гладит. Главное не то, что снаружи, а то, что внутри. Что не так просто уловить и что подвергается рассмотрению вблизи только с позволения хозяина. И порой Грину казалось, что Лейшес даже его не пускает в свой мир. И пускай. Энди вовсе не обязан это делать. Оуэна все устраивает: все то, что есть сейчас. Он всем вполне доволен.
Свои мысли, которые крутились по поводу метки в голове, Оуэн так и не осмелился озвучить. Задеть Энди совершенно не хотелось, по этому он просто промолчал, посчитав, что в этом вопросе совершенно не разбирается, а, следовательно, лучше советов не давать. Но заметно было сразу – Энди совершенно точно волнуется по этому поводу. Его стремительно переведенный взгляд на Оуэна просто кричал о волнении.
- Все будет хорошо, - рейвенкловец мягко улыбнулся, стараясь не продолжать разговоров на эту тему. Они ни к чему хорошему не приведут, да и ни к чему их обсуждать. Когда время придет вплотную, тогда и следует чесаться. 
- Мне ни кто не сможет запретить общаться с тобой. Честно говоря, я придерживаюсь нейтральной стороны в этой войне. Просто… хочу быть хоть чуточку вместе со всеми хоть в чем-то. А не стоять в стороне. Хотя бы так. Я понимаю, что в ордене есть свои недостатки. Если повсюду будет только добро, это тоже не приведет к стабильности. Силы должны быть равными – вот это стабильность. Но сейчас стабильности стороны добиваются разными способами, и какой более правильный – я не знаю.
«Мою темную сторону? Ох нет. Она проявляется редко», - подумал Оуэн, смущенно улыбаясь. Он наверно слишком привык быть хорошим, что уже забыл, что значит носить темную сторону своего «я». Правда мало кто знал, что темная сторона проявляется в излишней агрессивности, нервности и истерике. И злословии, если его задевают тем же.
- Не стоит, Энди. Зачем это тебе? Я такой, как есть сейчас. И, надеюсь, такой ситуации не возникнет, когда я стану истеричным, нервным, агрессивным и сумасшедшим. Это и есть моя темная сторона. А лучшая… ее видишь ты. И я так хочу.
Вообще, это получается лицемерность, если смотреть здравым умом. Но это слишком прямое слово и слишком угловатое, скорее это просто скрытность. Сокрытие чего-то тайного, что не всем следует знать. Это когда хочется, чтобы человек знал тебя с лучшей стороны.
Лейшес опустил голову на колени Оуэну, рассматривая потолок каким-то мечтательным взглядом. Грин улыбнулся, преодолевая желание прикоснуться пальцами к его лицу, волосам, даже посмотреть в глаза, которые находились так близко, тоже казалось чем-то нереальным.
- Что именно? Я ведь не рассказчик.

Оуэн всегда с трудом мог представить себе дружбу, если она для чего-то выгодна. Возможно, Грин всего лишь слишком глуп для понимания всей черноты этого мира и слишком наивен. Кому-то с этой наивностью живется тяжело, Оуэн же ни чуть не расстраивался, что многие принимали его за неунывающего дурачка, широко шагающего по улице с веселой улыбкой под названием «все в порядке». Рейвенкловец всегда надеялся на лучшее. Всегда считал, что рано или поздно все образуется, и что ни делается – все к лучшему. Эдакий оптимист с большой буквы, что вовсе не ставило ему подножек, как некоторым представителям группы оптимистов по жизни.
- Я особо не обращаю внимания на сторону, которую принимает человек. Зачастую, это всего лишь вынужденная обязанность для того, чтобы выжить, сам понимаешь, - Грин глубоко вздохнул. Парень всегда старался делать так, как хочет он. Своего рода эгоизм, и это он понимал. Но наравне с эгоизмом было высокое самолюбие, которое ни в коем случае не позволяло парню подчиняться чужим правилам. Идти за массовостью. Преклонять голову перед тем, что так уважают окружающие. Но ни как ни он. Скорее, Оуэн даже пойдет против, действуя совершенно иным образом: не преклоняя голову, а улыбаясь в лицо тому, перед чем все так трясутся от переливающегося уважения. Детство. Возможно, вполне, когда подростки стараются всему противостоять и сказать «нет» там, где скорее требуется «да». Но Грин ни как же желал делать шаг в сторону, хоть маленький, от того, с каким детским восторгом он жил здесь. Не хотелось терять то детское ощущение, что заставляет смеяться и улыбаться.
Конечно, Оуэн вряд ли когда-нибудь в ближайшее время перестанет общаться с Энди. И от мысли, что сам Лейшес не желает прекращать это общение, на душе стремительно потеплело и парень не сдержал улыбки, которую рейвенкловец, что смотрел в потолок, вряд ли мог бы увидеть.
- Энди. Я вряд ли перестану с тобой общаться по причине, что мы относимся к разным сторонам, хотя я уверен, что особого энтузиазма на стороне Пожирателей ты проявлять не станешь. Не для тебя это. Общаться мы прекратим в том случае, когда ты мне перестанешь нравиться, а это случится ой как не скоро. Для этого тебе придется перевестись на Слизерин, отпускать шуточки в сторону гриффиндорцев, опуститься до уровня аристократического ничтожества с раздутым эго, - тут Оуэн рассмеялся, осознавая, что это вряд ли случится, а, следовательно, Лейшес еще долго будет радовать его своим присутствием и своей улыбкой. Такой заводной и искренней.
Что рассказать Энди? Что он хочет услышать? Оуэн закинул голову на спинку дивана, рассматривая резной потолок и чувствуя жар камина в шее. Будто бы этот огонь мог растопить тот комок в горле, что заставлял Оуэна молчать. Не высказывать того, что может оказаться лишним, и что вовсе не стоит просто так ляпать посреди разговора. Да и вообще – это его личное дело. Личное дело Грина, которое мало кого касается. Следовательно, ледяной комок в горле может оставаться пока… не задушит Оуэна полностью, что старалось сделать с каждым днем. И приближалось к цели.
Рейвенкловец попробовал собраться.
- Энди, а вдруг тебе не понравится то, о чем я могу думать? Ведь многие считают что мы, рейвенкловцы, достаточно не в себе. И шляпа, как только была занесена над моей головой на первом курсе распределения, сразу же выкрикнула сей факультет, в чьей гостиной мы сейчас находимся. Это значит, что я на голову могу быть совсем «того», и мои мысли могут сделать тебе только больно. Или хуже. Или просто приведут в ужас.

А Грин и не сомневался. Он даже не рассматривал тот вариант, что Энди переведется на Слизерин. Или его бы взяли изначально на Слизерин. Лейшеса просто невозможно представить в зеленом галстуке, с довольной ухмылкой, хоть она ему очень даже к лицу. Да, довольно много стереотипов сложилось у Оуэна за период обучения в школе. Наверно, не просто так все твердят о том, что на Слизерине учатся самодовольные аристократы с раздутым самомнением и манией величия, и почему-то Грин верил этому стереотипу. И что на Гриффиндоре учатся сплошь храбрые, а на Рейвенкло умные. Наверное, Энди действительно больше всего к лицу именно синий факультет. И если бы он учился на другом, было бы гораздо тяжелее.
Рейвенкловец тяжело вздохнул. Он знал, что значит слово «всегда».
- Энди. Я не знаю, что будет после школы. И ты тоже не знаешь. Я даже не могу представить наше дальнейшее общение, как бы это ни было обидно. Тебя заберут на другую сторону. Я же всегда останусь где-то посередине, и даже не представляю, что буду делать дальше. И как ты со своими новыми «друзьями» будешь уделять время… эм… мне.
Это все ведь невозможно, «всегда» слишком сильное слово. Грин был реалистом, и нетрудно догадаться, что не раз ночью, лежа в постели, закопавшись под одеяло, он думал, поглядывая в сторону постели Энди, что не сегодня-завтра они могут перестать общаться. Даже слова «привет» или простого доброго взгляда можно не получить. Остаться без этой спасительной энергии.
Вдруг Энди приподнялся на локтях, чем немного одернул Грина, вернув из мира раздумий обратно в гостиную. Он так легко улыбается. Так непринужденно. Научиться бы Оуэну так же выражать свои эмоции – лишь улыбкой, которую не хочется отпускать, хочется видеть всегда. Он так легко подмигивает Грину.
«Сейчас вот ляпнешь этот бред, он отпрянет от тебя и убежит. А завтра переселится в другую комнату: там как раз освободилась лишняя кровать. Надо быть осторожнее со своими словами…»
«Да ты просто дурак», - говорило что-то справа.
«Да, ты дурак, но лучше быть дураком. Нежели деревяшкой», - говорило что-то слева. А то, что посередине просто стонало от невыносимости. Сложно принять решение: говорить или нет? Ведь и так его жизнь может кардинально измениться. Оуэн был весьма нерешительным. Он вообще лучше будет сидеть в уголочке с довольно-сумасшедшей улыбкой, и наблюдать за чем-то со стороны, не принимая ни малейшего участия. Он был больше созерцателем, нежели участником чего-либо.
Парень повернулся к Энди с совершенно серьезным лицом:
- Мне есть что сказать, да.
Ну как бы терять было что. И приобретать тоже. Только равносильно ли одно другому?
- Ты мне нужен, Энди. Я отношусь к тебе больше, чем к другу, понимаешь? Наверно… я даже люблю тебя.
На этих словах Оуэн сразу же отодвинулся от Лейшеса, прижимаясь спиной к подлокотнику дивана. Чтобы была возможность убежать, если понадобится. Если Энди рассмеется, что будет только хуже и больнее для Оуэна.
Ну что ж. Все или ничего. Такова такса за то, что хочешь. За то, без чего будет трудно жить. Да и риск интересная штука, да?

Ну вот. Грин уже готов был бежать. Бежать куда угодно, лишь бы не видеть этого пристального взгляда, который просто невозможно вынести на себе. Будто его яркие глаза, которые почему-то загорелись еще ярче, хоть в гостиной было достаточно темно, хотят выжечь что-то внутри Оуэна. На секунду Грин обрадовался, что чисто машинально отпрянул от Энди, вжимаясь в подлокотник дивана и приготовившись к бегству. Подальше от стыда, который может его схватить за руку и обсмеять со всех сторон, не предоставляя попытки вырваться.
Некоторое время, пока пристальный взгляд Лейшеса выжигал что-то в груди Оуэна, последний думал, в какую сторону ему бежать и как потом будут складываться их отношения, если то, что будет дальше можно будет назвать таковым. Да, тот самый риск, ради которого жить гораздо веселей… но иной раз этот риск может обрушить всю твою жизнь, или хотя бы часть ее. Оуэн чувствовал, что его трясет. Реакция Энди на слова Грина была уж слишком странная. Такого долгого молчания парень предположить не мог и как заполнить эту тишину? А тишина была звенящей, душащей, и в какой-то момент почему-то оглушающей. Все мысли относительно реакции Лейшеса, которые он постоянно обдумывали воображал его реакцию, было не слышно. Их будто занавесили плотным черным полотном, через которое даже лучик света не сможет проклюнуться.
Было отчетливо видно, что Энди совершенно не по себе от этих слов. Он искусал все губы, в свете каминного огня поблескивала капля крови. Взгляд его был встревоженный и нервный. Растерянный. Уж как выглядел Грин в этот момент – наверно довольно забавно. Вполне можно писать карикатуру.
«Ну просто класс. Такого идиота как ты, Грин, надо еще поискать. Не стоило этого говорить, реакция уж слишком странная… непредсказуемый он. Как же ты не обдумал такой вариант, что все пойдет вовсе не так, как ты ожидаешь? Глупый, глупый Оуэн… мало тебе было того, что он просто рядом? Что всегда можно дотянуться до него и посмотреть. Увидеть тонкие черты лица, едва заметную улыбку или ухмылку. Мало, конечно мало. Лучше все потерять… зачем. Ну зачем ты сказал все это?!».
Энди вдруг приблизился к Грину, да так близко, что воздуха стало резко не хватать. Он затаил дыхание чувствуя, что сейчас либо подавится, либо убежит рысью из гостиной. Чтобы вздохнуть, унять дрожь по всему телу и вновь и вновь повторять себе, какой же он идиот и глупец. Лейшес тем временем, резко вскочил с дивана, чего Оуэн даже, в некоторой степени, испугался. «Вот и все», - подумал рейвенкловец, уводя грустный взгляд в сторону. Это конец их общению и Оуэн даже не будет осуждать, если его бывший друг заберет вещи и переедет в другую спальню с оставшейся одной-единственной свободной постелью. Подальше от Грина, который действительно попал на рейвенкло не просто так, а как истинный дурак. Тут Энди развернулся.
«Уверен ли я? О Мерлин… он не верит?», - душа снова укатилась в пятки, не задевая ни одного органа по пути, разве что только одно: что располагается чуть левее в грудной клетке. Грин только открыл рот, чтобы что-то сказать, перевел взгляд в сторону успокаивающе потрескивающего огня в камине, стараясь унять дрожь от страха во всем теле, как почувствовал, что его мягко обнимают, дышат теплым дыханием в шею, от чего чуть щекотно и так приятно. Он даже не заметил, как руки сами обняли Энди за шею, зарываясь пальцами в мягкие волосы.
- Я сам ни чего не знаю, Энди, - сказал ему на ухо Грин. – Я бы хотел тебе все объяснить словами… но я не могу. Столько слов в языке просто нет.
Такой любимый и знакомый запах. Сводящий с ума. Хотелось, чтобы этот запах сопутствовал ему везде. Хотелось его присвоить: забрать себе, чтобы хотя бы с  этим не расставаться.
Все обошлось? Почему Лейшес не разозлился и не ушел?

Он прав. Зачем же тогда просит все ему объяснить? Ведь все сам прекрасно знает. И видимо принимает, раз не врезал ему, не задушил за галстук, не выбежал из комнаты, не наорал. А лишь тепло посмотрел, улыбнулся. Как будто так и надо: хотя именно это и волновало больше всего Грина. Реакция у Энди действительно достаточно своеобразная. Обычно при словах «я люблю тебя» люди либо прыгают от радости, льют слезы вроде: «ну наконец-то!», либо испуганно смотрят, разворачиваются и уходят. Здесь же все было просто невозможно угадать. И скорее всего по тому, что он действительно необыкновенный человек, который заинтересовал Оуэна с самого первого дня их знакомства – чуть диковатый, отчужденный в сознании, любитель выпить, сделать какую-нибудь глупость. Такой коктейль Грин даже не надеялся встретить, и даже мысли в голове не было, что его может привлечь друг. Но да, все в нашей жизни случается неожиданно и предугадать невозможно, хотя, если бы Грин был немного более смышленым, он бы догадался, что не просто так у него екает сердце лишь от одного запаха Лейшеса.
«Все обошлось», - подумал рейвенкловец свободно выдыхая. Дрожь в теле как-то постепенно стала уходить, но мандраж все еще присутствовал от близости столь родного и желанного.
Легкое прикосновение к лицу. Холодные пальцы, что всегда безумно нравилось Грину, хоть в комнате было невероятно душно. Странно: от чего бы, м? Грин поймал ладонь Энди, сжимая ее своей теплой рукой.
- И что же, мне теперь всегда молчать? – рейвенкловец загадочно улыбнулся.
«Странный… глупый? О чем это он? Самый замечательный человек. Который понял».
В голове ни чего не хотелось укладываться. В груди все билось с каждой минутой все учащенней: казалось, будто там внутри что-то расцветает, только жесткие ребра мешают. Сковали как стальные цепи или оковы, мешающие вздохнуть. Одно хорошо: там, кажется, наступает апрель.
- Глупый от того, что говоришь такие вещи. Заметь: только что я оправдывался теми же словами.
«А для чего оправдываться вообще? Разве это так стыдно? Разве этого надо так бояться, что аж меня трясет?» - голова, казалось, скоро лопнет. Такое состояние последний раз было на уроке по астрономии, только голову стоило забивать звездами, их непонятным расположением, спутниками и еще какой-то чепухой. Сейчас же голова готова была расколоться лишь от приятных мыслей. Так что не жалко.
Мир перевернулся? Может Оуэну показалось, но он отчетливо слышал звуки фортепиано - где-то далеко; такие убаюкивающие, тихие, едва различимые среди звенящей тишины тяжелого воздуха, который в момент стал невесомым. Веки сами опустились, мягкое тепло на коже губ. Мыслей не было.
И так быстро, что только тот апрель успел сделать сальто, пришлось высоко падать, не закончив кувырок. Энди улыбался. Такой забавный, такой далекий в этом темном помещении. Изменившийся.
Оуэн притянул Лейшеса за галстук к себе, аккуратно касаясь его губ, чувствуя, что изменения эти ему только нравятся. Все стало так спокойно, радостно и разве ему что-то нужно? Разве Грину нужна эта чертова гостиная, весь Рейвенкло, Большой зал да и вообще Хогвартс? Да к черту все. Общественное мнение, которое любит потрепать слабонервных и выбивающихся из толпы «однотипных». Мнение, которого все боятся, а другие нет. Теперь ему стало нечем занимать свою голову – это единственный минус. Но он на столько мизерный, что даже рассмотрению не подлежит: мучения и сомнения - это пережитки после этой минуты. Оуэн может даже немного грубо целовал Лейшеса вдруг вспомнив, что как бы они в гостиной. И в любой момент может кто-то зайти, и останется только наблюдать за улыбкой вошедшего.

Ну страшно, да. Страх подстегивает непреодолимый интерес с одной стороны, с другой же тянет за руку обратно: ведь боишься же ты не просто так, значит, что-то тебя действительно останавливает. Чаще всего мы движимы именно тем вторым чувством – оно будто обнимает мертвой хваткой вокруг грудной клетки и тянет назад, не давая ступить ни шага вперед. Кружатся стереотипы, предубеждения, общие сложившиеся мнения, глупые взгляды случайных прохожих, посторонние шептания по углам. Если ты обычный человек, кем и являлся Грин, и кому важно общественное мнение в целом чтобы не являться изгоем, то обычный человек вряд ли пойдет против всех. Он лучше будет немного в стороне, особо ни в чем не участвуя и не высказываясь.
«Боюсь… чего же я боюсь, в самом деле? Вначале боялся, что после тех слов будет конец всему, что так грело и спасало. Теперь же… есть ли повод бояться? Есть ли повод так переживать и бояться показаться глупым или чудаком? Ведь Энди все понял, понял так, как я хотел. И принял».
А ведь хотелось не думать о страхе. Хотелось не отрываться от губ Лейшеса, хотелось чувствовать тот привкус виски и на своих губах, чтобы Энди поделился с ним этим пьянящим напитком. Было невероятно чувствовать мягкие прикосновения к волосам, чуть прикусанную нижнюю губу, что так вызывающе.
- Оправдываемся… я не вижу, чтобы ты оправдывался. Мне кажется, что ты все воспринимаешь так, как есть, и объяснений тебе даже не нужно, дышится тебе и так вполне, - тихо сказал Оуэн, опустив голову и коснувшись его лба своим.
- Мне страшно, да, - едва слышно прошептал он. Зачем вдаваться в подробности, чего именно он боится? И так все прекрасно видно - раз он даже дрожит от какого-то непонятного мандража, который заставляет сердце сжиматься в кулак. Общество и его конкретное мнение, две стороны одной монеты достоинством в огромную многолетнюю войну. Одна сторона и другая, и каждая тянет их в разные стороны. Остается только разорваться на части, но так ведь не выживешь. Надо что-то делать против всех. Быть особняком, который невозможно сломить… но это мечты. Неосуществимые – а есть реальность и довольно суровая. Реальность эта – четыре месяца до выпускных экзаменов. Этого слишком мало. Потому что открылось все слишком поздно. Потому что Оуэн уж слишком нерешительный и слишком большой трус. Казалось бы – Рейвенкло. Расчетливые, умные. А умный ни чего не боится – он все видит сразу, все выходы из положения. А Грин был трусом. Потому что потерять все, и не обрести ни чего – это самое невыносимое. Возможно, скажи Оуэн эти слова на несколько месяцев раньше, все было бы гораздо хуже. Поэтому рейвенкловец тянул практически до конца, чтобы оставить себе хоть чуточку и не расставаться со всем так рано. Но теперь он не отпустит Энди даже на метр. Слишком нереально все то, что происходило сейчас, а значит легко потерять, по мнению Оуэна.
И почему придется так быстро расстаться с ним? Хотя бы с тем, что он просто есть в его жизни. Что он просто с ним разговаривает, смеется с ним и просто улыбается? Вот так – легко и непринужденно. Тепло и забавно. С этими воздушными поцелуями, которые открыл для себя Оуэн и с которыми больше всего не хотелось расставаться. С глазами, которые несколько раз в неделю по вечерам приобретали мутный оттенок из-за спиртного. Энди целовал его в шею, от чего с каждым прикосновением становилось труднее дышать. Воздуха катастрофически не хватало, дышал Грин более жадно. И улыбался, прикрыв глаза. 
- Больше всего я боюсь июня. Этого чертова месяца, который может все сломать, - Энди мог этого даже не слышать. Оуэн сказал это так, для себя. Мысли вслух, другими словами, которые уже устали находиться в голове.

Ах, если бы все было действительно так просто. Просто, как на словах: «я не позволю, я не пущу, все будет хорошо». Было бы жить проще, верно, если бы желания сбывались? Если бы можно было только о чем-то подумать, уверенно улыбнуться и сжать кулаки. Но почему-то все не так, и Оуэн не раз задавался вопросом: почему? Ха, но ведь чем проще, тем менее интересно, не правда ли? Грин это отлично понимал, однако усложнять все, в свою очередь, тоже не собирался, пытаясь внести разнообразие в этот слишком серьезный и скучный мир. Легче как-то отстраниться от проблем, хотя бы на минутку. И насладиться тем, чего так давно хотелось, но от своей жалкой робости ни как не мог подступиться.
А вопрос робости, надо сказать, занимал не одну долю его мыслей. О том, что он не может приблизиться к своей цели хотя бы на шаг, боясь упустить ее навсегда, Оуэн думал не один раз на дню. Каждый раз, что-то воображая в голове, он думал: «А хорошо было бы вот это, а если так, а если по-другому…», но каждый раз, вроде бы набравшись смелости, он отступал назад. Слишком, чересчур осторожный. Это мешало, крайне.
Но к черту.
- Буду, - сквозь поцелуй, в самые губы прошептал Грин, наслаждаясь каждым моментом, будто боясь не надышаться вдоволь и задохнуться именно тогда, когда отпустит его руку и не разделит больше его дыхание пополам. Пальцы сжимали руки, буквально хваткой, будто бы в один момент пол провалится, а Энди останется сидеть на диване в то время, как Оуэн полетит вниз и ему не за что будет ухватиться.
В этот чертов момент, когда так тихо и спокойно, хотя Оуэн продолжал будто трястись от нервов и переполнявших эмоций,  в гостиную кто-то вошел, а быть может уже находился. Сердце ушло в пятки, Оуэн на минуту замер, прислушиваясь, упираясь рукой в грудь Энди и слегка отталкивая его от себя.
- Тихо, - прошептал он, стараясь казаться незаметным или вообще исчезнуть. В этот момент, как ни кстати, захотелось провалиться в пол. Оуэн приподнялся, выглядывая из-за спинки дивана. В комнате действительно кто-то был: девушка сидела за столом, перебирая учебники и копаясь с пером и пергаментами. «Как мы могли ее не заметить? Что она подумает-то?», - пронеслось в голове мимолетно. Однокурсница, которая сидела за столом так тихо и что-то писала, была здесь совершенно посторонней, хоть комната и являлась общей гостиной для их факультета. «Ну неужели нельзя было как-то кашлянуть, оповестить нас о своем присутствии?», - подумал рейвенкловец. И только мысль о том, что она сама могла их не заметить, как-то успокаивала. Далее в гостиную зашла еще одна девушка. Хорошо Энди и Грин уже сидели друг от друга на пионерском расстоянии. Грин слабо улыбнулся вошедшей девушке, перекидывая взгляд в сторону той, что, оказывается, сидела тут раньше, и уверенно встал с дивана, направляясь к выходу.
- Пошли отсюда, - шепнул он Энди раздумывая, куда бы улизнуть. В комнате все спят, на улице слишком холодно, в коридорах бродит вечно лохматый Филч со своей возлюбленной кошкой. Этой парочке уж слишком не хотелось мешать, а попасться ей на глаза - более чем. «Библиотека…», подумал парень. Это самое близкое помещение к башне Рейвенкло. И не зря – студенты факультета там проводили время просто часами, копаясь в старинных фолиантах и выполняя всяческие эссе по зельям, которые так любил задавать профессор. – В библиотеку, - уверенно сказал он, тихо шагая по ковру гостиной.

==> библиотека

Хороший день - хорошее начало.. Так говорят многие, с чем несомненно согласна Трейси. Сегодня она встала на занятия такой бодрой и счастливой, от чего все были крайне удивлены. Обычно Дэвис по утрам бурчит, мол "Девушки, давайте поспим еще...", а сегодня все было иначе. Сегодня она всех будила. Энергия, как говорится, так и прет. А обычно, когда наступают выходные, Триш очень любит поспать. Встает в двенадцать или пол первого. Но к сожалению, в учебные дни этого не сделаешь. После занятий она вернулась  в свою спальню и упала на кровать. Как только ее голова коснулась подушки, красавица заснула. Прошло некоторое время и она проснулась. Трейс сразу встала и поднесла небольшое зеркальце к своему личику. Мысленно похвалив себя, что она самая красивая, обаятельная и привлекательная, девушка зацепила свои длинные черные волосы крабиком на затылке и пошла одеваться. Когда Триша привела себя в порядок, то стала собирать книги, которые нужно отнести в библиотеку, попутно заканчивая еще кое-какие дела. Внутри она сияла, настроение было просто замечательным. Интересно, где носит Анну? Я думала, она спит еще... - удивилась девушка, складывая толстые книги в стопку. Обычно в такое время девочки идут как и другие студенты развлекаться в Хогсмит. Посидеть в какой-нибудь кафешке за чашечкой хорошего кофе и небольшой порцией пломбира с клубничным сиропом всегда доставляло удовольствие.  Но бывало, что и она гуляла где-нибудь на просторах Хогвартса с Лоттой. Анна и Шарлотта совершенно разные люди и, по-моему, они не так уж были близки, поэтому Триш не совмещала прогулки с ними. Вообще Чарли чудесная, добрая девушка, и если б ее не было на свете, то Дэвис наверное не знала как жить. Ведь только она знала, что Трейси полукровка. Только она и Трейси. Больше ни души. Все остальные, даже мисс Крам до сих пор думают, что Трейси чистокровная аристократка. В общем, Дэвис прирожденная актриса, поэтому скрывать какая у нее кровь ей не составляет труда.
Еще посидев немного у камина в гостиной и раздумывая свои сегодняшние планы, Трейси снова двинулась в свою комнату. Взяв стопку книг, она чуть сморщила свою физиономию. Почему я только не запрягла какого-нибудь очередного сохнущего по мне пятикурсника... Как же кому-то сегодня повезло... Да, она действительно сегодня была доброй. Книг всего было три, но их толщина оставляет желать лучшего, конечно. Девушка вышла из комнаты, толкнув дверь ногой. Руки у нее в данный момент были заняты. Она вышла из гостиной слизерина, тем самым, оказавшись в коридорах подземелья. Темное место, в которое даже лучик света не проникает. Только на стенах весят факелы, благодаря которым путь в коридорах виден. Ну хоть что-то. Сейчас темноволосая красавица направлялась в школьную библиотеку, чтобы сдать книги, которые ей пришлось прочитать для выполнения кое-какого задания по заклинаниям. Ох, она очень любила этот предмет и считалась между прочим одной из самых успешных учениц по этому предмету на их седьмом курсе. Заклинания - это ее, так всегда говорила сама Трейси.
Пока она шла и размышляла, тут ба-бах! И вот, книги лежат на полу.
-Какого черта?! - на автомате выпалила Триш, прежде чем поднять голову и посмотреть в кого же она врезалась. Когда она это сделала, то сглотнула. Перед ней стоял аспирант по прорицаниям и по совместительству человек, к которому Трейси испытывала странные по ее мнению чувства.
-Ой.. Простите, я такая неуклюжая.. - произнесла она чуть встряхнув головой и нагнулась, чтобы поднять книги.

Вы задумывались когда-нибудь о том, что такое любовь? Почему мы иногда испытываем это чувство? Наверняка задумывались... Любой взрослый человек просто должен был погрузится в томные раздумья о том, что же это такое. Надо понимать, что любовь - это ЧУВСТВО. Причем отдельное, уникальное и не состоящее ни из чего. Прошу прощения за банальности, но этого тоже многие не понимают. Те, которые "считают", что любовь это "уважение", "забота", "терпение", "тяжкий труд" и так далее. Любовь нельзя "построить" или "добиться" или "создать". Нельзя. Любовь - это сила притяжения. Такая же, как сила притяжения в физическом мире, отлично нам знакомая. Как не бросай камень в небо, а земля его все равно притянет. Так же и любовь. Какие препятствия ей не чини, а ваш родной "камень" далеко не улетит и обязательно вернется. Но так ли считает сама мисс Дэвис? Некоторые смотря на эту особо отмахиваются и шепчутся, что она настолько бесчувственная, что не может любить. Иногда Трейси даже с этим соглашается. Ведь строить холодную и неприступную стерву намного легче, чем быть влюбленной страдающей девушкой. Но как только она стала замечать в Уоррингтоне не просто нудного аспиранта по прорицаниям, а еще и предмет воздыхания, она начала сомневаться в том, что не может испытывать чувств. Но в тоже время ей из-за этого очень и очень страшно. Она просто становится не собой. Начинает смущаться, краснеть, сковывается и не может себя вести так, как с остальными. Так же надменно и брезгливо. И флиртовать не может так как с остальными парнями. Странно все это... Очень странно...
В горле Триши словно комок встал. Щеки залились румянцем, но тут же взяв себя в руки и вдохнув поглубже, она успокоилась. Девушка подняла тяжелые книги и посмотрела на Кассиаса.
Действуй же, не стой как вкопанная... Ты же Трейси Дэвис, ну пожалуйста, не будь такой какой-то...эм... не такой!!!
-Если Вам не трудно, конечно, то я не отказалась бы от помощи... - улыбнувшись в ответ, Дэвис протянула стопку книг стоящему перед ней парню.
Какая у него улыбка... Я схожу с ума... Ааа...

На него можно было глядеть до бесконечности долго. Он ей казался до безумия симпатичным. Но ведь это только внешняя оболочка! Как же она нее понимала, что прежде чем судить о том, любовь ли это, то нужно узнать человека, пообщаться с ним поближе, а не судить по внешности и мелким факторам. Когда-нибудь она опомнится или ей сделают больн каким-нибудь поступком и ей будет очень больно. Сейчас, возможно предоставился такой момент.
- Увлекаетесь чарами? - неожиданно спросил парень, из-за чего Дэвис невольно вздрогнула, но опомнившись недн посмотрев в глаща Уоррингтону ответила:
-Ну не совсем... Просто нужно было выполнить кое-какое задание по этому предмету, а без дополнительной литературы тут бы не обошлось, поверьте. - усмехнулась девушка и двинулась вперед за Кассиасом.
Действительно. За не очень хорошее поведение на занятии, Трейси получила задание в три огромных свитка и ей просто пришлось идти в библиотеку за толстенными книгами, в которых был "спрятан ключ" к ее положительной оценке. Трейси училась достаточно хорошо. Еще бы. Если нет, родители бы ее грохнули на месте, а этого юная мисс Дэвис хотела меньше всего. Родителей она конечно любила, но маленько побаивалась из-за их излишней строгости. Как ни странноэ. едиснтвенный человек, с которым девушка могла поговорить по душам - это ее бабушка. Да-да, на вид это слишком странно, так как женщины того поколения очень старомодны, но это действительно так. Триша очень дорожила бабушкой и уважала ее.
-А вот увлекаюсь я различными заклинаниями... По этому предмету у меня стоит "Превосходно" и знаете, совсем не зря! Я сильна в этом, как никто другой - возгордилась девушка, улыбнувшись своей коронной улыбкой. Да, Трейси даже ходила ночью в запретную секцию библиотеки, где !вкушала запретные плоды". Да и родители покупали ей много книг по черной магии и различным сильным заклинаниям, чтобы она готовилась. К чему? Ответ очень прост - к метке. Черной метке. И они добились своего. Трейси знает не только заклинания, которые не положено знать обычной студенте Хогвартса, но и недавно получила Лордовскую метку. Родители были очень горды ею... У каждого, как говорится, своя правда и видение жизни...
Вдруг Трейси увидела в руках Касса письмо, которое досталось ему от прилетевшей в подземелье совы.
Какого черта?! С каких пор в наши подземельях летают совы и прочая убогая скотина?! - наверное, это первое, что пришло бы в голову любому слизеринцу/слизеринке.
Краем глаза девушка заметила в конце письма имя. Это имя наверняка принадлежало тому, кто послал это письмо. "Гес".
Гестия?! Та самая орденская девка, которая встречается с Уоррингтоном?! Черт!
Это еще ничего. Но последующие действия парня привели Трейси в ступор. Она просто застыла на месте, когда Кассиас вручив книги извинился и удалился из подземелий. Наверное, Дэвис простояла так минуты три, смотря в сторону, в которую пошел парень. Лицо приняло повседневный злой вид. Хотя, если точнее, лицо без эмоций. Вот это настоящая Трейси Дэвис, не то что была несколько минут назад, нежно улыбающаяся и сияющаяся.
Меня так еще никто не кидал... Я отомщу... И тебе, и твоей никчемной грязнокровной простушке... Обещаю...
Трейси вышла из подземелий, и поднявшись до библиотеки сдала книги и пошла куда-то в другую сторону.