проснуться утром и наступить
босыми ногами на край причала,
обняться волнами и просто жить
хочется. чая
вечером. вместе. одним глотком
из общей чашки. уже не лишней
ни сейчас, ни когда-нибудь, ни потом.
хочется. слишком
(с)П.Л.
    Вокруг было слишком много музыки и взрослых людей, которые пахли невообразимой смесью духов и косметических средств, толпились, смеялись, танцевали, - прием в честь дня рождения хозяйки поместья Ноттов был в самом разгаре, когда маленькому Теодору уже всерьез стало жарко в тесном сюртучке и рубашке, застегнутой на все пуговицы. Но мама долго объясняла ему, что мальчики из приличных семей должны с ранних лет показывать каждой своей черточкой чистоту и благородство крови, доставшейся им по наследству. Поэтому пятилетний Тео бледнел, нервничал, но вел себя максимально прилично, - он никогда не расстраивал маму намеренно, та и без этого много нервничала в последнее время, он это совершенно точно знал.
    - Теодор, поздоровайся.
    Мальчик заученным движением прижал ладонь к груди, слегка поклонился…
    - Добрый вечер.
    …и только затем поднял взгляд, с удивлением обнаруживая рядом с собой девочку своего возраста, за спиной у которой стояла его мать и улыбалась.
    - Знакомьтесь. Это Миллисента Булстроуд…
    Та присела в немного неуклюжем реверансе, отчего ленты в её тщательно уложенных кудрях немного подпрыгнули, и девочка предательски покраснела,  нервничая, видимо, ничуть не меньше Теодора, который никогда не встречал её прежде, хотя они и были, судя по всему, ровесниками.
    - …а это мой сын, Теодор Нотт. Тео, я могу оставить нашу юную гостью в твоем обществе?
    - Да, мама, конечно.
    Не сдержавшись выпалил мальчик, только потом понимая, что нарушил, по крайней мере, с десяток неписанных правил приличий и испуганно взглянул на женщину. Впрочем, та только улыбнулась и, последний раз дотронувшись до плеча девочки, ушла обратно к гостям.
    - Я…
    Тео растерянно поджал губы, не зная, как правильней было бы начать беседу с собеседницей, которая старательно рассматривала носочки собственных атласных туфелек, видневшихся из-под края платья, и на разговор, видимо, настроена не была.
    - Миллисента, я очень рад…
    - Называй меня Милли.
    - Что?
    Нотт недоуменно уставился  на девочку, которая подняла взгляд и улыбнулась, продемонстрировав две милых ямочки на щеках и отсутствие двух верхних зубов.
    - Называй меня Милли… или Милс… Мне так спокойней.

    Собственно, именно так, уже больше десяти лет назад Тео познакомился с этой девушкой, которая сейчас лежала в снегу и то, что она ещё живая, помогал определить только пульс под её кожей.
    Миллисента никогда не была красавицей и даже просто симпатичной, - на фоне изможденных, бледнокожих и томных слизеринских семикурсниц, она выглядела ещё более нелепо и неправильно, чем учась она, например, на Гриффиндоре. В ней не было ни капли изящества, - детская полнота, казавшаяся хоть сколько-нибудь мило, не оставила её и в подростковом возрасте, а к семнадцати годам и вовсе превратив Булстроуд в довольно пышную девушку, которую не могла спасти даже откровенно большая, благодаря комплекции грудь, её лицо неизменно покрывалось ровным слоем веснушек , стоило на небе появиться первому теплому солнцу, невыразительные глаза и откровенно проблемная кожа служили поводом для бесчисленного количества комплексов, которыми Милс была просто переполнена. Впрочем, не смотря на это, а, вполне может быть, что и благодаря именно этому, она была чуть ли не самой женственной на их факультете, - рядом с ней всегда становилось необъяснимо тепло, а её мягкие, осторожные руки, уносили любые тревоги, стоило ей в порыве покровительской нежности погладить кого-нибудь по плечу или руке. Наверное, именно из-за своих внешних недостатков, Миллисента больше времени проводила с мужской частью курса, рядом с тонкими и аристократичными сверстницами чувствуя себя совсем уж не в своей тарелке. И, можно отметить, что они действительно все её любили, - как любят старшую сестру, самую близкую подругу и просто надежного человека. Вот только в глазах её с возрастом все чаще можно было заметить какую-то горечь и тоску, наполнявшее её одиночество не моли исправить ничьи улыбки и никакие долгие разговоры.
    Рядом что-то как заведенная верещала Трейси, - умение молчать в нужный момент никогда не относилось к одной из её сильных сторон. Раздраженно поморщившись, Нотт вскинул тяжелый взгляд.
    - Выключи хаффлпаффку на секунду, Трейс. При всей моей бесконечной к тебе любви, я ведь могу и разозлиться, - не считай меня тупее пикси.
    Рядом как раз оказался Флинт и Нотт выдохнул, - теперь хоть не придется отлаиваться в одиночку, впрочем, по всей видимости, тот тоже был не в восторге по поводу больницы, но в его доводах Тео видел какой-то невозможный изъян, который портил всю замечательную картину отступления.
    - Марк, в гостинице сейчас полно народа, - ученики, аспиранты, я там Хмури видел, Поттер со всей своей идиотской компашкой тоже, скорей всего, там. Думаешь, нас никто не заметит? Марк, стой!
    Отшвырнув приходящего в себя маггла в сторону заклинанием, Нотт поспешно поднялся на ноги и догнал Флинта, хватая его за рукав и заставляя развернуться. Возвышавшийся над ним слизеринец сейчас был, мягко говоря, не в том состоянии, в котором находиться с ним рядом было безопасно, но если бы он сейчас добрался до этой грязнокровной твари, последняя возможность выйти сухими из этой передряги была бы потеряна.
    - Марк, послушай меня. Послушай, пожалуйста.
    Нотт вцепился в Флинта уже обеими руками, и наконец-то поймал его взгляд. Теперь нельзя было медлить.
    - Мы сейчас берем её и аппарируем в Мунго, сдаем на руки врачам, говорим, что просто сбежали из гостиницы погулять по Лондону, - за это разве что баллы снимут, - мы просто гуляли, вдруг из-за поворота вышла именно эта толпа и начала угрожать, приставать к девочкам. Подумай сам, - ни у одного из нас нет ни единого непростительно сейчас на палочках, все остальное можно списать на оборону, - их много, нас мало, мы вообще школьники, мы просто растерялись и не сообразили сразу аппарировать в безопасное место.
    Вдалеке послышался странный вибрирующий звук, с каждой секундой превращающийся во все более отчетливый звук полицейской сирены.
    - Нам нельзя сейчас никого убивать, если мы реально хотим спасти Миллс , мы не должны рисковать, мы должны суметь доказать, что просто оборонялись.
   Из-за дальнего поворота показалось несколько маггловских машин с мигающими разноцветными огнями на крышах, от которых и раздавался этот дикий вой.
    - Марк, решай. Куда угодно, но нам пора уходить.

Дафна, как и остальные подростки, упивалась вкусом первой настоящей драки, стараясь применить к презираемым грязнокровкам как можно больше различных заклинаний. Ну и, конечно же, испытать их на как можно большем количестве людей. Запах крови опьянял, лишал возможности адекватно мыслить и думать о последствиях - главным было выплеснуть всё своё презрение на этих низших созданий. А каким образом это делать ведь совсем не важно, правда? Конечно, до тех пор, пока дело не дошло до убийства.
Впрочем, несколько оригинальная "сказочка" закончилась довольно быстро, даже не дав как следует насладиться происходящим. Миллисента лежала без сознания в луже собственной крови, да и остальные слизеринцы выглядели не намного лучше - царапины, содраная кожа, кровь (и далеко не всегда своя) и испачканая в ней одежда... Слизеринка пыталась понять, как это всё произошло и действительно ли столько покалеченых магглов появилось после них? Впрочем, по всем признакам выходило, что это именно так...
Нет, конечно, никаких угрызений совести или чего-то подобного - Даф совсем не была уверена, что эта самая загадочная "совесть" у неё имеется - просто это было немного странно. Но необходимости как-то помочь однокурснице это никоим образом не отменяло - в данной ситуации они были одной командой, так что помощь друг другу как-то по умолчанию предполагалась..
А однокурсники, с которыми Гринграсс была в одной "команде", тем временем активно выяснили, как именно следует поступить в данной ситуации. И сама девушка была согласна с последними предложениями Теодора и Трейси - Миллисенту надо было отправлять в Святого Мунго, а вот как это лучше сделать... Слизеринский эгоизм упорно боролся с неизвестно откуда взявшимся убеждением о том, что раз в данный отрезок времени они - команда, то и действоваться должны сообща. И ведь с гриффиндорцами в жизни не общалась... Откуда эта глупость взялась? - несколько отрешённо подумала Дафна, смотря на бледное лицо однокурсницы. Единственное, что она понимала совершенно точно - решать (без разницы - с каким именно результатом) надо было как можно быстрее, так как Милл вполне могла не протянуть долго, а  исцеляющие заклинания в арсенале кого-либо из "товарищей по несчастью" имелись очень навряд ли.
- Мне кажется, что идея Трейси всё-таки наиболее подходяща. Таким образом хоть кому-то удастся избежать наказания от Снейпа, - или даже от Тёмного Лорда... Хотя навряд ли он будет лично наказывать провинившихся новичков, легче от этого как-то не становится, - да и выглядит эта история какой-то болле правдоподобной, - как можно более спокойно произнесла Даф, которая всё-таки поддалась своему эгоизму, а не невесть откуда взявшемуся чувству товарищества.
Она вполне понимала, почему остальные члены группы так нервничают, но сама, кажется, ещё не отошла от устроенного всеми ими "представления", так что пока оставалась максимально безразличной к происходящему и наиболее нервные мысли в её голове сводились больше к возможному наказанию, чем к смерти однокурсницы. Наверное, сказывался тот факт, что сильно хороших отношений они никогда не поддерживали, а может, и что-то ещё, чего сама Даф не понимала.

В дверях эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял,
А демон мрачный и мятежный
Над адской бездною летал.
Дух отрицанья, дух сомненья
На духа чистого взирал
И жар невольный умиленья
Впервые смутно познавал.
«Прости, — он рек, — тебя я видел,
И ты недаром мне сиял:
Не всё я в небе ненавидел,
Не всё я в мире презирал». ©
Она набросила на голову капюшон черной мантии, подходя к заветному пересечению Чертси-роуд и Лангхорн-драйв. Автоматически проверила, не забыла ли волшебную палочку, тяжело вздохнула и стала оглядываться по сторонам, всматриваясь в лица серых прохожих. Она, казалось, ждала своих сокурсников целую вечность, чтобы воплотить свое первое задание в жизнь. Слишком ответственный момент, чтобы волноваться. Взять себя в руки не составило для нее никакой трудности: сосчитать до десяти про себя, вдох – выдох.
Часы из белого золота на руке идут своим чередом, она подносит запястье к уху и слышит движение минутной стрелки. Слишком рано пришла, на нее это было непохоже. Улыбнулась своим мыслям, поймав на себе взгляд какого-то маггла, сделала три шага вперед и пару шагов влево, понимая, что больше не может стоять на одном месте. Натянула на лицо темную ткань, стараясь сделаться незаметной.
Сотни действий за какие-то несколько минут. Нет, она совершенно не волновалась.
Погода была слишком унылой, девушка постоянно ежилась и проверяла, не успела ли запачкать в здешней слякоти свои новые лакированные туфли. Даже в такой ответственный час ее все еще заботил внешний вид. Даже в такой ответственный час она верила в то, что уверенность себе и новые туфли – первые три шага на пути к успеху.
«Еще пару минут, и я начну волноваться. Не могла же я придти не туда?» - Вивиан медленно достала из кармана волшебную палочку, начиная крутить ее в тонких замерзших пальцах. На улице совсем стемнело, ночь все-таки наступила. Время то тянулось неимоверно долго, то неслось вперед, превращая часы в секунды. Кажется, она немного в нем потерялась. Не могла найти своего определенного такта, который бы точно совпал с ритмом ее сердца. Запуталась.
Громко чихнула.
- Еще немного, и я простыну, - недовольно прошипела Эйвери себе под нос, вновь ступая вперед и пряча палочку в карман. Неожиданно подул сильный ветер, и капюшон слетел с ее головы, волосы упали на лицо, она недовольно зажмурилась. Ее определенно начинало раздражать это задание. Но преданность есть преданность, пути обратно не было. Перекресток распутья был уже давно пройден, и лишь она одна была в ответе за свой выбор.
Аристократка прекрасно понимала, что сегодня ее не ждали. Она так и не появилась в оговоренный час на чердаке, предпочла остаться в тени, слушая разговор, находясь за запертой дверью. Она хотела устроить сюрприз. Не хотела кого-то ждать. Вслушивалась в каждое слово, сказанное Флинтом, а после тут же аппарировала к стадиону, оставив после себя лишь едва уловимое послевкусие сладкого парфюма. Сегодня ей нравилось путешествовать в одиночестве.
Резко откинув голову назад, она сделала глубокий вдох и уже, хотело было, вновь сдвинуться с места, как ее уставший взгляд привлекли несколько силуэтов в темных мантиях, направлявшихся к ней.
- Не прошло и года, - вместо приветливого «доброй ночи» отчеканила слизеринка, проводя холодной рукой по своему лицу. – Отлично, в любом случае, я не могла перепутать дорогу.
Слишком резко и самоуверенно. Сопровождающая наигранность. Эта компания вводила девушку в неописуемое уныние и ворох воспоминаний, связывавший Эйвери с ними. Казалось, еще с первого курса они все были вплетены в одну общую интригу, которая не желала их отпускать. Терпко. Холодно.
Они слишком много лгали. Друг другу. Себе.
- Неважно выглядите, мистер Монтегю, - усмехнулась Вивиан, вглядываясь поочередно в лица сокурсников. – Итак, кто-нибудь посвятит меня в точный план дальнейших действий? И, умоляю, пусть это будет не Крэбб и не Гойл, ибо толка от их рассказов я никогда не наблюдала.
Она изящно разворачивается спиной к новоприбывшим, делая несколько уверенных шагов вперед. Вновь натягивает капюшон, дабы скрыть свое лицо. Ведет себя так, как будто она должна была тут быть. Улыбается.
Определенно, сегодня ей что-то нравится. Был в этой ночи неописуемый шарм.

==> Косой переулок, улицы

Алкоголь является абсолютно незаменимым средством в скучной, повседневной жизни любого молодого человека. Эдакая панацея от всех болезней. Слишком многое приходится понимать, переживать, слишком тяжелый груз ответственности лежит на твоих плечах. Как спасаться и решать то, что в принципе не решаемо? Всегда держать это в голове невозможно, подобные геройства грозят нервным срывом или шизофренией. Нужно научиться отключаться от всего.
Зачастую эту функцию выполняет спорт, или секс, или маниакальный уход в работу… но быстрее и действеннее всего с подобным справляется алкоголь. Стаканчик – и ты общителен и мил. Два – и настроение твое на пару уровней поднимается. Пять стаканов – и ты готов поделиться проблемами с другими. Десять – и ты и вовсе не помнишь о том, какое дерьмо творится в твоей жизни.
Эту оду алкоголю Монтегю осознал сызмальства, воспевая ее при каждом удобном случае. А случаев удобных было, пожалуй, слишком много. Но он всегда оправдывался тем, что от хорошей жизни люди не напиваются. И пусть подобное поклонение Дионису неблагоприятно сказывалась опять же на качестве его жизни, его такие мелочи не волновали.
К чему вся эта демагогия?
- Чёрт возьми, Грег, ну что же ты такой неудачник? В единственный вечер, когда тебе подворачивается возможность проявить себя, ты напиваешься в стельку!
Даже сквозь затуманенное сознание аспиранта, слова Пьюси, пропитанные одновременно возмущением и отчаянием, ловко и едко просочились в голову Монтегю.
Он уже плохо соображал и с трудом помнил, как оказался на улице и где нашел Эдриана. (Но, безусловно, даже так он успевал порадоваться тому, что не вся его группа безнадежно потеряна). Грег уже даже не старался стоять прямо или, хотя бы, не падать, потому что похоже он куда-то шел. Причем не просто шел, а нагло висел на своем школьном друге, что, впрочем, ничуть его не смущало. Смущали скорее удаляющиеся темные фигуры и слова того самого друга, с трудом доходившие до сознания парня. Ну и, пожалуй, то, что он не очень понимал, где он и с какой целью куда-то идет.
Похоже, он опять опростоволосился. Что-то пропустил. Эта чертова неинформированность, он всегда так далеко от центра событий. И все из-за чего?
- Темный Лорд мне не доверяет… - ни с того ни с сего ляпнул аспирант и резко сел в снег, уткнувшись лицом в ладони. Видимо, сей жест отчаяния окончательно добил несчастного Пьюси, ибо тот наградил Грэхэма щедрой порцией недовольных слов и что-то такое сделал, от чего Монтегю стало вдруг резко холодно, больно и его вдруг стало мутить.
Он оглянулся. Темные лондонские улицы, удаляющиеся фигуры – его ученики, юные Пожиратели. И идут они на задание, которое он краем уха слышал на собрании. Неужели уже подошло время?
То ли от осознания всего этого, то ли от не совсем правильного способа вывода алкоголя из организма, Монтегю резко стало плохо. Он схватился за голову и потер лоб, исподлобья глядя на Эдриана.
- Бодрячком? – словно не видя страданий Грэхэма, спросил тот.
- Издеваешься? – ответил вопросом на вопрос аспирант и предпринял попытку встать, которая, впрочем, возымела успех. Все еще держась за ужасно гудящую голову, парень сделал несколько неуверенных шагов, но почти сразу его согнуло пополам и вырвало. Надо признать, после этого стало немного полегче. Пришлось в таком полуобморочном состоянии наколдовать себе кубок с водой и выпить его. И с каждым глотком кристально-чистой прохладной воды бывший слизеринец чувствовал, как к нему возвращаются силы. Благодарно посмотрев на Эдриана, он спросил, - что за заклинание? Надо бы мне выучить его. Или набить на запястье, чтобы если меня кто найдет, знал, что делать.
Монтегю усмехнулся собственному идиотскому положению и попытался собраться.
В ушах все еще страшно звенело, когда они прибыли на Твикенхем. Здесь уже горели эти идиотские… прожектора? словно призванные еще сильнее раздражать глаза аспиранта. Однако, походка его была уже уверенной, он вполне мог говорить и даже шутить, и, к слову сказать, полностью восстановить в памяти не только нужные сведения, но и весь сегодняшний вечер. Буркнув Эдриану что-то вроде «Я перехожу на сливочное пиво», Грэхэм подошел к каждому присутствующему и улыбнулся. В конце концов, он должен своим примером демонстрировать собранность и преданность идее, а не вот то, что могли заметить слизеринцы в Косом Переулке.
Обратив внимание на то, что до Эда домогается Малфой с какими-то едкими замечаниями, Монтегю предпочел ретироваться и подвинуться в сторону Эйвери.
- Неважно выглядите, мистер Монтегю, - девушка тут же поспешила намекнуть аспиранту, что его маскировка не очень удачна. Парень жеманно улыбнулся ей и поспешил переменить тему.
- Здесь так холодно. Не замерзли? Могу одолжить свой плащ, свой свитер, свои руки... – Грег усмехнулся, глядя на озадаченное лицо девушки и обернулся обратно к негодующему Малфою и Пьюси, в надежде, что блондин успокоится и группке незадачливых Пожирателей Смерти расскажут, что делать.

Зажженная свеча непременно порождает тени. ©[/size]
- Нет, не замерзла. Совершенно не замерзла, - смотрит на Грэхэма через плечо, ехидно приподнимает брови, изображая искреннее удивление. – Руки? Мистер Монтегю, кажется, вы совсем забыли о таком понятии, как субординация. На вашем месте я бы предпочла держать язык за зубами – не думаю, что высшие силы Хогвартса способны отнестись к этому благосклонно…
Изображение. Каждая эмоция занимала у нее свой определенный фрагмент. Тысячи градаций серых холодных оттенков, они составляли одну единую картину, которая не поддавалась полному рассмотрению ни с первого взгляда, ни с тысячного. Непостоянная скорость изменений.
Даже у серого цвета есть тысячи оттенков.
Капюшон случайно спадает. Прикасается указательным пальцем к губам, смотрит в глаза молодому человеку.
- А вообще, да, я бы предпочла последнее.
Отводит от него взгляд и усмехается. Резко разворачивается и опять подходит к компании.
- Можешь не сомневаться в моем мастерстве, Пьюси, - вежливо отвечает на едкий комментарий сокурсника, который оказался способен на большее, чем она предполагала ранее. В сознании возникла отчетливая картина их последнего занятия, которую она тут же попыталась выкинуть из головы. Последнего и единственного.
Слушать было трудно. Его слова будто резко били по ушам, и пускай он всего лишь рассказывал им о плане действий. Как-то странно невыносимо. Избегает взгляда Эдриана. Впрочем, взгляда Монтегю тоже. Легкое провокационное игнорирование, а в голове глупая мысль, не пойти ли на задание вместе с Грегори и Винсентом, чья неуклюжесть вкупе с жестокостью точно могли бы спасти ее от путаницы, творившейся где-то в глубине ее пламенного сердца.
Разъедает.
Молчание. Двое из них уходят. Легкое ощущение тошноты, головокружение. Она не волнуется, увы, но присутствие Пьюси медленно сводило ее с ума. Его отчетливое: «раз, два». Отчаянные крики ослепших людей. Паника. Ужас.
- Делаем ставки, господа! – смеется, натягивая на себя капюшон. Сегодня азарт для нее был спасительным средством, лучшим лекарством и противоядием. Адреналин, уровень которого возрастал в крови, давал ей надежду забыть о том легком флюиде неопределенности и оковах, которые сковывали ее рядом с Эдрианом. Она всегда была свободной, а он был не тем человеком, который мог ее этой привилегии лишить.
Может быть, наоборот?
- Formido! – искусно взмахивая палочкой, наблюдая, как страх вселяется в сердца магглов, питаясь нескончаемой энергией, царившей на стадионе. Она наслаждается происходящим, начиная верить в то, что не ошиблась, выбрав тот путь, по которому уверенно шла.
Ее сомнения слишком быстро растворяются в ночном воздухе Англии. Незначительный период полураспада.
Неожиданный толчок сбил девушку с толку, она еле удержала палочку в своей руке. Пошатнувшись, она схватилась за рядом стоящего Грэхэма в надежде удержать равновесие.
- Чертовы магглы, - прошипела Эйвери, чувствуя сильную боль в плече. Пробегающий мимо мужчина, казалось, специально толкнул ее с такой силой. - Fere Conjiste!
Кусая губы, она направила палочку в сторону, куда побежал маггл. Струя огня была благосклонна к нему, а потому ее целью стал тополь, что распалился за считанные секунды. Ночь превратилась в день, языки пламени согревали.
Замечает, что все еще держит Монтегю за рукав мантии.
Удерживает равновесие.
Она даже не собирается его отпускать. Не потому, что так было надежнее. Не потому, что с ним чувствует себя защищенной.
Ей просто так хочется.
Порождает тени.

Надевая капюшон на голову, он думал о том, как сладко после этого задания будет видеть перед собой весь этот сброд через маску Пожирателя. Наверное, кто-нибудь, кто смотрел на него в тот момент, мог заметить, как сверкнули его глаза, синтезируя в себе предвкушение, игривость и… злость. Эти магглы ничего не сделали, они мирно собрались на своем маггловском стадионе, посмотреть, как такие же жалкие людишки, как они, будут бегать по полю. Ногами. Мрак… как же жалки они даже в своем спорте. Как жалки они в своем существовании. Эти магглы ничего не сделали, кроме того, что родились. И, может, сейчас уже где-нибудь сидят родители очередной грязнокровки, пороча своей кровью чистейшую кровь волшебников.
Улыбка, отрезвляющая и успокаивающая. Казалось, когда Монтегю думал о поручениях Лорда, о долгожданной метке и об истеблении магглов, он чудесным образом исцелялся от всего. От ненужных мрачных мыслей, от головной боли, от старой и ноющей травмы запястья. Пелена тяжелого, темного предвкушения застилала глаза и заставляла мозг работать в ускоренном режиме. Грэхэм стоял, пристально оглядывая стадион и раздумывая, что можно с ним сотворить. Никакого вреда, только напугать? Или, все же, несчастных случаев не избежать?
- Мистер Монтегю, кажется, вы совсем забыли о таком понятии, как субординация. На вашем месте я бы предпочла держать язык за зубами – не думаю, что высшие силы Хогвартса способны отнестись к этому благосклонно…
Она и правда испугалась? Грэхэм улыбнулся и издал слабый смешок. Конечно, он не стал бы и в самом деле предлагать свои руки. Для юноши слишком дорога была его работа, поэтому он никогда не позволял себе в отношениях с ученицами заходить дальше светских, ну, или, не совсем светских бесед. Пожалуй, исключением была лишь Анфлераж, но она вполне могла дать ему полную разрядку, которую не удавалось получить, так усердно держа себя в руках… Мысли бывшего слизеринца прервал крик.
Едва слева послышался голос Эдриана, дающий команду к началу, все резко двинулись со своих мест. И только Монтегю остался стоять, наблюдая за тем, как резвятся «его» детки. Он сейчас, каждется, чувствовал излишне много и не знал, бороться ли с этим, или с упоением окунуться в негу собственной власти. Упоение, отразившееся ухмылкой на бледном лице. И адреналин, бешеный адреналин, мешающий спокойно стоять в статичной позе. Пока толпа снующих и убегающих магглов не настигла его, Грег довольно выставил палочку в небо и выкрикнул:
- Ulmen Artus!
Изящная молния сверкнула на черном небесном атласе и ударила прямо в один из высочайщих прожекторов, размещенных по периметру стадиона. Верхушка огромного металлического сооружения угрожающе скрипнула и с грохотом упала прямо на поле, едва не задев убегающих оттуда магглов. Снова послышались крики ужаса, что только подбодрило аспиранта. Он с упоением смотрел вверх, пока его не снесло стадо этих бегущих животных.
Зарычав от подобной наглости, аспирант с силой рассекает воздух палочкой и огненный хлыст выростает из нее, своим жаром отпугивая обезумевшую толпу. Некоторые из магглов даже бросаются бежать в другую сторону, что только радует аспиранта. В его мыслях уже начал появляться некий план, в котором бы идеальной ситуацией стало скопление народа на поле.
- Чертовы магглы, - Монтегю, ослепленный яростью и азартом, слышит рядом женский голос и чувствует, как что-то сжимает его плечо. Быстрый взгляд в сторону, заметить слизеринку и то, как она, кажется, корчится от боли. Не то чувство ответственности за своих напарников, не то эта странная благосклонность к девушке, заставляет уровень агрессии возрасти. Практикант отворачивает голову от нее и ухмыляется.
- Ну чтож, Эйвери, тогда повеселимся! Sursum versus! – стадион заволакивает густой, непроницаемый туман, внутри которого бедные магглы думают, будто посходили с ума. С дьявольской улыбкой на губах, бывший слизеринец изящно взмахивает палочкой на манер дирижера и продолжает, - Centenarius!
Земля по их ногами затряслась. Хрупкие конструкции трибун стали рушиться, магглы пришли в себя и снова затеяли панику, толпой ринувшись к выходу. А Грег, между тем, думал, не заблокировать ли выходы, раз так все печально.
То, что творилось на стадионе, безусловно, безумно радовало его. Безумно – какое правильное слово в подобной ситуации. Он, казалось, был охвачен им, под властью какого-то сильного и неизвестного наркотика, смешанного из азарта и адреналина. И парень не мог сдержать смеха, истеричного злобного смеха, льющегося из его уст. О да, эту картину стоило запечатлять в масле.
Грэхэм по-прежнему размахивал волшебной палочкой словно дирижерской, красуясь перед цепляющейся за его мантию Эйвери, и напевал Турецкий Марш Моцарта. Славный был бы парень, если бы так не любил этих магглов и не творил музыку для них. Во многих источниках этот композитор числился чародеем, и Грег этому охотно верил. Под бодрый ритм так же скоро рушились дорогие декорации и возведения лондонского стадиона, вспыхивали лучи света из волшебных палочек, поднимались в воздух перепуганные магглы… Воистину, лучший концерт в жизни Монтегю.
Довольный собой и своими учениками, Грег повернулся к Вивьен.
- В порядке? Может, дойдем до рубки комментаторов и поприветствуем наших маленьких друзей?

Эдриан, как завороженный, следил за зрелищем, которое разворачивалось прямо перед его глазами. Крики ничего не понимающей толпы, взрывы и разрушение всего, что эти беспомощные никчемные маглы смогла кропотливо построить за годы своей жизни. Всё это летело в тран-тарары от одного взмаха палочки. Это ли ни власть? Вы чувствуете её? Небольшая группа школьников смогла ввести в истерический хаос целый стадион. А ведь это только начало. Совсем скоро этот размеренный, казалось бы, мирок превратится в историю, да и ту вскоре забудут. И это время уже на подходе.
Чувствовать нарастающую пульсацию в висках, крики отчаяния - испытание барабанных перепонок на прочность, глаза застилает то ли всепоглощающая эйфория, то ли дым. Эдриан чуть ли не запрыгал на месте и не захлопал в ладоши от восторга, наблюдая за снегом из стекла от прожекторов и разлетающегося по камешкам стадиона. Теперь он мог точно сказать, Беллатрикс Лестрандж не безумна. Так думают только те, кто не испытал этих ощущений, когда от взмаха твоей палочки все сходят с ума, так думают только те, кто никогда с головой не окунался в этот неиссякаемый поток отрицательной энергии, которая мгновенно переполняет тебя с головой, а в последующем изливается наружу нечленораздельными криками, потому что держать в себе этот взрывоопасный коктейль просто не под силу. Это головокружительней, чем пик на метле под прямым углом к самой земле, это сносит голову похлеще, чем самый лучший огневиски, это как свободное падение, как глоток воздуха после продолжительного вакуума, как оргазм, в конце концов.
Эдриан бы засмеялся в жанре лучших хорроров, да только дыхание сбилось. Из груди вырвался лишь сжатый победный клич, который выдают на матчах по квиддичу заведенные фанаты. Быстро пробежав сквозь бушующую толпу, парень вскочил на небольшой постамент в центра площади, безумным взглядом впиваясь в лица напуганных до смерти маглов.
- Skiepilapsus! - резко развернувшись спиной к стадиону, направив палочку на стоящее по другую сторону площади многоэтажное здание.
Строения, будто карточные домики, рассыпались во все стороны, хороня под собой разноцветные непонятные кареты, яркие вывески магазинов и хилые деревья. Сердце слизеринца бешено заколотилось в такт каждому падающему камню. Казалось, ещё немного - и оно вовсе разорвется. Опустив палочку, парень с эйфоричным передозом завис на месте, слыша лишь сильнейшую пульсацию во всем теле. Неизвестно, сколько бы он стоял так, рассеянно смотря по сторонам и пытаясь дышать ровно, но из странной нирваны его вырвал наиболее громкий визг с левой стороны стадиона. Он выбивался из неразличимого гула наиболее высоким тембром и болезненным отчаянием. Эдриану хватило лишь несколько мгновений, чтобы понять, что дело - дрянь. Яркое, явно магическое по своей природе пламя охватило часть толпы, испепеляя всё на своём пути.
- Никаких жертв! - пронеслось в мозгу слизеринца болезненным уколом.
- Вы серьёзно? - тихая, но полная отчаяния и безнадежности фраза в сторону Кребба с Гойлом, которые сами испугались эффекта, произведенного их заклинанием. - Надо уходить!
Найдя взглядом бушующего в толпе Малфоя, Эдриан спрыгнул с постамента, приземлившись на полуопустевшую разрушенную площадь.
- Это всё вы сделали! Гребаные сатанисты! - слизеринец лишь услышал злобный вскрик справа и тотчас же получил сильный удар в область скулы. Покачнувшись и по инерции отступив на несколько шагов влево, Эдриан не ощутил никакой боли, лишь почувствовал, как плотная ткань капюшона слетела с головы, открывая лицо.
- Да вы совсем дети... - крепкий мужчина средних лет застыл в нескольких шагах от разъяренного волшебника. Его лицо с широко раскрытыми испуганными глазами, гримом, смешанным с кровью и трясущимися губами было похоже на неудачную карикатуру и ещё больше подогрело казалось бы безграничное презрение, какое Эдриан чувствовал к этим людишкам.
- Reducto! - с трудом сдержавшись от непростительного заклинания, со всей яростью, на которую только был способен, в следующее же мгновение прокричал Эдриан, отбрасывая магла на десятки метров.
Легко дотронувшись до саднящей скулы и тотчас же забыв о неприятном инциденте, Пьюси побежал в сторону Малфоя, единственного, кто был в поле его зрения.
- Пора убираться отсюда, - коротко бросил он блондину, услышав приближающийся вой сирен. В сторону же подоспевших Кребба и Гойла слизеринец старался вообще не смотреть, лишь мысленно проклиная их за будущие проблемы, которые у него могут возникнуть, если факт жертв станет известен Снейпу. - Аппарируем к Дырявому котлу... Грэхэм!
Он заметил спину аспиранта, скрывающуюся в дыме и пыли развалин, который, судя по всему, был с Эйвери.
- Чёрт возьми, Грэхэм! Вивьен! - вскрикнуть громче, надеясь, что на этот раз его услышат, но всё тщетно.
Идти за ними было сродни самоубийству. Ведь найти эту пару среди тумана из осколков и пыли было просто невозможно, поэтому слизеринец лишь злобно вглядывался в непроглядную дымку, не зная, что делать дальше.

And after all we're only ordinary men…
Сад поместья Лестрейндж ==>

Аластор Хмури. Он такой какой есть. Нервный, неуравновешенный, опасливый. Сам себе на уме. Говорят, что мания величия без мании преследования не ходят. А вот мания преследования без мании величия вполне обходится. Он умный и, несомненно, добрый, однако, чересчур прямой и грубый. Он может искренне верить. Но никому не доверяет. Как эти качества уживаются вместе – одному Мерлину известно.  Его уже поздно менять, его поздно учить и, правду сказать - вряд ли кто на это решиться. Практически не признает авторитетов. Единственный человек, которому он доверял целиком и полностью и искренне верил  – Альбус Дамблдор. И, если забыли - он мертв.  Аластор Хмури всегда относился к тому типу людей, которых душевные проблемы трогают меньше всего. Он с поразительным упорством отрицал существование раздражающих факторов своей собственной жизни, предпочитая спокойно плыть по течению. И это удивительным образом сочеталось с его деятельной натурой и боевым характером.
И, разумеется, ему не присущи пустые рассуждения о смысле жизни. Философствовать он не любил.
Однако сейчас он стоял всего лишь в шаге от того, чтобы пропустить  эту маленькую слабость.
Сентиментальность и виски – его маленькая слабость, то, что ему было нужно в данный момент, но то, что он не мог себе сейчас позволить.
Ведь если просто взглянуть на Аластора и отбросить в уме все его техномагические и прочие железные навороты, то вы увидите обычного человека. Со всеми вытекающими последствиями. Такими как : скверный характер, психические отклонения и простые человеческие привычки. Да-да, привычки. Ведь каждый день ложиться спать после обхода вокруг своего дома и закрыв все окна и двери – это не мера предосторожности. Это привычка. А засыпать только, если хотя бы одна лампа в комнате включена – это даже не психическое отклонение. Это всего лишь страх оставаться одному. Абсолютно детский. Только вот Хмури уже давно засыпает в одиночестве. Скажите можно было бы уже и привыкнуть? А вы сами пробовали?
Однако сейчас было важно отбросить прочь все свои личные душевные проблемы, которые Хмури так старательно и не безуспешно скрывал от глаз ушей и других частей тела окружавших его людей, и вести своих бойцов вперед. Только вперед. Не взирая на страх, боль и смерть. Потому, что есть цель. Одна важная, благородная цель, которой будут оправданы вся грязь и смерти на пути к ней. Это и отличает Пожирателей  Смерти и Орден Феникса. Две столь похожие друг на друга организации. Но одна идет по самому грязному пути к власти, деньгам и личной выгоде, а другая пытается остановить первую от жертв среди мирного населения и не допустить смену власти в стране. Но обе, несомненно, пойдут на многое ради уничтожения противника.
Но сейчас до этого еще далеко. Сейчас реализовывается только первая половина целей Ордена – не допустить не нужных жертв среди мирного населения. Как бы расплывчато ни звучало это определение.
Свой план по освобождению детей Хмури уже практически полностью озвучил. Опустив лишь то, что сам он собирается ворваться в гостиную первым. Для этого он уже избавился от одной половины спасательной группы, направив тех по гораздо более длинному пути через подвал, не забыв при этом сказать, чтобы в окна те не лезли. И сейчас в его задачах оставалось только три пункта: пробраться в поместье, защитить Флер и освободить детей. Планы, по правде говоря, наполеоновские.
Первым делом Хмури обошел здание со стороны, постоянно просматривая своим волшебным глазом каждый метр поместья и наконец-таки нашел комнату из которой добраться до детей было быстрее всего. Это был вроде бы ничем не примечательный кабинет с письменным столом и полками книг. Такие Аластор видел практически в каждом доме, в котором он когда-либо бывал. На самом деле, конечно, Хмури просто не отличался особым вкусом к вещам, архитектурным решениям и всевозможным дизайнам. Он до крайности не был эстетом и всегда оставлял возможность восхищаться увиденным Альбусу. Именно поэтому этот кабинет для него ничем не отличался от всех остальных, как близнецы не отличаются друг от друга. Проще говоря, 10 отличий он не видел. Хотя при этом, с легкостью запоминал расположение всех вещей в комнате и уже на 10ой секунде мог сказать где здесь можно спрятаться и как лучше встать, чтобы в тебя было сложнее запулить заклинанием.
Встав под нужным окном Хмури повернулся к Флер и сказал: - Мы войдем здесь. – Затем улыбнулся про себя ее замешательству от того, что дверей она рядом не видела, а карабкаться по стенам явно не умела и, держа за спиной пальцы крестиком, продолжил – Я разобью окно, а ты левитируешь меня внутрь.... А потом я тебя. - .. Может быть..
Старик поднял вверх свою трость, после чего основательно размахнулся, по пути чуть не одарив девушку ударом и шарахнул наконечником по стеклу. В стекле образовалась дыра, от которой отходило огромное количество трещин, и треть стекла свалилась на землю. Второй удар Аластора практически не оставил в проеме ничего стеклянного, лишь небольшой кусочек был аккуратно сбит третьей попыткой. После чего Хмури развернулся к девушке с выпученными глазами, ожидая от неё сносного исполнения заклинания левитации, нетерпеливо кивая и приговаривая – Ну,…давай!!

- Я не люблю сказки. Сказки – это для детей. У каждого ребенка есть сказка, в которую верится с особым старанием. Например, мне однажды рассказывала одна стажерка, как они с сестрами, забравшись под большое одеяло, мечтали о прекрасны принцах. А потом вышли замуж.
На этом сказка кончилась.
Она, конечно, хотела меня этим обидеть. Но вообще-то я был тогда здорово перед ней виноват, а потому не обиделся. Зато на досуге попытался вспомнить, какая же волшебная сказка грела в свое время меня.
Долго вспоминать не пришлось. Книг я особо не читал, разве что тома по защите от темных искусств и те древние фолианты, что частенько приносил с собой Альбус. Зато у меня когда-то давно была самая, что ни на есть настоящая любовь с первого взгляда и самая красивая в мире дочь. Счастливейший брак вопреки всем законам и философии того времени. Невероятно этим гордился. Пока не пришлось расплачиваться за эту исключительность, десятые сутки сидя на холодном полу в пустынной комнате и скуля как выпоротый домовый эльф, только от того, что какой-то недоумок с врожденными психическими отклонениями стал жертвой общественного устройства и решил, что ему должны все подчиняться.
С тех пор ни в какие сказки я не верю. Просто детство кончилось. А с ним и прекрасные иллюзии.
И когда-нибудь этот урод заплатит за все, что он сделал. Я за этим прослежу.
А пока, не плохо бы что-то сделать с этой девчонкой. Совершенно не понимаю на кой черт Флер сдалось лезть в эти разборки. Ведь только-только нашла свое счастье. И Узли этот вроде если и не на седьмом небе сейчас, то уж на шестом точно. От счастья конечно. А не в прямом смысле. И вот если не дай Мерлин что случится, они что не понимают?
Надо как-то спасать их сказку.
- Я иду с вами только потому, что сама так ‘гешила!
- Ну если тебе так легче, то пожалуйста. – буркнул в ответ старикан и продолжил задумчиво взирать на молодую особу.
К счастью, никаких особых действий по спасению семейного счастья мисс Делакур от Аластора не потребовалось. Внезапное появление патронуса, отдаленно напоминавшего медведя, моментально решило задачку. Будущий муж явно нуждался в неотложной помощи своей супруги: может спагетти к сковороде пристыли или хворь какая приключилась, а может еще что внезапно понадобилось. Но как бы там ни было, девушка моментально распрощалась с Хмури, по пути закинув того в окно имения Лестрейнджей, бесцеремонно шмякнув об пол. Слава Мерлину, что не головой. Однако в общем и целом, учитывая, что проделывалось все это впервые, заклинание было выполнено вполне сносно. Свои «выше ожидаемого» в аврорате девченка получила бы непременно.
- Счастливого пути. – с диким старческим скрежетом поднимаясь с пола на ноги, кинул в ответ Аластор и Флер растворилась в воздухе.
- Хамелеона снять не забудь. – уже просто в воздух, глядя в окно в то место, где только что еще можно было различить вейлу пробормотал Хмури и принялся изучать позиции пожирателей в гостиной имения.
- Сколькож вас тут, Мерлин Всемогущий! Змеиное логово – не иначе. Так. Вся чета Лестрейнджей в сборе. Малфой старший. Кудаж без него. Долхов, Крауч. Петтигрю. Розье. Нотт. Кребб. Гойл. Хрена лысого вам еще раз поверят в вашей невиновности. Ну и сам Темный Лорд, собственной персоной. Не плохой улов я бы сказал.
- Если Лорд аппарирует, то с остальными, я думаю, справимся. А вот если нет… Если нет, то придется прибегнуть к маленьким фокусам старого проказника и только лишь спасать детей. Нас слишком мало, чтобы спокойно сражаться с этой жертвой маггловской медицины.
Пол года назад, когда завещание Дамблдора было обнародовано, Хмури чуть со стула не свалился, когда читал письмо Альбуса, оставденное для Аластора официально. Именно из него старик узнал, где для него Дамблдор припрятал несколько весьма занятных артефактов.
- Чует мое сердце – не к добру все это, - думал Аластор, одно за одним снимая защитные заклинания какой-то дряхлой избушки Запретного Леса.
Именно тогда он увидел его. Маятник Судьбы. Альбус как-то раз восторженно о нем отзывался, рассказывая Аластору принципы его действия и тыкая носом в результаты. Старикан умел произвести впечатление. Тогда, Хмури и подумать не мог, что однажды Маятник окажется у него в пользовании. И во весь рот смеялся, когда через несколько месяцев Альбус невзначай обронил «А что если бы ты принял в дар Маятник?»
Двадцать лет спустя Аластор стоит в каком-то кабинете поместья Лестрейнджей, сжимая в руке тот самый Маятник Судьбы и от Темного Лорда его отделяет дубовая дверь и одна винтовая лестница.
- Прелесть какая.- подумал Хмури и сделал шаг по направлению к двери

гостиная ==>

Мягко, почти не слышно ступая по коридорам, Эван в компании Рудольфуса шел на звук. Отойдя от гостиной они оказались в таинственной тишине поместья, которая в детстве так завораживала и немного пугала Розье. В этой тишине эхом отдавалось каждое движение. Эван долго тренировался ходить здесь тихо. И сейчас его шаги, если сравнивать с шагами Розье двадцатилетнего, были практически невесомы. В юности он топал как порядочный слон, величаво задрав нос и периодически неуклюже спотыкался о что-нибудь незаметное с высоты его роста.
В этой же благоговейной тишине были явственно слышны чужие голоса, которые даже не пытались сделать вид, что их здесь не стояло, и просто говорить шепотом они тоже не пытались. Идти на голос было просто, коли знаешь практически все закоулки дома Лестрейнджей.
Эван с удивлением понимал, что еще немного и они найдут эпицентр кощунственного шума, и он будет находиться где-то около кабинета Руди.
Так оно и оказалось. Пожиратели узрели несколько одинаковых рыжих голов и, чему Эван несказанно порадовался, Аластора Хмури. Аврор, известный как Грозный Глаз, был существом, к коему Розье питал нежные чувства особого рода. Эти чувства были настолько горячими и пылкими, насколько это было возможно, учитывая тот факт, что испытывает их Эван Розье. Ненависть, обжигающая всё изнутри, заставляющая проснуться массу отвратительных воспоминаний. Будто и не прошло двадцати лет с того самого дня, когда Хмури прикончил коллегу, друга, Теда Уилкинса… Да и самого Эвана чуть было не убил легким движением волшебной палочки. Если бы Эван был чуть менее удачлив, то вероятно сейчас бы представлял собой лишь горстку жалких останков, закопанных где-то на кладбище. И не было бы у него даже мраморной таблички с патетичной надписью «покойся с миром»… А Эван бы хотел такую табличку. Она бы охлаждала немного его персональную сковородку на адовом пламени.
Старый, седой, хромой, измученный весь какой-то, будто это он в опале министерства и орденцев, будто его смерти хочет большая часть населения магического мира… По сравнению с Аластором Муди сам Розье выглядел как светский щеголь – ухоженный и холеный. Эван с трудом верил, что этот Муди - тот самый Муди, который без зазрения совести, без единой заминки, не сомневаясь выпустил Аваду и попал ею прямо в яблочко. Эвану на секунду стало грустно, что он не убил Муди тогда, когда тот представлял собой нечто большее, чем еле ходячую совокупность магических артефактов, без которых он просто старый одноногий, одноглазый инвалид. Который вестимо еще и с презрением относится к нынешнему состоянию Темного Лорда.
- Мистер Хмури, - Эван улыбнулся хищно и совсем не по-доброму. – Как Вам живется? Как нос? – с той же усмешкой, памятуя о том, что лично лишил этого засранца кусочка носа. Хотелось еще поинтересоваться, исключительно ввиду спортивного интереса, как уважаемый мистер аврор попал в кабинет Рудольфуса – не в окно же он залез, в само-то деле… Но время и место для подобного светского разговора было крайне неподходящим.
- Formido, - этак незатейливо Розье поприветствовал аврора, с такой легкостью, будто здесь всего лишь разминка. 
Было отчасти безрассудно не обращать внимания на остальных присутствующих, но Розье надеялся, что Руди учтет предвзятое отношение Эвана к Хмури…

Руди почувствовал невероятное раздражение. Ну да, конечно, что надо разнести в первую очередь? Любимую комнату, где можно спрятаться от Беллы в моменты, когда никого не хочется видеть. Личное пространство. Странно, что в спальню не забрались. В конце-концов, это бывший кабинет отца, правда Руди с отцом никогда не ладили. Это что новый метод ведения психологической войны? Вы убиваете маглов – мы разрушаем ваши кабинеты и целуем ваших дементоров? 
В кабинете оказался Аластор и двое Уизли… слишком много Уизли за сегодняшний день. Руди вспомнил, как вчера, жалея себя, думал о том, что зря не взгял в жены Молли и усмехнулся. Интересно, о чем Уизли думали, заводя детей во время войны? Хотя это в некоторой мере объясняло, почему так много – хоть несколько да выживут, впрочем точно не эти двое. Аластор настолько выжил из ума, что использует детей в качестве живого щита? Не то что бы это сработало против пожирателей смерти. Нет, ну пожиратели не звери, конечно… точнее не все пожиратели – звери, вот Фенрир – животное, а Кэрроу, хотя в это сложно поверить, но все-таки люди.
Руди был, честно говоря, удивлен, что на земле возможно одновременное существование Грюма и Эвана. В том смысле, что странно, что поединок так долго откладывался, с учетом чувств которые Розье питал к аврору. Руди бы с радостью и сам попытался убить аврора – очень уж его не любил, но это было бы все-равно что отнять Поттера у Повелителя.
Первое заклятие полетело в Руди, чему тот несколько удивился, он ожидал того, что Аластор сосредоточит свое внимание на Розье и не будет отвлекаться на Руди – ведь тогда ему придется вести бой одновременно с двумя пожирателями. Его ошибка. В магическом поединке ты должен быть готов, что за твоей спиной может внезапно оказаться стадо африканских слонов, так что заклинание аврора не застало Руди врасплох.
- Incendio, - короткое и достаточно сильное, что бы веревки сгорели, не долетев до пожирателя.
Лестрейндж помнил, что Эван ему не простит, если Руди вмешается в их поединок с аврором. Впрочем, Аластор уже забарикадировался в кабинете и у Руди появился соблазн его там запереть и пойти гулять дальше. Дней двадцать или сорок не открывать кабинет, а потом заглянуть и посмотреть – кто кого съест и станет «крысиным королем». Но никто не будет так долго ждать, тем более, что Эвану не терпелось самостоятельно разобраться с аврором.
Руди некоторое время созерцал шкаф, который преградил вход в его кабинет, потом перевел взгляд на Розье.
- Смотри-ка, наш франкенштейн все еще жив, - жестко усмехнулся он, умудрившись вложить в это короткое предложение все презрение и ненависть которое испытывал к аврору... а впрочем, бывшему аврору.

Уизли были глупы и наивны в своем героическом упрямстве. Но это не остановило бы ни одного из, даже если бы перед ними предстало его Темнейшиство. Поэтому когда Уизли увидели пожирателей, они моментально собрали в охапку остатки своего героизма – те остатки, которые не были сожраны подлым страхом – и приготовились отбивать атаки суровых мужиков, выруливших из-за угла.
- Но пасаран! – крикнул Джордж, пытаясь плюнуть в глаз одному из пожирателей – тому, который стоял ближе, тому, которому Хмури адресовал свое заклятие.
Только Джи успел открыть рот, чтобы поинтересоваться у второго пожирателя, почему тот завел речь о носе Хмури, орденец закопошился и стал прятать рыжиков в окоп. Джордж и Фред успели переглянуться, ментально посовещаться и оставить пожирателям бомбу-вонючку.
Когда орденцы оказались в чьем-то кабинете, Джордж снова поднял тему, которая его так заинтересовала.
- А это он вам нос откусил, да? – Джи неприкрыто восхищался тем человеком, который сделал то, о чем Джордж мечтал вот уже весь день. По скромному мнению Джорджа Хмури вел себя слишком. Слишком проявлялось в излишнем эгоцентризме и высокомерной позиции «я лучше». Пусть их покалечат, пусть убьют, но лучше героически погибнуть, сражаясь со злом, чем без дела сидеть в окопе, за шкафом, пока их младшего брата кантуют ни за что ни про что.
- Мне кажется, что мы ведем себя, как крысы, - Джордж смотрел на Хмури, как на предателя. Джордж разочаровался в экс-авроре. Джордж выказывал свое разочарование дюжим упреком в голосе. И решил отвечься от вечно бурчащего орденца, этак дружески положив руку на плечо брату.
- Фредди, как на счет предсмертного поцелуя? – очень-очень тихо спросил Джи, чтобы аврор не услышал его. Действовать таким образом на нервы брату было весело. И по теории Джорджа, если Фред будет злиться на него, то он не будет осознавать всю серьезность ситуации.

- Хмури, - открыл было Эван свой аристократический рот, чтобы сказать старику какую-нибудь безумно аристократическую грубость, но этот самый Хмури сделал первую вещь, которая обидела Эвана. Он пустил заклятие в Рудольфуса. Это было ой как невежливо со стороны орденца. Мелюзга тем временем храбрилась и пыталась не пасть мордой в грязь и не оконфузится, намочив штанишки. Розье умиленно мигнул бровками в сторону рыжих мордашек.
Бой закончился, даже не успев толком начаться, отчего Розье вконец разочаровался в том самом Аласторе Хмури. И это был второй поступок, который обидел Эвана.
- Это его состояние называется «жив»? – фыркнул Розье, озадачено рассматривая баррикаду, созданную Хмури. Взлохматив волосы, пытаясь осознать, зачем экс-аврор сбежал с поля боя, Розье посмотрел на Лестрейнджа:
- Давай их там замуруем, а сами пойдем перекусим, - да, Эван с детства был вечно голодным. И если раньше этого хоть кого-то умиляло, то, когда  он переступил черту тридцатилетия, это стало уже всех порядком раздражать. А маман еще и вечно интересовалась, как при таком аппетите Эван не достиг габаритов небольшого румынского дракона. Розье хотел еще дальше развить идею с замуровыванием орденских энтузиастов, но почуял запах навоза. Этот очаровательный запах, напомнивший Эвану ночь с одной пышногрудой красавицей, что прошла в сарае на стогу сена, распространялся с огромной скоростью. У Розье даже начала кружиться голова от этой жуткой вони. Заткнув нос и поморщившись, мужчина спросил Руди, как априори более сообразительного человека:
- И что это за дерьмо?
Подумав, Эван сначала применил заклинание, очищающее воздух от дыма, - Cliario Airos, - и сказать, что оно помогло, означало бы бестактно преувеличить успехи Эвана на поприще устранения последствий детских шалостей. Потом он произнес: - Calidus Aura, - направляя поток воздуха в сторону, где валялась чуть дымящаяся круглая… вещица. – Проветривание помогает или это я принюхался?
Продолжая устраивать сквозняк, Эван размышлял над тем, стоит ли откапывать орденцев. Смысла баррикадировать на вражеской территории Эван не видел. Но экс-аврор самостоятельно не выходил, а, следовательно, видел какой-то сакральный смысл в своих действиях.
В пору было кричать Хмури: выходи, подлый трус.

И что? – подумал Хмури, выскочил из-за только что сооруженной баррикады и принялся ходить по кабинету. О том какой он бардак навел в этом самом кабинете, разворотив все шкафы столы и тумбочки и разбросав все их содержимое по всей площади комнаты думать он, естественно не собирался. А  то, что так вести себя в гостях явно не прилично его просто не волновало. Вот еще. Он Аврор. Ну и что, что бывший. Это вы там, горе-Упивающиеся: чуть Темный Лорд затерялся в Астрале – таки сразу и бывшие. А авроров  бывших не бывает.
Хмури носился взад-вперед по кабинету, яростно бормоча себе под нос какие-то фразы, то и дело спотыкался о какие-нибудь вещи,  разбросанные на полу, и с откровенной злостью со всего размаху пинал их в разные стороны, либо затаптывал их так, что становилось невозможно понять, чем это раньше было. На пятнадцатом кругу Аластор зацепился и без того порванным в клочья плащом  о каминную решетку, и чуть было не упал, однако во время успел опереться о свою трость, и лишь с еще большей яростью принялся посылать проклятья в чей-то адрес. Только теперь, по обрывкам фраз, можно было четко различить смесь отборной немецкой ругани с чисто английскими выражениями и примесью еще какого-то диалекта. 
Ну и нечему тут удивляться - чему только ни научишься, общаясь столько лет со всякими уголовниками!
Наконец, Аластор остановился и достал из кармана плаща  золотые часы на цепочке – посмертный подарок Альбуса Дамблдора. «Чтобы успевать и нигде не опаздывать» - гласила формулировка. Несколько минут подряд Хмури просто стоял на одном месте, смотрел на часы, изредка тыкал пальцем в циферблат и перекручивал стрелки, туда-сюда меняя их местами. – Хрена лысого – ничего не сходится – бросил он наконец, и захлопнул крышку часов, - Это Альбус мог тут навертеть фокусов всяких. А мы пойдем и сделаем все как умеем.
Хмури достал из кармана свою старую, избитую в боях со здоровым образом жизни флягу и открутил крышечку. И чтобы ни происходило в жизни Аластора, в стране и на планете в целом – всегда приятно узнавать о вещах которые остаются неизменными. Во фляге у старика вот уже пятый десяток лет неизменно плескалось виски. Как и откуда оно туда попадает аврор либо не знал, либо просто забыл. В общем-то это была программа и запущена она была очень давно. Три огромных глотка этого великолепного напитка пустили по спине Хмури крупную дрожь, а горло буквально вспыхнуло огнем, в секунду согрев старика изнутри. Поймав на себе толи удивленный, толи завистливый взгляд рыжих близнецов, Аластор хмыкнул и пробормотал: - Маленькие слабости нужно уважать.
Только полностью насладиться моментом ему помешали двое Упивающихся, что суетились за дверью. Ну, то есть за тем, что на данный момент выполняло функцию «двери». Не плохо так выполняло, на самом деле. Кому там из них не понравилось дизайнерское новшество Аластор разобрать не смог, да и не хотел в общем-то. Заклинание разорвало на куски все шкафы и тумбочки и освободило проход для Руди с напарником.
– Protego, - подумал Хмури и возвел неподалеку небольшую «стенку» об которую и ударились осколки,  что летели прямо на него. Заклинание подняло вокруг столько пыли, что стало вообще ничего не видно и Аластор невольно задался вопросом: «А эльфы-то в этом доме вообще работают?»
Пока пыль не рассеялась Хмури успел наложить на себя маскировочные чары и буквально растворился в воздухе. Против старика было два опытных и умелых Упивающихся, поэтому скрытность ему не помешала бы. Да и застать врасплох было бы не лишним. Поэтому аврор шагнул в тень, предварительно чуть не получив в лоб какой-то дрянью, так любезно пущенной Руди наугад. Заклинание попало в какую-то тумбочку у противоположенной стенки и дерево мгновенно вспыхнуло и задымилось.  Ну вот оно им было надо собственный дом жечь? Хмури прокрался впотьмах, нащупал впереди себя стенку и встал к ней спиной неподалеку от двери. В общем-то теперь он только надеялся оказаться сзади Эйва с Руди, когда те войдут внутрь. Палочка на изготовку. Повезет ли ему?

***