Чем умнее черти, тем тише омут (часть 1)
История ритуально-шизофреническая, с элементами паранойи,
на основе которой всемирно известный профессор Хогвартса Аластор Хмури,
может, и хотел бы написать очередную монографию (возможно, даже не одну),
да врожденный инстинкт самосохранения не позволяет.
Ибо не хочет профессор провести остаток своей бурной жизни
ни в клинике Святого Мунго, ни в Азкабане.
Так что не станет он монографию писать. Не судьба.

>>>>>>> Запретный лес.

Вот, казалось бы, Аластор только закончил свою лекцию и ушел искать Поттера.... а прошел целый день. Безвозвратно потерян, если быть точнее. И не то чтобы дни у нас в Англии короткие... И не то чтобы в Хогвартсе они незаметно проходят. Аномалии просто тут всякие. Сгустки полей с отрицательной энергией образуются... Вокруг Поттера. И дабы Хогварс этот не разнесло к Мерлиновой бабушке со всеми этими змеёнышами, нужно поля положительные организовывать... Мне вообще, конечно, нет никакого дела до того, что происходит в школе. Я устал и хочу домой. Запереться в своём собственном доме - и пусть тут все горит синим пламенем.
Но Поттера нужно спасать. Да и с Волдемортом у меня свои счеты. Так что не судьба мне уйти на пенсию и тихо спокойно доживать свои дни сидя у камина с бутылкой виски...
А еще этот сквиб. Ну кто его сюда пустил, а? Ах да... Дамблдор... Не так вопрос поставил... Что его Снейп не выгнал к бабушке, упомянутой выше?
Явно он ихний.. ато бы не было его в живых уже ни разу!
Тем временем Аластор вошел в замок и оказался в Холле. Что ему там надо было? Да ничего собственно. Просто каждый, кому что-то надо в Замке, вынужден пройти через Холл. За исключением особо находчивых, конечно. 
- Я ни с кем ничего не делал! Я  только сейчас узнал, что что-то случилось. Я не состою в сговоре ни с какими организациями! Уже много лет честью и правдой служу школе, и меня уличить можно только в преданности Хогвартсу! - заявлял Аргус. И его заявления в глазах Аластора выглядело просто смешным.
- Да половина заключенных Азкабана ни с кем ничего не делала и не состоит в сговоре ни с какими организациями. А вторая половина только когда туда попали узнали, что что-то случилось и уверяют, что уличить их можно только в преданности семье...
У тебя, падонок, будет время у всех их спросить об этом лично, уж поверь мне.
- Я буду жаловаться в министерство, непосредственно вашему начальнику. Пусть он знает какие «пожирательские» методы используют его подчиненные! - Тут Хмури не смог сдержать смех и просто расхохотался. А когда сумел взять себя в руки, за шкирку придвинул Аргуса к себе поближе и сказал, глядя ему в глаза,
- Я сам себе начальник. Есть только те, кто со мной вровень и те кто нам противостоит. Это война, Филч. Если ты не с Орденом - ты против него. И это твоё "Министерство" кишмя кишит такими же как ты предателями. Винить вас не в чем - каждый борется за свою шкуру как может. Но и оправдать невозможно... Только истреблять... - Аврор презрительно хмыкнул и отпустил завхоза обратно на каменный пол Холла.
- Да, отпустите меня! Я не по своей воле повел детей в лес, это директор Снейп назначил такое взыскание школьникам. Я отчаянно пытался защитить Уизли, но был ранен в бою.
Смех, смехом, но Аластор больше не мог смеяться. Иначе всех детей до смерти по перепугает своей поразительной улыбкой. А их не так много осталось, кстати говоря,и с каждым днем всё меньше и меньше...
- О, какой героизм вы проявили, я гляжу! И чем же вы сражались, герой, разрешите поинтересоваться? Швабра против волшебной палочки - очень мощное оружие, не так ли?
-В чем ваша проблема Хмури, вы не можете поверить в честность обычных людей, которые просто выполняют свою работу?
- Я не могу поверить в то, что ты, мразь, можешь так искренне заявлять, что ты не виноват, когда двое детей, уж точно ни в чем не виноватых, теперь в руках у Пожирателей, а, возможно, их уже и нет в живых, а ты, сквиб, в этом бою не получил ни царапины. Чем же ты от них защитился, как не своим предательством, а?
Аластор осмотрелся вокруг себя и заметил неподалёку подслушивающего и подглядывающего Поттера. [i]- Мерлин! Этот поганец все ищет себе приключений! Когда он уже повзрослеет, а? Ну никакого инстинкта самосохранения....[/i
- Поттер!! - прорычал Аластор.
- Ну что встал? Иди сюда.
Хмури посмотрел на испуганного парня, неуклюже и даже немного грубо взял его за плечо, вероятно пытаясь подбодрить мальчишку. Не очень-то у него получилось конечно... ну не может он по-другому. - У меня к тебе задание.. Видишь вон того червяка, - Аластор кивнул на Филча, - его нужно отвести в больничное крыло и привязать там к кровати, чтоб не смылся. Справишься?
Кивок Гарри верно означал, что он все примерно понял, поэтому Хмури не стал больше задерживаться и, - Incarcerous, - на всякий случай произнес Аластор, с одной стороны, чтобы показать Гарри как это делается, а с дргой - кто знает этого сквиба.. может он и не сквиб, а всю жизнь шифровался? Руки Филча оказались связанными и Аластор мог относительно спокойно отправится навестить юных друзей Волдеморта.
- И не церемонься с ним, Поттер. Он этого не заслужил.

>>>>>>> Коридоры подземелий.

- Это война, Филч. Если ты не с Орденом - ты против него. И это твоё "Министерство" кишмя кишит такими же как ты предателями.
Когда приходит война, весь мир самопроизвольно делится на две части - добро и зло, черное и белое. И совершенно плевать на какой стороне ты будешь, для тебя она в любом случае будет истинной, то есть белой.
Смех Хмури гремит в ушах Филча, выглядит это как смех плохого копа из славных фильмов категории Б. Но где же его напарник-добряк с пончиками и сигаретами, готовый облегчить страдания обвиняемого?
- Я сам себе начальник. Есть только те, кто со мной вровень и те кто нам противостоит. Это война, Филч. Если ты не с Орденом - ты против него. И это твоё "Министерство" кишмя кишит такими же как ты предателями. Винить вас не в чем - каждый борется за свою шкуру как может. Но и оправдать невозможно... Только истреблять...
Завхоз в очередной раз оказывается на каменном полу. Небольшая передышка. И все по новой - свежая порция озлобленных эмоций очумевшего аврора.
- Я не могу поверить в то, что ты, мразь, можешь так искренне заявлять, что ты не виноват, когда двое детей, уж точно ни в чем не виноватых, теперь в руках у Пожирателей, а, возможно, их уже и нет в живых, а ты, сквиб, в этом бою не получил ни царапины. Чем же ты от них защитился, как не своим предательством, а?
- Я заслонил грудью Уизли и получил ранение! Вон, весь лоб разбит! - Филч трогает рукой свою голову. Запекшаяся кровавая ссадина на лбу для Хмури не ранение, ему нужно чтобы глаз вырвало, ногу оторвало, руку раздробило. Вот это раны так раны. Остальное заживет. - Прямо в черепушку целились, убийцы. Думаете, если бы я был с ними за одно, то пострадал бы? - старик понимает, что его надзиратель отвлекся на кого-то из учеников. Пытаясь не упустить момент, завхоз поднимается на ноги. Для тяжело раненного, делает он это довольно таки шустро. Но рано радоваться, учеником оказывается Поттер. Яблоко от яблони...
- Incarcerous!
Прощальный комплемент аврора - один из самых запоминающихся. Теперь руки завхоза связаны.
- И не церемонься с ним, Поттер. Он этого не заслужил.
Довольный своими магическими приемами Хмури удаляется. Вот тот то гриффиндорский мальчишка совсем слетает с катушек. Поттер крепко хватает Филча за воротник и начинает трясти.
Кто, кто это был?!  Пожиратели... КТО из них сделал это, они сказали, чего хотят?! Отвечай!
Завхоз дергает плечами, пытаясь вырваться от Поттера, но что не говори у мальца хватка сильная. Что ж такое? Тут срабатывает защитный рефлекс и Филч бъет парня ногой по берцовой кости. Тот неожиданности и боли отпускает деда.
- Что-то ты, Поттер, совсем зарвался! Если можно старшему, это не значит, что младший тоже должен использовать такие же методы! Не забывай, что ты еще в школе. Пока. - тут из-за поворота выворачивает взъерошенная серая кошка. Умное животное, соскучившееся по своему хозяину, сразу же смекает, что с Филчем творится что-то неладное. Не раздумывая ни секунды, миссис Норрис впивается когтями в другую ногу гриффиндорца. Крик. - Умница моя, с папочкой все хорошо. Почти. - завхоз виновато показывает кошке завязанные руки, которая навязчиво просит награды за свой подвиг, обтираясь об штанину старика.
Филч ловит разъяренный ненавидящий взгляд Гарри. Еще чуть-чуть и парень опять набросится на старика. Надо перехватывать инициативу.
- Поттер, отведи меня в больничное крыло, как велел тебе профессор Хмури, - как можно спокойнее произносит Филч, - А потом можешь вынюхивать, что угодно и у кого угодно. Я тебе не обязан ничего говорить, виноватым и в твоей смерти быть не желаю.

===>больничное крыло

Гарри тащил Филча в больничное крыло, держа его на растоянии вытянутой руки перед собой. В голове метались мысли, и они абсолютно не укладывались в сознании. Кто? Зачем? Почему именно они?! Эти три вопроса мучали Поттера больше всего. Он смотрел на Филча ненавидящими глазами, за то, что он так спокойно шёл, и даже не намекнул на то, что произошло! Гарри было плевать, старше Филч его, и на сколько, ему нужно узнать, КТО это сделал. Он убьёт его сам, голыми руками, даже не применяя палочки. А может быть, их.
Ученики с удивлением смотрели им вслед. Ещё бы, знаменитый Гарри Поттер ведёт куда-то Филча, как наказанного мальчишку, да ещё со связанными руками. Обычно всё было наоборот. Но вместе с Гарри обычно был и Рон. От воспоминания о Роне у Гарри сжалось сердце. Ведь он мог быть уже мёртв... Нет, Поттер, откинь эти мысли! Рон не мёртв! Он только в заложниках! Эта мысль заставила Гарри поледенеть. Рон не умел так сопротивляться заклятиям, как Гарри, а о Луне и говорить нечего. Он надеялся, что лавгуд заболтает Упивающихся, но это было очень на вряд ли, таких отморозков болтовнёй не проведёшь.
Впереди показалсь дверь медпункта. Гарри подвёл Филча к ней, и когда уже почти радостный завхоз протянул руку к ручке дверцы, Гарри толкнул его в сторону. Прижав Филча к стене, Гарри достал волшебную палочку и приставил её к горлу мужчины.
Отвечай немедленно, кто это сделал, - тихо и чётко проговорил Гарри, смотря завхозу в глаза, - Отвечай, иначе я тебя заколдую. Я не боюсь уже ничего. Отвечай! - почти взревел Гарри.
Сердце бешено колотилось. Он понимал, что нарушает правила, понимал, что сейчас унижает Филча, используя магию против него, сквибба. Но не мог ничего поделать. Он ужасно боялся за своих друзей, казалось, ещё чуть-чуть, и он забьётся в лихорадке или истерике.
Гарри вспомнил, как Рон кривился от того, что ему надо идти на наказание. У Поттера сердце кровью обливалось, когда он представил, как Рон сражается с Упивающимся. А может, несколькими. Защищает Луну. Конечно, он же джентльмен.
Гарри чуть было не выпустил Филча. Он это почувствовал и уже хотел вырваться, но Гарри прижал его к стене ещё сильнее. Ты ответишь мне или нет? - прошипел Гарри, ненавидя завхоза всем своим существом.
Он готов был убить его только за то, что тот не уберёг Рона и Луну. Да, он сквибб, но он мог откинуть их в другую сторону, принимать все удары на себя... В Гарри кипела злость, да и он попросту не знал, что Филч пытался защитить его друзей. Но ярость и безнадёжность настолько ослепили его, что он ничего не понимал. Абсолютно ничего.

Гарри думал, что сейчас взорвёт Хогвартс к чёртовой бабушке. На языке ворочалось целое собрание отборных ругательств, которым он был готов покрыть не только Филча, но и всех, кого увидел бы в радиусе 10 метров.
Как Поттер понял, завхоз колоться и что-то говорить. Правильно говорят, если с детства людям вдолбят какие-то принципы, потом их не отучить. У Филча был такой пунктик - никому ничего не говорить. Гарри всего трясло от гнева.
Отстань от меня Поттер! Хоть кадык внутрь вдави, ничего тебе не скажу
Гарри угрожающе смотрел на Филча. Ему казалось, что зрачки зелёных глаз сейчас закрыло полностью "око". Гарри вывыругался и чуть ослабил хватку. От Филча ничего не добиться, тут уже всё понятно.
В коридор вышла мадам Помфри, услышав шум и крики. Гарри отпустил завхоза, но палочку не опустил. Вот, мадам Пофри, к Вам больной, - он сделал особое ударение на слово "больной". - Профессор Хмури попросил привести.
Осторожнее! Не маши так усиленно палкой, Поттер, а то случайно глаз мадам Помфри выколешь. Все, ты меня доставил. Свободен.
Ишь какой шустрый, - неожиданно для самого себя усмехнулся Поттер и опустил палочку. Ладно, не говорит Филч, расскажет Хмури. Никуда он от меня не денется.
Мадам Помфри, известите профессора Хмури о состоянии здоровья мистера Филча, - любезно промямлил Гарри, находясь у двери.
Он пулей вылетел в коридор. Прислонился к стене лбом, чтобы перестать чувствовать покалывания шрама. Он закрыл глаза и задумался. Волан-де-Морт выбрал хороший ход. Он прекрасно знает, что ради своих друзей "золотой мальчик" пойдёт на всё. А особенно, если похитили Рона.
Гарри сорвался с места и уверенно побежал к профессору Хмури, надеясь выведать у него побольше информации. В коридорах уже никого не было. Значит, идёт урок. Не дай бог нарваться на кого-то из преподавателей, влетит по полной программе.

==>

Аргус Филч облегченно выдыхает - за Поттером только что захлопнулась входная дверь. С выдохом завхоз лишается последних своих сил, которые держали его на ногах всё это кошмарное утро. Голова начинает кружиться, его ведет в сторону, но мадам Помфри вовремя подхватывает больного и отводит к кровати. Стерильно-белое убранство лазарета проклинает и Филча и Помфри, которая к тому же разрешает больному взобраться на кушетку в замусоленной мантии и грязных ботинках. Одно заклинание медсестры и руки вновь свободны. Филч потирает запястья.
Мадам Помфри хлопочет вокруг завхоза. Забота и понимание успокаивает замученного старика. Он немного расслабляется и начинает забываться во сне, но любопытная женщина не дает ему просто так заснуть.
- Тебя тошнит? Голова кружится? Ты помнишь, как ударился? Сможешь вспомнить, что случилось до того, как ты упал?
- Моя голова.. - Филч мысленно перечисляет все свои части тела и каждая из названных отзывается тупой болью, - Я, кажется, в порядке, - он пытается встать, но закружившаяся голова кладет его обратно. Какими не были бы ласковыми руки Пенелопы, они не дают забыть о случившемся в лесу. Еще одна попытка встать. - Да, правда, я в порядке. Я сам смогу дойти до своей каморки. Мне еще к Снейпу надо! 
Мадам Помфри успокаивает больного, надавливая руками на плечи завхоза, сильная женщина укладывает его обратно на кушетку. Процедура с притиранием лица теплой водичкой продолжается. Кажется подействовало – Филч  вновь успокаивается и расслабляется.
- Что там рассказывать?... – зря мадам Помфрикак-то  рассказала мистеру Филчу об окончании курсов «скорой психиатрической помощи». - Сначала все шло нормально. Мы с детьми, по приказу директора Снейпа, вместо очередной отработки в трофейном зале пошли искали детеныша единорога в запретный лес. Вы знали, что в этом году единорог окотился раньше положенного срока? О, Пенелопа, не делайте такое лицо, я сам был удивлен не меньше вашего. Так вот.. мы нашли малыша и уже были готовы возвращаться домой, как из темноты выпрыгнули двое в темных балахонах и натянутых на лица капюшонах. Они напали так неожиданно, что я не успел защитить детей. Ой горе мне, горе, теперь меня лишат премии, а самое главное – работы. – медсестра перестает вытирать кровь с лица, теперь она только слушает. Память завхоза снимает с себя защиту, которая блокировала информацию о прошедшей ночи, и дает возможность старику внятно рассказать все подробности, - Луну схватили сразу же, а Рона я еще пытался заслонить собой, но получил заклинание в спину. А ведь это были всё наши бывшие ученики, Хогвартс ничему не учит некоторых людей. Я помню этих выродков – два брата, учились на слизерине... как их там? Лестрейнджи кажется, еще жена одного из них постоянно сбегает из Азкабана, вы мне газету помните давали… Так вот один из них был точно Лестрейндж, а второй.. Я не узнал его, но рожа у него была такая эмигрантская-эмигрантская. Вот, Мерлин, их разберет. Вот именно второй меня и окатил своим формидо. А потом они исчезли, аппарировали скорее всего, вот только куда? Милая мадам Помфри, Вы мне верите? – Филч берет медсестру за руки, - А то как Хмури наброситесь сейчас, что это я специально детей к врагам отвел. А это задание было. Директора.

Почему Оуэн мог баловаться на одном из своих любимы уроков? Ответ прост: он просто хотел хоть на секунду остаться наедине с учителем, к которому питает симпатию, симпатию не только как к человеку, но и как к мужчине. С совершенно приподнятым настроением юноша быстро преодолевал длинные темные коридоры, лестницы и этажи, чем меньше времени он потратит на ход, тем больше времени останется для "наказания" у мистера МакЛаггена. Он даже улыбался встречным ученикам, от того, что был так счастлив. Вот он уже стоял напротив двери в его комнату. Оуэн потянулся к ручке двери и крепко схватил ее, от волнения о долгожданной встречи, руки парня тряслись, он повернул ручку и вошел. В комнате было мрачно, но сквозь окно пробивался вечерний закат солнца. Парень, переполненный эмоциями, сел в кресло, приторно-сладко улыбаясь педагогу. Вот он... я сижу в его комнате... мы в одиночестве и никто на не помешает, надеюсь... - думал Оуэн, осматривая кабинет своими карими глазенками.
- Здравствуйте, мистер МакЛагген, - едва слышно проговорил он, - я пришел, как вы и просили, на отбывание наказания. - Сказал парень и покраснел. Ему вдруг стало стыдно за то, что он сказал "отбывание", будто ему это очень неприятно находиться рядом с этим человеком. Но он понимал, что если что-нибудь сейчас скажет, то голос его будет дрожать как слабая доска, перетянутая через обрыв, на которую наступили сразу с десяток человек. Он промолчал и уперся взглядом в пол, на котором был устелен красивый и, наверное, дорогой ковер с различными искусными узорами. В этом кабинете Оуэн чувствовал себя уютно. Напротив стола, за которым сейчас сидел парень, был небольшой камин, в котором тлели небольшие бруски дерева. Когда Оуэн понял, что волнение прошло, то смог наконец-то пробормотать:
- С чего начнем?..

Оуэн подумал, что сейчас упадет с кресла от радости, когда профессор предложил ему вместо наказания просто поболтать, да еще и сказал ему, Оуэну, чтобы тот называл его просто по имени. Парень улыбнулся как только мог, обнажив почти все передние зубы. Он также радовался и тому, что учитель беззаботно смеется, создавая на своем красивом лице приятную улыбку. Волнение тут же как рукой сняло, парень ощутил необыкновенную легкость и, придвинув кресло поближе, нагло уставился на своего нового собеседника, не отводя глаз от потрясаемых глаз педагога.
- Я очень даже рад поболтать с вами, то есть, с тобой, Кормак... - сказал он, сияя улыбкой, хотя ему и было непривычно называть профессора просто по имена, за все годы его обучения, это первый профессор, который оказался таким простым и добрым. Ветерок, дунувший из окна, взъерошил волосы Оуэна, а также заставил листы пергамента, лежавшего на столе Кормака, взмыть в воздух и, покружившись, приземлиться прямо на ковер, застилавший пол. Оуэн не раздумывая упал на колени и стал собирать рукописи профессора. Оуэн обнаружил, что один из листов упал под кресло профессора. Он подполз поближе залез половиной туловища под кресло так, что невольно прикасался к ногам Кормака своими бедрами. Это вогнало юношу в жар, так как он чувствовал даже сквозь мантию, что ноги профессора очень теплые, как стены в теплице на уроке травологии. Когда Оуэн поднялся на ноги, на его лице все еще оставался легкий румянец. Он положил бумаги на стол и вновь сел в свое кресло. Теперь он не знал, как взглянуть в глаза профессора, боясь, что тот плохо подумает о своем ученике, но все же поборол свой страх и взглянул в глаза профессору, но не уловил там ничего страшного, там все также играл юношеский, игривый огонек. В небольшом зеркале на стене, прямо за спиной профессора отражалось слабое пламя свечи, стоявшей неподалеку от него самого, и спина профессора, крепкая и сильная. Оуэн переводил взгляд то на свечу, на отражение Кормака, то на него самого.
- Сегодня замечательный день, правда? - начал Оуэн. - Хогвартс стал похож на сказочный замок, когда укутался в снежное одеяло... мне очень нравится зима - она холодная, но неописуемая красивая: белоснежные сугробы, шапки деревьев, сосульки свисающие прямо над окнами... - мечтательно проговорил Оуэн, глядя в окно, за которым уже наступали сумерки, еще поблескивал свет уже потухшего солнца с одной стороны, но с другой стороны ночь принимала свой пост. Остановка была безумно интимной и романтичной, что начинало заводить парня, отчего в глазах у Оуэна стали бегать страстные огоньки.

Оуэн увидел, что профессор отчего-то тоже начался входить в краску, он понимал, что они так близки, но, между тем, перед ними была неведомая пропасть. Как хотелось сейчас парню, не смотря на все последствия подойти к преподавателю и слиться вместе с ним в долгом поцелуе, но что-то его остановило и он решил, что так торопиться нельзя, нужно было выведать, какой он настоящий, этот Кормак. Оуэн слегка прикусил нижнюю губу, а взгляд его самовольно пустился по телу профессора. Кормак горделиво расправился, отчего стал похож на тренера по фитнесу, такой же крупный и мощный. Оуэн, от своих путешествий по телу профессора, едва не потерял суть разговора, но вопрос все же услышал и неловко начал, вспоминая наиболее яркие события сегодняшнего дня, начал говорить:
- Ммм.. ну что же, я сегодня... напакостил на твоем уроке, - он улыбнулся, - также я сегодня окатил профессора по травологии супом во время обеда... - проговорил Оуэн все также с веселым настроем и, потупив взгляд, поглядел на стол. - Я надеюсь, что мне можно быть с тобой откровенным?.. - спросил Оуэн неловко. Он хотел открыть Кормаку душу, так как ощущал в нем какую-то теплоту и искренность, что-то духовно близкое самому Оуэну. - Еще... я сегодня... поцеловался... с парнем... Рейвенкловцем...
Парень почувствовал, что ноги задрожали, уши приняли багровый окрас, так же как и лицо. Он нечаянно уронил чернильницу со стал неловким движением руки и посмотрел виноватым взглядом на Кормака, он пытался почесть по взгляду и выражению лица, что ощутил профессор при всем этом: падение чернильницы из-за Оуэна, признание парня... В животе что-то подпрыгивало, когда Оуэн останавливал свой взгляд в глазах Кормака.

- О, нет, мы с ним вовсе не... не любим друга друга... решили попробовать, как это - поцелуй с парнем и мне... мне понравилось, - проговорил Оуэн. Вдруг парень заметил, что с профессором что-то не так, он весь напрягся, как будто от сильной боли, или как будто сдерживаясь, чтобы не закричать или что-то в этом роде. Оуэн сначала напугался, будто он нервировал профессора, но все же вскочил на ноги.
- Кормак, с тобой все в порядке? - Оуэн подбежал к профессору и, схавтившись за его плечи, начал трясти. На шее у Кормака пульсировала вена. Тело профессора было горячим. Парень ощутил, как по его лбу стекают капли пота, то ли от волнения, то ли от страха за профессора. Может быть, он задыхается?.. - взволнованно подумал парень и потянулся к губам Кормака, чтобы сделать искусственное дыхание рот в рот. Он прикоснулся своими губами к губам профессора, но вдруг ощутил теплый воздух на своем лице, означавший, что профессор может дышать, однако парню не хотелось отрывать своих губ от губ профессора. Пересилив свои желания, Оуэн отпрянул назад и испуганно посмотрел на профессора.
- Кормак, прости, я не хотел тебя разозлить своей... своей... своей извращенностью... - лицо Оуэна мгновенно стало багровым, а парень чувствовал неописуемый жар, так что аж в глазах потемнело. Оуэн отвел взгляд в пол, что бы не рухнуть от резкого головокружения, но тут увидел, что в штанах Кормака не все в порядке, кажется его "солдат" был в полной "боевой готовности". Места на лице Оуэна не осталось, которое еще не покраснело, поэтому парень смущенно отвел взгляд, будто изучает шнурки своих ботинок. Тут Оуэн почувствовал, что и в его штанах что-то пробуждается. Небольшой бугор прям-таки выпирал из мантии. Оуэн всей душой верил, что профессор подумает, что эта волшебная палочка, а не член, однако вероятность этого была мала, поскольку вскоре Оуэн обнаружил свою палочку на столе у профессора. Видимо, Оуэн положил ее туда, когда только вошел. Он теперь стоял перед профессор, честный и открытый, ждал вердикта мистера МакЛаггена.

Оуэн вновь не мог оторваться от глаз Кормака, теперь он был уверен, что читает в них страсть и пылкость. Сейчас профессор вел себя как темпераментный итальянец, он силой притянул к себе парня и поцеловал. Его губы были словно намазаны медом, они были сладки и нежны, как расплавленный на солнце воск. Оуэн ответил взаимно на поцелуй, но не мог справиться с порывом Кормака, последним словно овладело что-то невероятное, его язык орудовал во рту у Оуэна так, что парень едва работал своим собственным. Руки профессора начали бегать по телу Оуэна, отчего тот едва ли не растаял. Тело его обмякло и он был готов отдаться Кормаку. Когда рука Кормака добралась до агрегата Оуэна, последний невольно улыбнулся, создавая похотливую усмешку. Тело билось в агонии страсти. Парень не мог пошевелиться от приятных ощущений. Он едва выдавил из себя:
- Что если, - эротичный стон от возбуждения, - нас кто-то увидит?.. - проговорил парень, хотя ему было на это абсолютно наплевать, он хотел убедиться, что профессор считает также. - Я хочу... чтобы ты наказывал меня чаще... - пропыхтел Оуэн, подавляя стоны возбуждения внутри себя. Под эйфорией этих чувств, остальные чувства будто отключились.
Оуэн упал на кровать, стоявшую позади него и тут же снял ботинки. Затем медленно стянул мантию. Теперь на нем оставалась белая футболка, оголяющая половину спины и брюки. Оуэн провел своей ступней по ноге Кормака, подбираясь шаловливыми пальчиками к крепко стоящему "оловянному солдатику". На лице играла игривая улыбочка.
- Вам нравится, профессор? - спросил Оуэн так, как это, пожалуй, спрашивают медсестры в эротических фильмах. Ступня ползала по бугорку, делая его еще больше и тверже.
- Какой я распутный! Надо меня наказать!.. - улыбнулся вновь парень, оставляя позади сомнения о последствиях этого "наказания".

откуда-то =>     

     Полтергейст откровенно скучал, как можно не скучать, когда вокруг так скучно? Деятельная душа, или что там у него было вместо этой аморфной субстанции, требовала поиска выхода из сложившейся неприятной ситуации. Филч благополучно ушёл из замка в сопровождении целого выводка человеческих детенышей, - призрак совершенно точно заметил среди них очередного Уизли. Мысли о том, чтобы выслать рыже-патлатой семейке пособие по контрацепции вновь возникли в щедром на выдумке мозге… или что там у него было, вместо серой субстанции. Но суть была в том, что завхоза подокучать не получится, – нет завхоза, нет веселья. Поэтому Пивз просто бесцельно летал по коридорам, правда, пару раз умудрившись до визга напугать наивных первокурсников.
     И он всерьез был убежден, что вечер пройдет совершенно бездарно, когда из-за очередной двери услышал невнятный голос, вполне, впрочем, четко произнесший
     - Нас никто не увидит..., я больше никому не назначал отработку...
     Вспомни “никто”, вот и мы.
     С веселым свистом полтергейст распахнул дверь, громогласно хлопнув ею о стену, и принялся кружить над двумя молодыми людьми, исторгая из себя до нельзя нелицеприятные определения подобных взаимоотношений между представителями одного пола, причем фраза “позор до седьмого поколения той семье, в коей выросли такие ублюдки”, было ещё самым мягким, из того, что успели выслушать парни.
В итоге, истратив на них почти все свое красноречие, а заодно подняв себе настроение до невообразимых высот, полтергейст замысловато замахал руками, или что там у него было, вместо этой странной части тела, одному ему известной магией наколдовал огромный пузырь грязно-оливкого цвета, который в следующую же секунду лопнул, заливая невольных участников этого представления дурнопахнущей жижей.
     - Адьё, мусьё!
     С веселым смехом попрощался призрак, изобразил нечто вроде книксена, и скрылся, предварительно столь ж звучно захлопнув дверь за собой.
     Да, вечер несомненно удался.

=> куда-то

Длинные темные коридоры кончились,  совсем близко был не яркий свет, исходящий из-за двери в комнату.  Астория шла все это время, опустив голову вниз и закутавшись в свой серый свитер, не то что бы было холодно, совсем нет, но по коже девушки блуждал холодок с мурашками.  И вот не прошло и десяти минут, как она оказалась у полуоткрытой двери в гостиную своего факультета. На самом деле хоть и прошло совсем ничего Тори казалось, что  то время в течении которого она шла от зала до гостиной, тянулось бесконечно,  про себя  она исчисляла его количеством поворотов в подземельях и сказанных ею паролями.  Поворотов ровно семь, паролей всего два.  Так мало в минутах и так много в мыслях.  Девушка тронула стену, кстати, именно она и служила дверью в гостиную, странно было, что тот кусок стены, который при названии пароля отъезжал в сторону, сейчас, чуть отходил, будто бы  нарочно не заперли.  Пароль. Она открылась и Астория вошла в гостиную.
Все как обычно.  Холодное, совсем не родное помещение, а ей сейчас так хотелось прикоснуться к чему-нибудь знакомому, нужному, но, к сожалению, в ближайшем радиусе ничего кроме плохо спрятанной бутылки огне-виски  легкой туманной дымки сумеречного утра и знакомого запаха духов.  Кстати о запахе, Тори сразу его узнала, это был запах духов Миллисенты, она даже помнила их синий флакончик, такой ажурный с узкой черной лентой вокруг горлышка.  Это сразу натолкнуло на мысли о глазах Милс  на занятии, о ее виде, когда Тори произнесла непростительное.  Брезгливость, пренебрежение, именно эти слова вертелись в голове, хотя может, они не совсем подходили к ситуации.  Милс единственная кто не кинулся убивать домовых, единственная кто решил не показывать свою «крутизну» на все общее обозрение.  За это Астория была ей благодарна, что именно ее подруга оказалась выше всех этих пресмыкающихся играющих  в занимательную игру «убей первым и как можно пафоснее».   
Тело стало неметь, да и глазам нужен был отдых, хотя Тори решила не спать сегодня,  точнее сказать не она решила, просто Гринграсс прекрасно понимала, что из-за всех этих впечатлений ей просто будет не уснуть.  Честно говоря, ей хотелось выйти на воздух, или хотя бы открыть окно, но не первого не второго она себе позволить не могла.  Первое отпадало, еще слишком рано и если ее заметят шастающей по Хогвартсу а тем более обнаружат на улице разбора полетов ей не избежать, а второе просто на просто в гостиной слизерина окна не было, видимо кто-то когда-то реши что ученикам данного факультета лучше любоваться на серые стены с гобеленами нежели рассматривать окружающий пейзаж.   Астория прошла вдоль дивана к креслу, по дороге она захватила стоящую без дела полупустую  бутылку виски.  Она опустилось в мягкое кресло и, решив не заморачиваться с бокалом, отвернула крышку и глотнула.  Жидкость обожгла губы и пищевод, но это  было настолько приятное и  расслабляющее ощущение, что Тори даже не поморщилась  как обычно, когда пила что-нибудь алкогольное.  Странное чувство можно было подумать, что студены Слизерина страдают от проблем с алкоголем, бутылка виски, вот так на виду, но нет, конечно, они не страдали от алкоголизма, просто это был способ снять стресс, и расслабится, хотя неизвестно может кто-нибудь уже и пристрастился к этой дряни.
Из камина не вылезали длинные языки пламени, он лишь тихо тлел,  Астория никогда не была в гостиной  ранним утром, а когда она просыпалась и выходила из комнаты в камине уже трещали новые дрова. А  сейчас, обстановка навевала ностальгические и довольно приятные мысли, теплая комната, виски, искорки мелькающие в камине… . Тори вспомнила что где-то здесь она оставила книжку со сборником сказок, но наверняка ее уже утащил Кребб или Гойл для того что бы посмеяться за завтраком над наивностью  девочки с шестого курса или же может пририсовать чего  к попадающимся в книжке цветным розово-голубым картинкам.   Спать не хотелось, хотя  организм и  просил отдыха, но Тори решила уверенно сидеть здесь до утра, в комнату она забежит потом, что бы привести себя в порядок и захватить учебники с мантией.  Тишина и спокойствие, Гринграсс расплылась в умилительной улыбке, думаю если б она была кошкой она бы заурчала.

--зал для собраний

Как это, однако, весело. Наблюдать, как зеленая вспышка, проносящаяся по велению чьих-то губ до жертвы, омертвляет ни в чем не повинное существо. Впрочем, как знать, в чем они там виновны, а в чем - нет. Миллисенте не было весело, да и отвечать за остальных девушка не поспешила бы - на лицах ее товарищей блуждало только легкое, но какое-то, казалось бы, торжественное напряжение. Очень похоже на спектакль. Да, Миллисент просто сидела в театре на первых рядах - оттуда так хорошо видны лица - и наблюдала, как актеры, плохие актеры, старались вспомнить свои слова. И еще они явно переигрывали. А Булстроуд смотрела на них, распахнув глаза, как ребенок, и, хоть не была причастна к игре и вовсе не интересовалась ею, внимательно следила за каждым движением актеров. Ее дорогая Астория тоже принимала участие в спектакле, но, видимо, переволновалась и немного сфальшивила. Остальные сыграли куда лучше, некоторым и вовсе приходилось только стоять сзади, особенно ничего и не делая. Массовка. За кулисами стояли Крауч и Малфой - казалось бы, они дергают за ниточки своих актеров, наблюдая, как те отреагируют. Но ведь это не кукольный театр. А Миллисента начинала увлекаться представлением...

Невыносимо! Вот сейчас и правда не помешал бы свежий воздух - которым хотелось насладиться еще после ужина, но никак не представлялось случая.
По окончании урока Миллс не стала дожидаться кого-либо и сразу скользнула из подземелий наверх, к башням замка. Что-то уже на протяжении часа подсказывало ей, что в следующий раз на уроке - да-да, легче все же называть это уроками - именно Булстроуд предстоит сделать свой первый шаг в практике непростительных заклинаний. И Милли уже сейчас, поднимаясь вверх куда-то по лестницам, стала нервно оценивать свои силы. Вряд ли она смогла бы использовать Круцио - всю ту злобу, накопившуюся по тому или иному поводу, Милли не смола бы направить на существо, которое не играло никакой роли в жизни слизеринки. Возможно, на отца - да, но не на домовика. Конечно же, жалость у Миллс эти низкие создания не вызывали, но и отвращения или презрения - тоже. Другое дело, когда убиваешь кого-то ради помощи, чтобы этот кто-то больше не испытывал боли и желания умереть. Однако позволить себе просто совершить убийство Миллисента, как более-менее гуманно воспитанная девушка, не могла.
"Остается Империо" - хмыкнула про себя девушка. - "А вот это уже интересно".
Но не успела Миллс что-либо решить, как перед ней возникла высокая дубовая дверь. Стоит ли идти дальше? Она, должно быть, и так далеко забрела от подземелий, задумчиво скитаясь по замку. В принципе, хуже того, что ты - начинающий убийца, и не сегодня-завтра тебе придется ради отметки пытать чью-ту уставшую душу, быть не может. Так что, получается, терять нечего.
Кивнув своим доводам, Миллисента толкнула дверь и тут же почувствовала на коже слабое, но колючее прикосновение свежести, доносившейся из-за угла. По-видимому, где-то находилась бойница или открытое окно. Обрадовавшись, что сейчас наконец даст мозгам возможность проветриться, слизеринка шагнула за поворот и подняла взгляд, но прежде почувствовала знакомый запах дыма от сигарет.
Маркус.
Конечно же, в Хогвартсе половина учеников таскала с собой сигареты, и в мыслях Миллс ни за что не возникло бы именно это имя, если бы выше упомянутый человек не находился прямо перед Булстроуд. Сразу же возник вопрос: стоит ли остаться или куда лучше уйти? Но сейчас Миллисенте хотелось бы подойти и по-дружески кивнуть в знак приветствия, улыбнувшись одними глазами. Поговорить по душам притворно-ласково, как прежде. Так почему же нужно упускать именно этот момент так удачно представившегося сейчас?
И Миллисент, словно в тумане, подошла к бывшему не так давно близкому человеку. Девушка не произнесла ни слова, надеясь, что за нее все скажет тишина. Булстроуд неуверенно остановилась рядом и спиной облокотилась на стену.

Болтаясь по Хогвартсу, Миллисента надеялась найти укромное местечко у башен замка дабы отдохнуть от сырости подземелий, надышаться свежим морозным воздухом и наконец найти выход из своего положения... Сейчас же приходилось снова вдыхать сигаретный дым, от которого в голове становилось немного тяжело. Вообще-то в Хогвартсе запрещены никотин и спиртное, но это никогда и никого не волновало. В том числе и Маркуса. Особенно Маркуса. Миллс давно привыкла к тому, что половина ее товарищей дымят, как паровозы, да и сама как-то пробовала "подымить". Только вот в первый раз это всегда кажется довольно противным - прокашлявшись с полными слез от горечи дыма глазами, Мел сразу же выбросила сигареты, а позже им на смену пришли позаимственные у кого-то из девчонок мятные, но они были куда хуже. Поэтому Миллисент полостью отказалась от этой затеи. Впрочем, наблюдать, как кто-то из твоих друзей, небрежно придерживая сирагу в аристократичных пальцах, выдыхает облака колючего дыма, было интересно. Красиво. И Миллс часто наблюдала, задумчиво, прогоняя мысль, что люди и делают только, что портят себе здоровье. К вредной привычке Марка Миллисент просто привыкла и смирилась, что отучить парня все равно невозможно.
- Привет, - получилось немного сухо и неуверенно, может, из-за того, что Миллиеснта долгое время молчала. Может из-за того, что так надо было. - Захотелось отдохнуть от остальных?
Вопрос вдруг прозвучал скорее самой себе, чем другу. А можно ли было Флинта называть другом? Теперь? Булстроуд хотелось бы, чтобы ответ был положительным, но точно сказать ничего не могла. Да, ей захотелось бы отдохнуть ото всех окружающих ее ежедневно лиц. Исключением могли бы составлять кое-какие приятели с других факультетов и, как ни странно, Марк. За не долгий отдых друг от друга Миллисент поняла, что обижаться вечно на него невозможно. По крайней мере так сильно, как тогда. Но сейчас не хотелось что-либо вспоминать.
Интересно, о чем сейчас думает сам Маркус. Миллс вполне могла бы предположить пару вариантов - все-таки они были близки несколько лет и научились понимать друг друга, но до конца все равно нельзя могла быть уверенной. В конце концов, она не раз убеждалась, что у каждого свои тараканы в голове.
"Интересно, какого цвета тараканы Марка" - глупый вопрос, заставивший девушку слегка улыбнуться. Но вновь услышав голос, Миллс убрала с губ улыбку, которая была слегка неуместна.
- Здесь достаточно тепло, - ответила слизеринка, пытаясь определить, насколько холоден камень у нее за спиной, и есть ли возможность подхватить простуду. Но девушка сама хотела найти место посвежее, и вот оно. Впрочем, если долгое время стоять здесь не двигаясь, можно и замерзнуть, вот только уходить пока не хотелось.
- Кстати, который час?