Хаффлпафф,спальня девушек №1 ==>

Вчерашний день был удивительно сложным и странным. Каким-то непродуктивным, без былых приключений, без чего-то важного. А тебе так хотелось открыть для себя что-то новое, узнать побольше. Найти кого-то до жути себе родного. Именно этого тебе сейчас не хватало, когда вокруг вместо зимы вдруг началась весна, вокруг было столько влюбленных - безответно или наоборот, что тебе самой стало очень неуютно. С другой стороны ты понимала, что для любви ты не предназначена. Ты не видела ее как таковой в своем детстве - мать и отец никогда не любили друг друга и не были вместе. И теперь тебе хочется того, о чем ты толком то и не знаешь. Семнадцать лет, пора влюбляться, а ты в этом плане еще совсем маленькая и несмышленая. В голове - учеба и добрые дела, забота о животных и углубление в отцовский бизнес. Как это глупо.
В Большом зале было довольно-таки людно, хотя все это относительно. Относительно его самого, скажем, часов в пять - много народа. Относительно разгара завтрака - мало. Присутствовало где-то половина учеников. Видимо, не у всех вчера был скучный день и люди еще досыпают положенные восемь часов, пусть и начались они не так уж и давно.
Стол Хаффлпаффа не пустовал и это радовало. Вот они - все такие родные и знакомые, даже если не с твоего курса - ты знаешь весь свой факультет, разве что первый курс не очень хорошо отпечатался в памяти. Вон второкурсники, торопящиеся побыстрее на урок, неподалеку - четвертый курс, уже более пренебрежительно относящийся к опозданиям. Из старших - Эрни и Ханна, кажется, они нашли общую тему для разговора. И Никита неподалеку. Один и какой-то немножко потерянный. К нему то ты и направилась своим твердым шагом, огибая прибывающих или еще не рассевшихся учеников.
Плюхнувшись на скамейку и положив рядом с собой сумку (которую, к слову, можно было и не брать - там все равно был лишь блокнот и зеркальце. Без первого ты никуда не выходила - разные заметки и стишки были с тобой всегда. Или задачи, придуманные на ходу, списки дел и прочее, прочее), ты немного резко повернулась к Малевскому, широко улыбаясь.
- А ты чего так рано? Неужели в комнате извержение вулкана и пришлось резко ретироваться оттуда? Или проголодался?
Никита все-таки был удивительным человеком. Постоянно в своих мыслях, внутренне - очень сложный. А внешне - страшно милый и теплый, на такого хотелось смотреть, его хотелось оберегать. И пахло от него очень-очень вкусно - печенюшками и горьким шоколадом.
Ты потянулась за кувшинчиком с теплым молоком - к тому, что обычно оставалось в большом количестве, ведь ученики предпочитали чай, кофе или какао, на крайний случай - сок. А теплое молоко было не в почете. Но не у тебя, ведь в него эльфы добавляли твои любимые пряности, да и отвратительной пенки на нем не было.
- Мне сегодня приснился Филч верхом на единороге. А сзади шли Луна и Гарри. Как думаешь, это нормально

Улыбаться все больнее. Хорошее настроение стало маской, а улыбка похожа на трещину на лице. И чем она шире, тем больнее. Наверное, просто надо прекратить лыбиться, это легче всего. Но как не улыбнуться ее таким знакомым и забавным словам про какао? Хо, Кэтти и медицина... Нет, это точно не по ее части. Для Белл всегда были ближе боевая и бытовая, а ранки зализывать - это к Джеле. Кстати, о Джеле. Где бродит Джонсон? Только не говорите, что у нее опять кто-то завелся, одинокая Белл нередко картинно закатывала глаза и говорила подругам, что пора бы им со своими парнями разобраться. А может, она просто тайно им завидовала и не хотела показывать своих эмоций. Чтобы лишний раз не ранить их. В конце концов, они - ее самые близкие люди, и уж если Кэтрин за них всегда готова вступиться (даже когда не надо), что уж говорить о ней самой. Слушая Спиннет, Белл потянула "пальчик" перчатки. Ей нравилось вертеть что-то в руках. Она не умела сидеть спокойно, нужно было чем-то занять руки. Это уже привычка квиддича, когда все время чувствуешь тяжесть квоффла в руках.
- Вот к ней тебя и отправлю. - ответила она бодро. - Только я такая хрупкая, что на руках тебя не понесу. Придется кого-то привлекать, кандидатуру сама ищи. - девушка усмехнулась, и когда Лис схватила ее за руки, села на свободный стул. Плевать, что законного владельца территории нет, у Кэт есть весомая причина. Этой причине девятнадцать, она - выпускница Гриффиндора, зовут ее Алисией. А тем временем выявилась интересная подробность.
- Да ладно? - вскинула брови Белл, едва подавляя желание ухмыльнуться. Дерек... Да, Лис писала о нем однажды, а злая память Кэт все вырезала в голове. Нет, этого выбора подруги, по правде говоря, Кэтти не одобряла. Хотя самой Спиннет не стала говорить, это же ее решение, с кем быть. А может... А может Белл опять же просто немного ей завидовала. У самой-то один мальчик в школе был, и того Белл вскоре "отправила в отставку". Ей было тяжело ужиться с кем-либо. - И что ты ему ответила? - хотелось бы верить, что нет. Что нашла кого-то подостойнее, получше... Мысленно Кэт попробовала переварить все возможные варианты. Ох, у всех своя жизнь, так смешно... И у самой Алисы ведьт и без советов Белл все всегда было хорошо. Одни только Ли и Оливер чего стоят. Когда их отношения начинались - в душе, как вишня цвела. А как затухали - будто листья клена опали. Кэт и сама не могла объяснить, как у нее получалось быть в такт с настроением отношений друзей, как волна какая-то. Эти волны проходили рядом, касаясь, но не насквозь. Вот и теперь коснулась новая, теплая, нежная... Нет, этот шепот едва ли поймаешь, но если хорошо постараться... Ей больше рассказали жесты и мимика: движение губ, дрожь, как от волнения, зрачок... Они расскажут куда больше, чем простые слова. Влюбилась... Сколько раз слышала это Кэтти? И от Алисии, и от Анджелины... Да что греха таить - и парни могли прошептать что-то в этом роде. Белл не выдержала, пододвинулась поближе к Алисии, чтобы их разговор слышали только они, и никто больше, и так же тихо прошептала.
- Кто он? - и больше ничего. Больше и спрашивать нечего. Они давно научились понимать друг друга с полуслова. Да что там - и без слов.

То, что сейчас лежало в тарелке Малевского, сложно было назвать омлетом. Никита уже минут десять ковырялся в нём вилкой, так и не притронувшись. Странно, что домовые эльфы вообще его подали. Малевский ненавидел яйца, а сегодня особенно. Точно так же он ненавидел все виды каш, творог, фрукты, йогурты и многое-многое другое. Наверное, эльфы просто были в замешательстве и выбрали меньшее из зол. Если бы халффпаффовец протянул руку, то смог бы налить себе какао. Но его стакан был пуст, а сам хозяин стакана тем временем, не прекращая извращаться над омлетом, переключил свой взгляд на узор на скатерти.
Минуты тянулись за минутами, а Никита и не думал менять свое занятие.  Он просто потерял ощущение реальности, полностью погрузившись в свои мысли. Конечно же, о Сью. Ну как можно принять то, что вчера они были друзьями, а сегодня… А что сегодня? Эта неопределенность убивала. Какие только ситуации не прокрутил в голове Малевский, и все были одна печальнее другой. Он уже сто раз пожалел о своем поступке, несмотря на то, что еще вчера был уверен в том, что поступает правильно и честно по отношению к Сьюзан. Неизвестно, изменилось бы его мнение, зайди сюда Сью, но сейчас ему казалось, что если он её увидит, то, обязательно, извинится за всё, переведет в глупую неудачную шутку, соврет, что во всем виноват огневиски, но главное вернёт всё на свои места.
Никита не слышал, как Нора села рядом, хотя довольно странным было не услышать такое громкое приземление на скамью. Зато первое, на что наткнулся его взгляд, когда оторвался от скатерти, была широкая радостная улыбка девушки. Парень слегка, да почти незаметно вздрогнул, быстро вернувшись к реальности, Большому Залу и столу своего факультета, где до сих пор не было Сью….
- А ты чего так рано? Неужели в комнате извержение вулкана и пришлось резко ретироваться оттуда? Или проголодался?
Живость и энергичность девушки сейчас особенно бросались в глаза. Тем более на фоне Малевского. Казалось, что тот - ожившая мумия, непонимающая, что вообще вокруг происходит. Всё, что он смог выдавить из себя на вопрос Норы, так это:
- Проголодался.
И это не смотря на то, что тарелка и пустой стакан говорили о другом.
Парень вздохнул и взъерошил себе волосы на голове. Немного изменив привычный шухер. Всё-таки активность девушки возымела свою силу, особенно эти слова:
- Мне сегодня приснился Филч верхом на единороге. А сзади шли Луна и Гарри. Как думаешь, это нормально?
Фантазия у Малевского была еще та, он не мог не представить эту картину, что вызвало слабые отклики хоть каких-то эмоций на его лице.
- По моим меркам нет. Филч без  миссис Норрис?

Полем, полем, полем быстрый ветер пролетал… [c]

Быстрым шагам, по всем лестницам, натыкаясь на редких снующих учеников, чуть не сбив кого-то из преподавателей, хорошо, что «не сбив», иначе было бы снятие баллов, запутываясь в мантии, роняя сумку, Гагарин всё-таки сумел добраться до Большого Зала до окончания завтрака.
Странно, но студентов было не много, а преподавателей и того меньше.
Либо они все разошлись, либо сегодня забастовка, и никто не хочет есть с утра.
Подойдя к столу Хаффлпаффа, Рин кивнул всем ребятам, кто посмотрел в его сторону, что означало приветствие, и сел завтракать.
Та-а-ак, а где же эти засранцы?! Неужели они уже смылись отсюда? – Рин ещё раз подозрительно осмотрел стол своего факультета. Но нет. Ханна, Никита, Элеанор, другие старшекурсники, но среди них не было тех негодяев, что устроили Гагарину такое вот «доброе утро».
Дальше гипнотическому прищуру подверглись все остальные факультетские столы.
Хм.. Что это хаффлпаффцы сегодня все решили перебраться за стол Гриффиндора? Не к добру это… Не удивлюсь, если эти упыри сидят где-нибудь под столом Слизерина! Им там самое и место! – Мальчик недовольно фыркнул, вторя своим мыслям, и решил внимательнее осмотреть ту часть Зала, где завтракали змеёныши.
Нет, и там никого не было.
Рин глубоко вздохнул и понял, что на место негодованию пришёл зверский аппетит.
В течение минут пяти пятикурсник усердно и быстро-быстро поглощал пирожки и различные булочки с беконом, запивая их огромными глотками сладкого-сладкого чая. Было даже странно, что он не подавился. Но это же Гагарин! Чего с ним только не случается.
Утолив голод, барсучонок почувствовал, что не просто наелся, а объелся. В животе была какая-то странная тяжесть, а лёгкие еле раскрывались, чтобы вдохнуть воздуха.
Попытка сделать очередной глубокий вдох привела к тому, что Рин сидел красный, как рак. Да. Это была не просто отрыжка. Это была одна из тех отрыжек, что можно выставлять на конкурс самых громких отрыжек, причём, с неимоверной гордостью. Определённо, если бы он сейчас был в компании своих друзей, а не за трапезным столом, они бы все дружно посмеялись и оценили бы мощь его утробы. Но это было не так. Поэтому пришлось краснеть и спешно ретироваться из Зала. Тем более что время было уже позднее. Завтрак подходил к своему концу, а лекция неумолимо приближалась.
Но ещё до её начала у Гагарина было свободное время.
Ну и что мне теперь делать? – Думал про себя Рин, идя к выходу из Зала. Тут в его поле зрения попала та, к которой он бы и не осмелился подойти в любой другой день, но сегодня он мог это сделать. На то были причины.
Неуверенным и нервным шагом Гагарин направился к преподавательскому столу, даже не давая себе начать думать о том, что это как минимум некрасиво мешать людям завтракать, а уж тем более и разговаривать.
Подойдя вплотную к преподавательскому столу, барсучонок прочистил горло и громко поздаровался.
- Здравствуйте, мисс Спиннет! – Получилось чересчур навязчиво. – Извините, что мешаю вам, - мальчик скромно потупил глаза и заметно убавил громкость голоса, - но у меня просто есть к Вам вопросы… Можно… Можно мне с Вами поговорить? – Рин взмахнул вверх своими рыжими ресницами и умоляюще посмотрел на Алисию. – Конечно, когда Вы позавтракаете! – Быстро добавил он.

==> башня гриффиндора

Еще одно «доброе утро», Гермиона! Еще один «добрый день».
Все это слишком просто, чтобы вы могли понять. Или даже еще  проще. Нынешнее утро оказалось ничем не лучше предыдущего. Даже скорее, хуже. Но с этим ничего поделать нельзя.
   Сегодняшний день в жизни Гермиона Джейн Грейнджер не задался с самого начала. Мало того, что девушка совершенно не выспалась, измученная ночным кошмаром,  так еще и, проснувшись, решила навестить человека, который ее совсем не ждал. А может он и не специально ушел? Кто его знает…
   Гермиона медленно брела по коридору Хогвартса, ощущая лишь легкое головокружение. Смотрела под ноги, но не различала цветов. А за окном белый снег вперемешку с холодным сиянием зимнего солнца. Но почему солнце совсем не согревало ее душу, оставляя лишь безнадежность. А может все это она и сама придумала. Накрутила себя, решив, что осталась одна. Она никогда не была одна, ее всегда окружали люди, которые присутствовали там временно. Всегда оказывалось, что им нужно было что-то другое. Поэтому они относились к ней так, словно только и ждали, чтобы смениться с дежурства. Окружающие ее лица и руки постоянно менялись, но, в основном, все они делали одно и, то же. Одни хуже, другие лучше. Мягче. Или с улыбкой. Пусть это были мелочи, но именно благодаря таким мелочам одни часы казались ей лучше других. Да, Гермиона никогда не была одна, но часто бывала одинока.
   Хотя, конечно, коридор сейчас нельзя было назвать таким уж приятным местом для прогулок – тихо, людей почти нет. Но одиночество совсем не нагнетало. И от этой мысли становилось легче.  Другие студенты еще нежатся в своих кроватях, досматривая последние моменты снов, или давно в Большом зале. Меньше всего сейчас Гермиона думала о времени. И когда она стала такой безрассудной? Казалось, с ней такое впервые. Но, в самом деле, что она на завтраке могла такого невероятного увидеть? А может в очередной раз полюбоваться на нервные  лица однокурсников? Спасибо, этого она уже насмотрелась в последнее время предостаточно. На год вперёд хватит. Так что, если бы не шанс увидеть его и поговорить, она бы сразу направилась на урок. А может бы и не пошла вовсе. Да что со мной такое?!
   До ее ушей донесся шум из Большого зала, двери которого уже маячили в нескольких метрах. Мисс Грейнджер снова вспомнила сегодняшнее утро и поморщилась, машинально потерев ноющие виски, понимая, что это будет уже второй день подряд, когда ей не удастся спокойно позавтракать.
   Зайдя в Большой зал, ее окатила волна голосов, напоминающих гудение. Кончики пальцев все еще массировали виски. А лицо тут же стало из уставшего сосредоточенным. Никому нет дело до того что у нее в душе, так пусть все будет как обычно. Гермиона торопливой походкой прошла мимо одного из столов, не удосужившись посмотреть какого. Голова была занята другим. Напряженным взглядом, в котором было что-то вроде надежды, она обвела стол красно-золотого факультета. Но никого, с кем бы ей хотелось поговорить, не было. На Гарри она, собственно, и не рассчитывала. Здесь она не заметила ни Джинни, ни Рона, ни даже Невилла. Никого. Тяжело вздохнув, она присела на свое обыденное место.
   Не удостоив даже взглядом стол, на котором красовались хрустящие тосты, в вазочке ягодный джем, фрукты в вазах, а  перед ней горячий чай, в темном зеркале которого отражалось серое небо потолка  Большого зала. Вот тебе и доброе утро! Она бесстрастным взглядом начала оглядывать стены, а потом и учеников, мелькавших поблизости. Ей почему-то казалось, что утро безнадежно испорчено. Даже разговаривать с кем-либо расхотелось.
   Голову посетило безумное сиюминутное желание. Спонтанное, характерное ветреной девушке, но никак не Гермионе. Убежать. Но желание осталось только желанием, когда она вернулась к реальности.
   Гермиона посмотрела на кружку чая и прислонила холодные ладони к горячему фарфору, а потом поднесла кружку поближе. Серое небо, отражаясь от поверхности чая, вздрагивало в такт биению ее сердца.

==> Спальня

Путь от спален до Большого Зала казался бесконечным. Шаг за шагом, коридор за коридором, лабиринт за лабиринтом – в больном сознании всё казалось бесконечно-пугающим и выматывающим. Мэри не понимала, как она сможет протянуть целый день и упасть в обморок от изнеможения. Хотя нет, протянет. Она себя знает. Ей будет слишком неловко терять сознание на уроке, потому что это может отвлечь других от занятия, и ей будет страшно терять сознание на перемене, потому что просто-напросто стыдно. Поэтому в обморок она не упадёт. Инстинкт самосохранения. Внутреннему «я» не очень хочется, чтобы стыд и самобичевание загрызли его до смерти.
Мэри дошла практически на автопилоте. Машинально желая доброе утро знакомым, обменивалась вежливыми фразами на счёт предстоящих уроков и, даже, кажется, дала кому-то списать. Вроде бы. Она точно не запомнила.
Где-то в глубине души бурлили заспанные, закостеневшие эмоции. Невыспавшиеся, раздражённые и злые. Чем-то похожие на запертые в корзинке змеек. Впавших в зимнюю спячку. Интересно, а змеи впадают в спячку? Вроде бы да. Не все, но большинство. А вообще, нужно будет почитать про это в библиотеке, так, для общего развития. Несмотря на то, что ей положено читать про барсуков.
А вот и остальные барсуки и барсучата – её родные хаффлплаффцы. Забавно, но при виде них стало как-то легче, теплее.
Всё-таки, у нас замечательный факультет. И люди тут добрее, и небо у нас чище. – От таких мыслей на лице у Мэри появилась неуверенная, робкая улыбка. Впервые за несколько лет Сойер по-настоящему задумалась о том, как ей повезло попасть на свой факультет. Хотя, если честно, первые дня два была ужасно расстроена, ибо наслышана, что Хаффлплафф никогда не был в особом почёте у других факультетов. Да и в далеко необъективной «Истории Хогвартса» наследники Хельги вечно упоминались мимоходом, словно декорации.
Но в том-то и суть. Без декораций представление кажется неестественным и надуманным. Без декораций только до безумия талантливый режиссёр сможет поставить спектакль, в который бы поверили. И вообще, мы – семья. И плевать, кто что про нас думает.
Яркие, тёплые эмоции в пастельных тонах на минуту затмили те, тёмные и мрачные, которые Мэри испытывала в комнате. Неизвестно откуда появилось желание встать в центре Большого Зала и громогласно объявить о том, что она ужасно любит свою хаффлплаффскую семью.
Забавно, но она даже на секунду замерла у входа, как будто собиралась с духом, но тут же идиотский голос разума велел убрать маниакальный огонь в глазах и сесть на своё место.
Чёртов голос разума. Что бы ему пусто было.
Вернулась привычная за эти несколько дней злость. Без которой уже было как-то пусто и угрюмо.
- Привет Вейн, Сью, - улыбнулась Мэри девушкам и огляделась. Приветливо помахала Никите и Норе. С удивлением отметила, что Гагарин зачем-то направился к преподавательскому столу, и, наконец, уселась на свободное место.
При взгляде на еду появилось ощущение тошноты, пришлось быстро закрыть глаза и глубоко вздохнуть, пытаясь унять ощущение дурноты.
Нет, пожалуй, есть я сегодня не буду, - брезгливо поморщилась девушка, наливая себе кофе.
Нужно отвлечься.
Мэри машинально посмотрела налево и внезапно обнаружила, что сидит рядом с бледной, растрепанной девушкой. С её соседкой по комнате.
- Привет, Рози, - машинально поздоровалась Мэри и почувствовала некоторое неудобство. Её соседка всегда держалась отстраненно, и нарушать эту дистанцию было как-то страшновато. Не хотелось показаться нахальной и надоедливой. Но умолкать и пересаживаться на другое место было бы ещё более бестактно, поэтому, волей-неволей пришлось пересиливать себя и продолжать разговор.
- Я твоя соседка по комнате. Мэри-Джейн, - напомнила Сойер и задала самый банальный вопрос, - как настроение? А вообще, сегодня замечательная погода, ты не находишь?
Сама Мэри ничего хорошего в погоде не находила. Сейчас всё вызывало только отвращение. Её слишком вымотала эта ночь, истерика в комнате, глупое самокопание, и теперь весь день ей придётся лицемерить и делать вид, что всё хорошо, лишь бы другим не было неудобно из-за её состояния.

Элеанор говорила, говорила и еще раз говорила, а Никита слушал её не перебивая, ясно представляя все те образы, что она так энергично описывала,  особенно мажорного Филча, и единорога. Грустным мыслям даже стало тесно в голове Малевского, и они постепенно начали уступать место относительно хорошему настроению.
- Нет, не видел. – Миссис Норрис Никита действительно не видел ни сегодня, ни вчера, ни позавчера. А может, просто не обращал на неё внимания, витая где-то в облаках.  Или просто забыл, что видел её. Тем более, сегодня, когда он не помнил даже, как шел в Большой Зал.
Элеанор продолжала свои рассуждения о Филче. Странные вопросы всё же её интересовали. Странные даже по меркам Никиты. Ну может он просто не находил особой привлекательности в Филче. В его представлении это был всего лишь нервный старик, который сам своим поведением провоцировал детей на шалости и хулиганства.
- Тяжело? Думаешь? Эммм… а давай проверим, способен ли Филч на высокие чувства, ну кроме как к животным? Подарим ему цветы с любовным посланием, задарим его сладостями и подарками от имени анонимной поклонницы.  Украсим будни бедного старика.
Малевский даже чуть ожил и вспомнил про какао. Через пару секунд он уже держал в руках наполненный стакан, слушая дальше Элеанор.
- Я только что сравнила деньги и магию. Я глупая, совсем глупая.
- Почему? Нет, они, правда, похожи. И то, и другое я не очень люблю.
Ведь что-то общее было в этих двух обычных словах. Они оба были источниками силы и власти над теми, у кого нет ни того, ни другого. Деньги были таким источником в мире магллов. И Никита на опыте своего отца знал, какую роль они играют, как все прощается за банковские знаки, от мелких шалостей незадачливого сына, до крупных финансовых преступлений его отца, за которые другие годы проводят за решеткой. В магическом мире – магия играла такую же роль.  Поэтому все и тянулись к Темному Лорду.
Никита даже был настроен озвучить свои мысли, но..
Наверное, было заметно, как улыбка Никиты исчезла с лица, когда за стол села Сью. Села не рядом с ним, как обычно, а с Вэйн. Увлеченный беседой, он не видел, как она появилась в дверях, как она шла к столу, он бы перехватил её еще по пути и попытался поговорить, извиниться.  А сейчас вся решимость куда-то делась, девушка улыбалась в компании подруг, и казалось, что вчерашнее её совсем не волнует, как и не волнует, что есть какой-то там Малевский со своими глупыми чувствами.  Никита тут же перевел взгляд, уткнувшись в узор скатерти. Ему хотелось бы улыбнуться, чтобы показать, что и ему совсем неплохо, вот только не получалось.  Плохо стало, очень.
Элеанор предложила мармелад, но все, что смог ответить ей Никита, был отрицательный кивок. Он не пытался скрыть резкую смену настроения. Даже мысли такой не было. Как же сложно было взять себя в руки. Внутри всё закипало. Ведь Сью улыбалась, а ему казалось, будто она смеется над ним. Уйти, нет, лучше – сбежать. Какое сбежать? Лучше подойти к ней.
Зачем? Этот вопрос он не успел себе задать, т.к. уже поднялся со своего месте, рукой задев стакан с какао. Мысли об извинениях словно испарились. Словно не он думал, свалить всё на огневиски, которое, кстати, не пил. Глупо простояв так пару секунд, Никита поймал на себе удивленные взгляды и упал на свое место обратно.  Разлитое какао растеклось огромным пятном по скатерти. Никита даже не заметил этого, положив локти на стол и вляпавшись в какао. Смотрел он только на подругу. 
- Доброе утро, Сью….  Почему ты села туда?
Казалось, что надо сказать что-то еще. И глупая фраза вырвалась сама собой, когда на глаза попалось блюдо с фруктами, стоящее рядом с Вэйн и Сью, будто это оправдает его странное поведение:
- Подайте, пожалуйста, ту тарелку с фруктами.

Девушку от разглядывания стакана отвлёк чей-то голос. Он был со стороны двери. Рози сделала еще два глотка сока и повернулась ко входу. Но далеко ей всматриваться не удалось. Прямо перед ней стояла девушка. Знакомые глаза, лицо.. Знакомый голос. Девушка поздоровалась с ней и назвала Рози по имени. Мисс Зеллер улыбнулась и ответила приветствием. Когда незнакомка представилась, Рози чуть от радости и от переполняющих радостных чувств чуть не набросилась на Мэри-Джейн: она все время думала, как начать разговор с соседкой и как начать общаться. Ведь друзей не было, а девушке нужен был кто-то, кто выслушает, поможет, утешит, переубедит. Но почти сразу Рози остыла: она занервничала. Сердце забилось, дыхание буквально пропало, щёки стали пылать, девушка начала наматывать волосы на палец: это ее проявление смущения и волнения. Ей было стыдно, потому что Мэри-Джейн помнила ее имя, но в то же время Рози не знала что сказать. Поэтому она молчала, но решив не казаться такой бестолочью, она решилась. Девушка сглотнула. как настроение? Хорошее. А у тебя как? Мэри-Джейн явно не хочется продолжать разговор, это же видно. У нее просто нет выхода. Надо спросить что-нибудь, чтобы прервать неловкое молчание. Мисс Зеллер услышала еще один вопрос от соседки. Я так долго ее ждала…, ответила она про зиму. Так приятно зимой думать. Так просто избавится от проблем. У нее не может быть никаких проблем. Зачем я это говорю? Глупая, глупая… Жалость. Главное чувство, которое вызывали слова Рози. И солнышко зимнее сейчас так красиво светит, снег переливается. Неизвестно... Зачем девушка это сказала? но надо же было что-то ответить. Вот так всегда: ждешь кого-то, ждешь, а когда подходит момент разговора – нет слов, жмешься. Рози выдохнула. Ее реплика закончилась. Где-то в душе Рози надеялась, что соседка не отмахнется от нее.
Девушка только что заметила, что до сих пор стакан в ее руке. Она поставила сок на стол. Чтобы не вынуждать Мэри-Джейн думать над следующим вопросом, Рози спросила: «Как дела?». Она повернулась к девушке, но, встретившись глазами, отвернулась и снова посмотрела на стакан.

- Доброе у-у-утро.
Девушка уже сидела за столом и приветливо махала хаффлпаффцам. И Мэри-Джейн, и Никите, и Рози, и Элеаноре, и Гагарину, и всем-всем-всем, кроме одного единственного, который по необъятным и необъяснимым причинам за столом не сидел. Вэйн уже начала беспокоиться. Она прекрасно знала, что завтрак для самого ее любимого хаффлпафца был самым важным приемом пищи за весь день и что пропускал он его исключительно в самых крайних случаях. А какой же крайний случай мог произойти сейчас?
Немного рассеянно улыбаясь Сьюзи и кивая на каждую ее фразу, Хопкинс уже летала в своем мире и содрогалась от страшных представлений. А вдруг, Зак тяжело заболел и не может встать с постели? А вдруг, он провалился в исчезающую ступеньку и не может вытащить оттуда ногу? А вдруг, в самом крайнем случае, это как когда на первом курсе Зак учился, в школе снова появился тролль, и непунктуального студента размолотило в его желудочном соку? Нет, это совсем ужасно. Есть тут же расхотелось, а от появившейся в голове картинки последнего сценария тут же затошнило, и девушка отбросила от себя всякие глупые мысли.
- А Смита что-то нет, спит, наверное, или уже позавтракал, шустрый какой.
- Нет, я думаю, что нет... он не мог встать так рано, ты же знаешь, его с кровати поднять - как бегемота из воды.
Вэйн снова погрузилась в размышления, а в голове, почему-то, то ли спросонья, то ли с волнения, появился голубой бегемот, который приветливо махал ей хвостиком - второй его частью, помимо головы, которая показывалась из воды, - и приветливо улыбался во все свои сорок четыре зуба.
Помотав своей глупой светлой головой и вынырнув из таких же глупых мыслей, девушка наложила в тарелку пудинга и пододвинула к себе кувшин с тыквенным соком.
А вокруг уже разворачивались военные действия. Кувшин с соком, который Вэйн только было пододвинула к себе, быстро пополз по направлению к Малевскому, сгребая на пути кучу тарелок. И эта конструкция оказалась крайне непрочной. Тарелки, наползая друг на друга, столкнули кувшин, и он упал на каемку той самой тарелки с фруктами. Оранжевая густая жидкость потекла по бортику вниз.
Приоткрыв рот, девушка ошарашенно смотрела на кучу тарелок возле Никиты, пиная под столом Сьюзен ногой. Она, Вэйн, попыталась поставить кувшин в вертикальное положение, но едва не пролила его на себя.
- Эээм...
Хопкинс бегала глазами по столу и лицам вокруг, не зная как повести себя в данной ситуации.
Ну, конечно!
Самый лучший способ - сбежать. Срабатывал всегда и везде.
- Пойду я Зака поищу... Удачи вам, ребята, увидимся на лекции.
Вэйн сочувствующе и как-то даже извиняющиеся улыбнулась Малевскому, скосила странную рожицу Сьюзан, ну и поспешила ретироваться из зала, по пути стряхивая с форменной юбки листья салата.
Ей предстояли долгие хождения по школе в поисках непутевого мальчишки. Хотя, почему долгие. До лекции оставалось не так много времени, а лишать свой факультет баллов уж очень не хотелось. И Смиту она этого сделать тоже не имела права позволять.

==> Спальня старосты №1 ===> Большой зал

…Нет-нет, что вы! У Драко не плохое настроение, с чего вы взяли?
Просто он всю ночь не спал, забывшись недолгим сном лишь под утро. Во сне он гонялся за кем-то, чья-то тень впереди не давала покоя, предплечье жгло и казалось, он сгорал изнутри. А потом ему снилась Пэнси, которая выскальзывала из его объятий, он никак не мог понять, где она – то рядом, а через мгновение её смех разносился вокруг…
…Когда прозвенел будильник, парень резко сел в кровати, моргая и с трудом осознавая, что это был лишь сон. Вместе с облегчением пришла чёткая мысль, что все его планы полетели к чёртовой бабушке.
Нет, Драко не злится. Он же слизеринец, он должен держать себя в руках. Более того – он Малфой! А Малфои не действуют вслепую, не видя смысла своим действиям.
Долбанув разочек попавшуюся под руку сумку с так и не вытащенными учебниками и ещё раз опровергнув упомянутое выше, юный Малфой направился в Большой Зал, рассеяно думая, зачем он встал так рано.
Желания попадаться на глаза большей части студентам Хогвартса не было никакого. Говорить с кем-то или что-то объяснять – тем более.
Хотя нет…
Поговорить и видеть кое-кого Драко хотел.
Очень.
И даже не для того, чтобы обсудить вчерашнее собрание, и не для того, чтобы…
Ему нужно было просто убедиться в том, что ему ничего не приснилось – ни вчерашний разговор с Пьюси, ни странные слова Пэнси… Вчера – казалось, целую вечность назад – он собирался с силами, почти решился, почти смог… И упустил свой шанс. Он даже возненавидел себя. Минут на 15. Потому что потом пришлось взять себя в руки, незаметно (!) улизнуть из школы Excetra, умудрившись ни с кем не столкнуться…
Почему? Почему всё так? Неужели он такой трус, что даже поставить Эдриана на место не смеет?
Задав себе эти вопросы, Драко так и не получил на него ответа, размерено переставляя ноги и не отрывая взгляда от каменной кладки стен и полов.
Некогда родной и уютный Хогвартс перестал быть таковым. Гуляющие по подземельям сквозняки, темнота коридоров, от которой не спасали зажженные факелы и волшебные палочки. Тысячи глаз – живых людей, привидений и портретов – преследовали и высчитывал каждое твоё движение. Подозрительные взгляды преподавателей – они же слизеринцы! За ними же глаза да глаз нужен! – раздражал и выводил из себя.
Неужели ещё кто-то не понял, что скоро – совсем скоро – этому придёт конец?..
…С такими мыслями Драко переступал порог Большого Зала – огромного, светлого и почему-то не очень многолюдного. Со скучающим взглядом и лёгкой гримасой презрения на лице оглядевшись, он отметил, что никого из слизеринцев его курса в поле зрения не наблюдается. Не поняв, раздражает его это или, наоборот, радует, Драко медленно и неспешно направился к своему месту...

О, это было чудесно!
Это было шикарно!
Это было…было…
Ужасно нервно.
Бедный маленький мальчик никак не был готов к такому повороту событий.
Нет, разумеется, он чрезвычайно хотел спросить, узнать, но никак не думал, что мисс Спиннет согласится на его дурацкую просьбу.
Чёрт! Мерлин! Что…Что я там вообще хотел спросить?
Нервы надо было как-то успокоить. Либо подстелить сухую тряпочку Гагарчику под ноги, чтобы вся жидкость, вытекающая из любого организма в случае сильнейшего стресса, впитывалась в неё, а не расползалась бы мокрым пятном по мраморному полу.
Вытирая вспотевшие ладони о мантию, Рин на деревянных ногах пошёл вперёд, стараясь не смотреть в глаза юной аспирантке.
- Да, да… Шумно. – Пятикурсник не мог не бормотать себе под нос. Так ему было гораздо легче вспомнить, всё-таки чего же такого он хотел от Алисии.
- И-и! – Хаффлпаффовец невольно округлил глаза, когда представил себе, как преспокойно обращается к практически преподавательнице на Ты, да ещё и по имени. Но что-то внутри него всё-таки загорелось. От этого зарумянились щёчки, а уголки губ слегка приподнялись вверх. Эх, молодецкая юность! От стеснительности и скромности, конечно, никуда не денешься, но всё-таки возраст берёт своё, и гормноны в штанах должны браться в расчёт.
В голове стремительно промелькнул образ, как он сидит в своей спальне с этими придурками-друзьями, соседями по комнате, и красочно рассказывает, как за завтраком он деловито подошёл к преподавательскому столу, вытащил с завтрака саму Спиннет, а она не то что была против, так ещё и сама попросила называть себя по имени. И улыбалась ему мило. И продефилировала с ним по Большому Залу. И…и…
Хорошо, что подвергшись мечтаниям, у Гагарина не было привычки пускать слюну. Иначе бы аспирантка сразу бы поменяла своё мнение относительно пятикурсника.
Опомнившись, Рин всё-таки решил представиться:
- Гагарин Рин, мисс Спиннет, простите, Алисия… Пятый курс Хаффлпаффа.
Сердечко бешено билось, а мысли путались.
Аспиратнка была недурна собой. И чертовски мило улыбалась, отчего у Гагарина холодели пальцы на ногах, а кровь от головы отливала бурными потоками, направляясь сами-знаете-куда.
- Я вообще-то хотел у Вас спросить насчёт предстоящего урока. Не будет ли там пауков? А то я их страшно боюсь. – То ли подлиза, то ли полный трус. Голосок мальчишки явно был далёк от бархатистого мужского баса.

a что меня нежит, то меня и изгложет, c
- Гагарин Рин, мисс Спиннет, простите, Алисия… Пятый курс Хаффлпаффа,- вымолвило чудо, явно витая в своих мыслях. Гагарин,- мысленно повторила ты, думая о том, что мальчику уже пятнадцать, как ты и предполагала. Здорово оказываться правой, особенно когда речь идет о простых догадках, а не о чем-то, что можно почерпнуть из книжек. Да еще и хаффлпаффец, к которым ты всегда проникалась искренней симпатией - трудолюбивые, добрые и милые, может, и не все, но не Слизерин, в самом деле! Хотя ты и сильно сомневалась, что слизеринец или рейвенкловец могли бы подойти. Первые считают ниже себя обращаться к пусть и бывшим, но все же гриффиндорцам, а вторые редко когда просят о помощи, предпочитая заняться свое проблемой самостоятельно.
- Я вообще-то хотел у Вас спросить насчёт предстоящего урока. Не будет ли там пауков? А то я их страшно боюсь.
Ты улыбнулась (который раз за несколько минут?) и тут же поспешила заверить мальчика в том, что ничего страшного не будет.
- Я думала пройти с вами сниджитов. Очень милые птицы, на гране исчезновения, редкие и совершенно прекрасные. Знаешь, они очень красивые и милые. Хотя ты сам увидишь, Гагарин. На уроке, естественно. Тебе нечего бояться.
Мысль о птичках заглушила мысли об уроков, волнение и легкая тошнота, что была твоей тенью этим утром, ушли, оставив лишь предвкушение и легкую взбудораженность. Что-что, а уход за магическими существами ты любила. И тебе уже было все равно, с какой стороны - ученика или учителя. Главное, что животные, птицы, насекомые, существа - такие хорошие, без задней мысли, которые зависят от тебя. Ах, как это было прекрасно!
- Я тоже не очень люблю пауков. Не боюсь, но не люблю. Некоторые из них мышей едят, а я всегда настроена против тех, для кого моя Ми может стать обедом. У меня мышка есть. Волшебная. Очень миленькая,- почему-то вдруг захотелось рассказать Гагарину все-все. Это было очень-очень странно, пусть мальчик и располагал к себе схожестью характера с твоим. Он тоже немного стесняется, много думает, и просто страшно мил. Мил.. Не очень ли много милого?
Ты шла вперед, направляясь в холл. Кажется, мальчик пропустил твой вопрос о том, где он хочет поговорить. Но то, что он с Хаффлпаффа, говорило о том, что лекция у него не скоро, ведь сегодня ты ведешь урок у их факультета и у гриффиндорцев. Значит, у него много времени. Но тащить Гагарина на улицу, да и идти туда самой не хотелось - ведь тогда надо забегать за мантиями, а ты наверняка зависнешь в комнате. Поэтому ты лучше подождешь ответа, или спросишь еще раз.
Но вот только выйти из Большого зала было не так то просто - ученики, еще не позавтракавшие, прибывали в зал, дружной волной сметая все на своем пути. А тебе, с твоей тонкостью, невесомостью и неуклюжестью, пробиться было вообще сложно. Поэтому ты устремила взгляд в пол, замолчав, и даже забыв про Гагарина - сосредоточившись лишь на том, как бы выбраться из этого помещения, ничего не сломав. Сосредоточилась, задумалась, вперед не смотрела и, вуаля - кто-то тебя толкает плечом, от чего ты чуть пошатываешься. Взмахиваешь руками, чтобы не упасть и поднимаешь глаза, готовая сказать все, что думаешь тому ученику, что тебя решил снести. Вот только никакого ожидаемого слизеринца ты там не увидела, а увидела до боли знакомое лицо.
- Ох,- слетело с губ, брови чуть сдвинулись и приподнялись, а глаза тут же поймали взгляд. Только ох было не от того, что ты чуть не упала, а просто потому, что.. Ты не могла это объяснить. Слишком сложно. И слишком остро. Не уехал.
- Ох, Алис…мисс Спиннет извините меня, я не хотел,- ты смотришь на губы Чарли, а звук будто выключили. И весь шум, что сейчас разрастался в зале, вдруг прошел мимо тебя, не обдавая яркой волной, как все время до этого. Как в немом кино. Но слова то все равно ты разобрала, от чего было не лучше. Ты отвела глаза, разглядывая каменный пол.
- Ничего страшного, мистер Уизли.
Где-то в груди сердце пропустило один удар. Мысли совсем запутались, забыли об уроках, о Гагарине, о завтраке, обо всем на свете. Просто слова немного порезали. Мисс Спиннет. Значит, не придал значению. Сделал вид, что ничего не было. Значит, я была права? У него есть кто-то. Может, даже жена. Правильно. А ты, Лис, всего лишь кто-то, кто не аккуратно "упал"" прямо на его губы. Губами. Ага. Именно так. Ты никто, Лис. Смирись с тем, что любовь - не твое. И не сейчас. Дура, Лис. Дура.
Глаза чуть защипало, ты резко дернулась с места и, лавируя между учениками, спешащими позавтракать, вылетела из Большого зала.

==>Холл

Ни к чему не обязывающий светский разговор. Прямо как в высших кругах общества. О погоде. Самая банальная тема, в общем-то, но её можно сделать интересной, яркой, эмоциональной, а можно делиться пустыми скупыми шаблонными словами. У Мэри в голове вертелся исключительно вариант номер два. У неё было слишком плохое настроение и слишком мало эмоций после истерики, чтобы выражать правильно свои мысли и делиться красивыми метафорами. Поэтому девушка смогла заставить себя произнести только одну банальность, а затем растерянно замолчать.
- Да, ты права Рози. Но осенью всё-таки думается легче.
Затем сознанием Мэри-Джейн зацепилась за второй вопрос, но и здесь не смогла придумать ничего яркого, ради чего вообще стоило произносить слова.
- Всё нормально, спасибо.
Забавно, она что, меня стесняется? Как можно стесняться меня? Первый человек за много лет, - чуть улыбнулась уголками губ Мэри-Джейн и из неоткуда, совершенно неожиданно появилось воодушевление, странный напор, который, безусловно позволили бы ей легко рассмеяться, забыть о своих мелких неприятностях, из которых Сойер устроила целую трагедию, немного отвлечься и втянуть собеседницу в захватывающий разговор, если бы не появление в Большом Зале вчерашней потенциальной жертвы. Драко Малфоя.
При виде слизеринца Мэри словно онемела. Забыла красивую фразу, которую собралась сказать Рози. Из головы вылетело абсолютно всё, что она вообще хотела произнести. Да что там лукавить, мысли вообще испарились.
Трудно сказать, сколько длился этот странный ступор. Наверное, всего несколько секунд. Спустя это довольно непродолжительное время, совесть первой пришла в себя и мысленно заявила:
Нужно признаться
И подставить девчонок.
Но можно взять вину на себя. И кто всё утро рыдал и говорил, какая я мерзкая? Хотела совершить паршивый поступок – изволь извиниться, пусть даже и раздумала. Мысли-то всё равно были.
Он меня убьёт. Интересно, прямо перед всеми придушит или из-за угла заклинание метнёт.
А какая разница?
Разницы никакой. Зато совесть будет чиста.
Раздвоение личности активно прогрессировало. Личность медленно расслаивалось на плохую сторону и хорошую, как в дурацких мультиках. На одном плече чёртик, на другом ангел, и они что-то втолковывают-втолковывают-втолковывают. А соревнование называется: «Кто кого перекричит». Пока что выиграла совесть. Злобная, нехорошая совесть, от которой было только хуже. Которая слепо следовала моральным принципам и никогда не задумывалась о том, что от этих принципов всем только хуже. И кто вообще придумал эти правила? Наверное, тот, кому они помогли. Один раз. Какое-нибудь исключение. И вот написали эти законы, не учтя того, что ситуации в мире существуют разные. Вот что теперь делать?
- Рози, ты можешь мне помочь? - помертвевшими губами, невнятно пробормотала Мэри, затем наклонилась к сумке, достала из неё это пресловутое приворотное зелье и сжала его в вспотевшей ладони. Затем взяла Рози под руку и резко, бесцеремонно даже не спрашивая её мнения потащила к столу Слизерина.
Идти одной было безумно страшно. Да, это трусость, но ведь Мэри никогда не утверждала, что она – героиня. Она просто маленькая нервная девочка с Хаффлплафа, вот и всё.
Мэри решительно двинулась вместе с Рози к Малфою, стараясь успеть до того, как он дойдёт до своего места.
- Мал… Драко, подожди, пожалуйста, - окликнула Мэри, понимая, что голос звучит неестественно нервно и хрипло. Ещё шаг – и девушка преградила ему дорогу.
- Я хотела сказать, что вчера мы сварили любовное зелье, чтобы отомстить за то, что ты всё время говорил нам гадости и совершал нехорошие поступки, - неожиданно чётким, ледяным тоном заявила Сойер, одновременно пытаясь не завизжать от ужаса, - но сегодня я поняла, что это очень глупый поступок, вот. Поэтому я хотела извиниться. Во всём виновата только я.
А голос всё-таки сбился на истеричные высокие нотки.
- То есть, зелье варили не мы, а я, и она… - Мэри крепче сжала ладонь Рози в своей руке, - здесь не причём. Мне просто было страшно подходить одной.
И зачем она призналась? Хотя, по ней и так видно, что ей безумно страшно.
- Но ты поступаешь нехорошо, когда говоришь другим людям гадости. Зачем ты это делаешь? - на полном серьёзе спросила Мэри.
Глупая. К чему этот вопрос?

Растерянность. Это состояние было у Рози, когда шестикурсница взяла ее под руку и куда-то побежала. Рози не могла сопротивляться, к нее не было выбора. Да и Мэри-Джейн наверное очень хотела с кем-то встретиться. Только четверокурсница не понимала, куда и для чего. И зачем вообще там она нужна. Непонимание. Вот они подходят к столу Слизерина. Девушка прикусила губу: сюда она никогда не заглядывала. Слизеринцы казались ей озлобленными, гордыми и жестокими. У Рози закружилась голова, она не понимала, что вообще здесь будет, должно быть. Мэри-Джейн была явно чем-то озабоченна и мисс Зелер еще больше начала переживать. Ей было тревожно. Тревога, плавно переходящая в страх. Пустынный страх. Ни одной мысли. Они стоят перед Драко Малфоем. Его она знала только по разговорам. Высокий, гордый... Язвительный. Всем доставались оскорбления: Рози часто подслушивала разговоры девчонок из Хаффлпаффа. Но она не понимала, зачем она стоит перед ним. У Мэри-Джейн явно были какие-то разговоры. Рози прислушалась. Любовное зелье... Девушка ничего не понимала. Картину можно представить, видя огромного удава и маленькую мышку. Шестекурсница боялась Малфоя явно не так, и да, Рози восхитилась. Да, дрожь в голосе, но извинение перед ним достойно восхищения. Гордость за Мэри-Джейн. Ненависть к себе за неумение помочь ей. Жалость о том, что она не знает, как можно спастись. Какие-то угрозы о докладе директору: Рози этого не боялась. Подумаешь, снимут баллы. Гораздо страшнее то, что сказал Драко. Но при одном условии. Девушка знала, что это закончится плохо. Она попыталась незаметно ударила шестикурсницу ногой по колену, как бы пытаясь дать понять, чтобы она не соглашалась. Сама девушка не могла ничего понять. Страх...