Сумрачный утренний свет. Серый, довольно тусклый он просачивается сквозь узкие выскоие окна коридоров. Она быстро проходит один за другим, теряясь в бесконечности поворотов, тупиков, лестниц, картин, жители которых благополучно дремали. Все это проносилось мимо нее сплошной вереницей образов, нечетких, слившихся в одно пестрое пятно. Легкие быстрые шаги, ноги уже несут ее в привычном направлении... Девушка даже не задумывается, куда направляется. Просто идет. Шаг за шагом... картина за картиной. И мысли беспорядочно цепляются одна за другую, не давая развернуться и принять законченную форму. Возможно это следствие четырехчасового сна. Но Мораг уже привыкла к такому образу жизни. Этой ночью ей все же удалось найти приключений на собственную голову. Запретная секция хогвартской библиотеки пережила тяжелую ночь, благодаря двум рейвенкловкам. Но это было лишь безобидная шалость, ничего серьезного... Ничего цепляющего и оставляющееся в воспоминаниях. Это уже прошлое.
Как будто это было не со мной.... Это ощущение в последнее время появляется все чаще и чаще. Время идет само по себе, забыв, что в этом мире есть некая Мораг МакДугал, и с ней надо считаться. То быстро, то медленно... я не успеваю отследить собственную жизнь в этом хаотичном потоке.
Не заметно для себя, она вышла на площадку самой высокой башни замка. Неожиданно свет оказался ярким, а небо очень близким. Кристально чистый воздух и легкое покалывание кожи - признаки того, что сегодня морозное январское утро. Странно, а мне казалось, что пасмурно... Кажется моя легендарная наблюдательность решила взть отпуск. Но ведь и ей надо отдыхать. Глубокий вдох, и она почувствовала, как холод скользит по стенкам горла.
Именно отсюда открывается потрясающий вид на окрестности Хогвартса. Ветер треплет рыжие пряди, и она все так же безмятежно всматривается вдаль. Но кажется ее покою решили помешать. Она обернулась на звук шагов. Эту девушку Мораг точно не видела среди студентов. Неужели новенькая? По привычке, она прошлась оценивающим взглядом, пытаясь составить представление, но бросила это занятие, понимая, что раннее утро - это не лучшее время для анализа впервые увиденного человека.
- Я тебя, кажется, здесь еще не видела, - взгляд упал на галстук. - О, Гриффиндор... А я из Рейвенкло. Мораг МакДугал, - она нарочито вежливо улыбнулась. С незнакомыми людьми это была ее обычная манера поведения - стена непроницаемости и легкая ирония в голосе.

Да, ей хотелось остаться этим утром одной. Именно с этой мыслью Мораг поднималась сюда. На вершине Астрономической башни она всегда чувствовала покой, просто наслаждалась видом, и все такие надуманные проблемы  уходили на задний план. Смотреть, чувствовать  порывы ветра, порой обжигающе касающиеся тонкой молочно-белой кожи, зажигая румянец на лице. И в этот момент ее голова обычно совершенно свободна от запутанных мыслей. Все ясно и просто. Просто жить, не смотря ни на что. Ради этого рейвенкловка и поднялась сюда столь рано.
Однако ей желания были сметены это разговорчивой новенькой с Гриффиндора. Она искренне улыбалась, и Мораг прямо ощущала желание той подружиться и найти общий язык. Очередная не в меру доброжелательная особа, язвительно подумала девушка, но почему-то ожидаемого раздражения не появилось. Наоборот, кажется, та самая пресловутая доброжелательность начала действовать на нее. Она не смогла в ответ не улыбнуться.
- Только сегодня? О, значит, ты совершенно ничего не знаешь о Хогвартсе. Тебе предстоит еще много открытий, потому что это замок непредсказуем. Совершенно, и с непривычки тут можно бродить целый день. Но элемент непредсказуемости добавляет интереса в нашу жизнь, - легкая усмешка появилась на губах Мораг.
Где ее обыкновенная язвительность и неприятие таких открытых солнечных людей? Наверное, ей тоже захотелось погреться в лучах дружелюбия этой девушки.
- И не ищи здесь логику. Лестницы двигаются совершенно сумасбродно. Хогвартс - это хаос. Но вряд ли в этих найдется тот, кто его не любит.
И это действительно так. Даже если сначала Мораг относилась настороженно к этой школе чародейства и волшебства, но за годы учебы не могла не полюбить ее. Все же в атмосфере Хогвартса было что-то такое, что заставляло привязываться к нему. И теперь даже не верилось, что еще полгода, и все закончится.

Поеживаясь от холода, Мораг окончательно повернулась к собеседнице. Раньше ее все же привлекал больше пейзаж... Мерлин, сколько же раз за эти шесть с половиной лет она прибегала сюда вместе с акварелью и пыталась передать то, что видела. Сколько сожженных картин, неудачных попыток, и вновь она завороженная водила кистью по бумаге. Акварель... все же она давно не рисовала, слишком давно. Она по привычке посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы,  ногти красивой формы и ухоженная кожа. Где пятна краски, засохшие под ногтями? Порой они умудрялись даже появляться на лице... Полузабытое ощущение кисти в руках. Нехорошо сжало сердце. По-настоящему больная для нее тема. Мораг вспоминала, думала, но никому не рассказывала об этом. Извечный вопрос: "а кто поймет?" Есть ли действительно кому-то до тебя дело? Боже, ну, что за мысли? Она тряхнула головой, и каскад волос цвета осенней листвы рассыпался по плечам.
- А на счет логики, как говорил мой отец "ее на самом деле нигде нет"
- Это суждение я еще могу оспорить. И вообще, я люблю подискутировать. Не даром же учусь на Рейвенкло. Хотя логика - зыбкая вещь.
Мораг поймала себя на том, что не пытается спрятать себя за масками. Странно, но нет никакого желания быть вежливой, холодной или наоборот резкой и вспыльчивой. Не хочется улыбаться заученной улыбкой, хотя от некоторой сдержанности было сложно избавиться. Вилл Стоун... что ж, интересная особа, правда, кажется законченной оптимисткой и очень милым созданием. Мораг усмехнулась, понимая, что ей определенно нравиться разговаривать с ней. Легко и приятно. Не надо задумываться над тем, чтобы сохранить лицо и соответствовать представлению других о тебе.
Ну я в том смысле, что если нет, то не могла бы ты мне здесь все показать и рассказать? А то я еще тут никого не знаю..
Рейвенкловка посмотрела на часы и покачала головой.
- Пока что я абсолютно свободна, но позже у меня тренировка. Кстати ты не увлекаешься квиддичем? А насчет того, чтобы быть твоим гидом... Хорошо. Дай подумать, чтобы тебе для начала показать... - девушка на секунду задумалась, потом ослепительно улыбнулась.
- Знаю! Самое необычное место в Хогварсте - выручай-комната. Такого ты наверняка еще не видела.
Мораг, сама ни понимая от чего так воодушевлена, взяла гриффиндорку за руку и повела с вершины Астрономической башни.

==> выручай-комната

Проснувшись сегодня раньше обычного, истерзанный жуткими кошмарами и ночными воплями Кассиопеи, Моли быстро оделся и отправился, куда глаза глядят, в надежде развеяться и забыть о странных снах. Касси недовольно бежала за ним (оставаться одна она не любила). Её ночное негодование всё ещё продолжалось – она по-прежнему странно и даже страшно мяукала. Моли шёл всё быстрее, надеясь улизнуть от неё. Но тщетно.
  Постепенно пробуждаясь и приходя в себя, Молестер буквально обнаружил, что ноги по привычке сами привели его в совятню. Он любил здесь проводить время. Сладкая музыка тишины, замешенная с уханьем сов, – что может быть прекраснее? Лучи солнца, протыкающие стёкла окон, лёгкий ветерок, пробегающий словно озорной ребёнок… Все эти глупости вовсе не волновали Молистера. Преимуществом этого места было то, что здесь не только можно было ощутить приятное одиночество, но и обрести чудную компанию тоже было возможно, ведь часто сюда заходили такие же искатели уединения, нередко становившиеся довольно-таки интересными собеседниками, а иногда и приятелями настолько долго, насколько это было возможно, общаясь с Моли.
  - Что, Касси? И чего тебе не спится по ночам?.. – присев на корточки перед кошкой, произнёс Молестер; та в ответ, мурлыча, запрыгнула ему на руки. – Ладно, не отвечай.
  Кассиопеи хватило ни надолго, и она, заинтересованная чудными птичками, снова убежала. Молистер, обрадовавшись, что руки снова свободы, как-то машинально потянулся в карман за сигаретами. Курить, в общем-то, не хотелось – привычка. Эта привычка навивала целую кучу чудесных мыслей. Например, Моли начинал заниматься самокопанием или размышлять о гранях своих возможностей, искать пределы добра и зла или пытаться понять, что он делает в этой жизни не так. С одной стороны такие моменты были очень приятны, но с другой – не слишком плодотворны, так как всё всегда оставалось по-прежнему, ведь Молестер постоянно приходил к выводу, что он - чудо чудное и диво дивное. А как иначе?!
  Мысль о том, что через час, а может, два начнутся занятия, не слишком радовала, даже угнетала. Но это желание спрятаться в совятне было той самой попыткой надышаться перед смертью. И, как прежде, он ожидал приятного собеседника и медленно курил, каждый раз внимательно разглядывая сигарету, вынимая её изо рта. 
  - Ну, где же?..

Молестер, сделав глаза в кучу, что-то искал на конце медленно тлеющей сигареты. Мысли как раз были где-то на промежутке между осознанием собственной ненужности в этом бренном мире и выводом, что это всё полная чушь. Уйдя куда-то глубоко в своё сознание и блуждая там, Моли даже не заметил, что он в комнате уже не один. И Касси здесь была ни при чём. Она уже где-то прыгала рядом с совами.
   - Доброе утро? – донеслось из-за спины, так, что Моли даже вздрогнул и не успел довести свою чудо мысль к логическому завершению.
   - Что?.. Ах, да… – рассеянно произнёс он. – Не знаю как у тебя, но у меня точно доброе. Хотя… – на секунду Мо задумался, а потом решил, что не стоит посвящать девушку в свои странные сны. – Да, всё отлично! Ответный вопрос. И ещё… Не здоровится? – произнёс он с ехидной усмешкой уже в спину девушке, пока та привязывала письмо к сове.
   Затем, усевшись рядом, но не слишком близко, с Миланой  (он ждал момента, когда она сядет), даже не спросив позволения, Молестер улыбнулся ей в ответ, хотя улыбка эта выглядела несколько неестественно: в ней прослеживались и издёвка, и рассеянность, и некая вопросительность подобная той, которую переживают сплетники, приготовясь слушать пикантные подробности чьей-то жизни. Но Мо также был просто доволен тому, что Мерлин внял его мольбам и послал ему компанию и, возможно, даже собеседника.
   - Ну, и хитрющий же ты у меня...
   - Мы с тобой одной крови, - радостно заметил Молестер.
   - Письмо отправлял? Или просто… гулял?
   - Ни то и ни другое. Писем мне, к счастью, отправлять некому. Да и прогулкой мои блуждания назвать сложно. Скорее я хотел побыть один, – явно и намеренно лукавил он, проверяя реакцию девушки, хотя нельзя было не заметить, что Мо был очень рад её появлению. – Птиц я терпеть не могу, но почему-то люблю приходить именно сюда. Здесь обычно так тихо и в то же время так шумно. Да и те, кто сюда заходят, обычно долго тут не задерживаются. В общем и целом, отличное место. Тебе так не кажется?..
   Всё это было сказано куда-то в потолок, как будто Мо говорил сам с собой, ни на секунду не переставая улыбаться.
   - Ты сегодня на удивление болтлив! Не замечаешь? – впервые за сегодня заговорило с Мо его второе Я.
   - Твоё молчание было гораздо более приятным… бай-бай! – ответил ему Моли и тут же вернулся в реальность.
   Молестер достал вторую сигарету.
   - Куришь? Не против? – протянув сначала пачку сигарет Милане, а потом одумавшись, спросил он. - Сегодня какая-то непреодолимая никотиновая жажда… – покрутив сигарету, юноша с наслаждением закурил, не дождавшись ответа девушки.
   - А тебе чего не спится? Письмо, наверное, могло и подождать?.. Я бы сейчас с удовольствием поспал… Но увы и ах... – с досадой посмотрел он на Кассиопею, которая всё с тем же азартом охотилась на сов.
   Раз уж ждал собеседника, надо поддерживать разговор. Внутри всё молчало, а мысли были рассеяны. Торопиться пока было некуда, возможно, лишь только на завтрак, но есть совсем не хотелось. Да и о том, что наступило время завтрака, Молистер совсем забыл: вроде как счастливые часов не наблюдают, - вот и он – никогда не знал, сколько времени.
   - Нам там никуда ни пора?.. – вяло произнёс он, при этом "нам" звучало как-то странно: нормальный словарный запас Моли не предусматривал такого местоимения, как "мы", а тут вдруг… кошмар!
   - Хитрый, хитрый Мо.
   - Учись, пока я жив!
   - Мы умрём вместе.
   Незаметно для самого себя и, наверное, для Миланы, Молестер уже сидел как-то слишком близко к ней. И что в этом плохого?..

Молестеру жутко нравилась сложившаяся обстановка. И если чуть раньше одна его половина готова были уйти отсюда в любой момент, а другая хотела остаться, но это желание было не таким уж сильным, то сейчас обе они не собирались оставлять завоёванных позиций, хотя и завоевать Мо толком ещё ничего не успел, а может, и не собирался. А завтрак… Что завтрак?.. Еда – это последнее дело. К тому же в большом зале всегда так шумно и многолюдно. Последнее, конечно, смущало гораздо больше, однако, пока Моли думал обо всём этом, чудесным образом у него обнаружилась жуткая головная боль, так, что и шум большого зала стал серьёзной помехой для похода на завтрак.
   - Если только мы хотим успеть на завтрак..?
   - Не думаю… Вряд ли мы хотим, – Мо, сделав этот акцент на «мы», необычайно развеселился. – Но если ты действительно хочешь есть, я готов пожертвовать этой чудесной обстановкой и пойти с тобой в это чудовищно шумное место, – при этом он шутливо, но с присущей ему долей ехидства, взялся за голову, изображая мигрень, в которую он сам искренне поверил.
   - Ох, какие новости! Удивляешь, дружище…
   - Сам в шоке.
   На самом деле Мо всё ещё не мог привыкнуть к нормальному человеческому общению после каникул. И с каким-то по-детски забавным энтузиазмом пытался наверстать упущенное.
   Моли не любил пауз в беседе, но никогда не чувствовал себя виноватым в них. Правило: если говорить не о чем, но о чём-то говорить всё же надо – для него не существовало. Кажется, что пауза – это естественное явление – некая возможность перевести дух и собраться с мыслями, особенно если  собеседник – случайный человек, с которым ты никогда и не собирался вступать ни в какие контакты. Милана и была таким человеком. Однако сейчас у Молестера не укладывалось в голове, почему же он всё-таки не собирался вступать в эти самые контакты. Досадное упущение. Это как не есть всю жизнь торты, убеждая себя в том, что они невкусные, а потом в старости с ужасом осознать своё непростительное заблуждение. Так что Моли был очень доволен, что это заблуждение было обнаружено им в малолетстве, и ещё можно всё поправить.
   - Да, очаровательное… – логическая цепочка разговора была нарушена, но Мо был уверен: Милана поняла, что речь идёт о кошке. – Это очаровательно создание кричит всю ночь, как будто в неё вселился бес, путается со всеми котами в округе и вот ещё… – Мо покрутил руками, которые вдоль и поперёк были покрыты царапинами разного срока давности.
   Кассиопея будто бы поняла, что речь идёт о ней и, радостно мяукая, подбежала к Моли. Изо рта у неё торчала пара перьев, но это не то, о чём можно было уже подумать – она их просто нашла на полу и жевала. Ни одна из сов так и не поддалась её гипнотическому взгляду и не клюнула на странные смешные прыжки.
   - Что, маленькое чудовище, из-за тебя у меня уже появляются враги, – конечно, про врагов он слегка преувеличил, но Тео мёдом не корми – дай поистерить, притом, что Моли был убеждён: Касси тут не при чём – всё этот Морфиус. Да-да, всё он!
   Кошка сначала прыгнула на колени к Мо и, ни секунды не задержавшись там, воспринимая хозяина как часть интерьера или, проще говоря, мебель, пришла к Милане, уселась ей на колени, что было уже подозрительно и совсем для неё нетипично, и радостно замурлыкала.
   - И как это понимать? – Мо, на этот раз совсем искренне и озорно рассмеялся, ведь такое поведение кошки действительно было ненормальным – она и на руках хозяина больше пяти секунд не задерживалась, а тут такое. – Ты прямо-таки творишь чудеса, Милана… А ты, Касси, предательница!
    Обстановка как-то совсем неожиданно разрядилась, хотя, в общем-то, она и не была заряжена. Моли, насторожившись своей необычайной искренностью, слегка напрягся и решил пока не делать разговор с новой собеседницей таким уж неформальным. Слишком непривычно и слишком неестественно. Но стать снова сухим и скользким было ещё более странно, поэтому, не сдержавшись, он произнёс:
   - Я тебя не утомил своей глупой болтовнёй о кошках? – но произнёс он это, будучи уверенным, что сказанное им совсем не глупо, а очень даже мило (он же и самой такой милый – просто чудо). – Я вообще на редкость болтлив сегодня. Да, утро начинается очень странно и необычно. Здорово!
   Молестер и сам не подозревал, как по-детски наивно он сейчас выглядит.

В нервных импульсах точками звука,
Неприкаянный страх и душная скука
Натяжение лука, радость, усталость,
И та самая малость, которой жить осталось.
© Кирилл Немоляев

  Эдриан сам не помнил, как прошёл по длинным коридорам подземелья. Только помнит, что ему было очень холодно и что не застёгнутая ещё с кухни рубашка совсем не защищала от морозных сквозняков.  Он не слышал больше её шепота, он даже дыхания её не чувствовал. Где-то где оно было прежде, в районе левого плеча.  Он не мог не думать, всё глубже утопая в болоте собственных мыслей. Такое маленькое, зелёное, вязкое болотце. А когда думал, понимал, что думать бесполезно. Зачем размышлять над тем, чего не можешь решить. А все бы было по-другому, если бы не было так как есть, ага. И лучше никуда не смотреть, задернуть шторы заткнуть уши от долетающего эха... на весь оставшийся год в этой школе. Счастлива! Без него. А сам полчаса назад был счастлив, вытирая мокрые искрящиеся капли с обнаженных бледных плечей, и вдруг вмиг небосвод затмили тучи. Любовь? Нет.
  Может то, что все зовут любовью, не более чем попытка сделать так, чтобы чувствовать себя любимыми? И разумеется, если этого хотят оба одновременно, ничего не выходит. Версия. Версия на версии. Почему их так много? А потому что он ничего не исключает. Все может быть.
  Он быстро пересёк гостиную слизерина, надеясь, что его никто не заметит. Возможно, так и было. По крайней мере, намного спокойнее ощущать себя невидимкой. Вот дверь их спальни. Стоило бы там оказаться ещё вечером. Тогда бы ничего не произошло. Сейчас бы он мирно спал в своей кровати, ловя вертолёты от выпитого и видя непонятные, ничего не значащие сны. Эдриан нажал на ручку двери.. Она закрыта!
  Да чем она там занимаются?
  Он ударил кулаком по двери. Потом ещё раз. И ещё. Наконец она открылась.
Надеюсь, я им не сильно помешал! - мысль, пропитанная сарказмом и ненавистью ко всеми миру. Быстрее лечь спать. Может он даже успеет выспаться к утренним урокам. Мечты-мечты. Они никогда ни к чему хорошему не приводили.
  В комнате был только Нотт. Такой спокойный, как будто только что получил порцию хорошего массажа и принял хорошую дозу успокоительного.
  - Чем ты здесь занимался? - раздражённо произнёс он, на ходу снимая пропахшую духами Пэнси рубашку. Да, на самом деле, одна из верхних пуговиц была оторвана и, возможно, теперь лежала на полу кухни. Конечно, обидно. Ещё одной такой он вряд ли здесь где-нибудь найдёт. Надо будет матери написать. Вдруг у них дома затерялась запасная.
  Только сейчас он вспомнил, что вчера вечером они с Ноттом расстались не самым подходящим образом. Вот именно в эту минуту ему совсем не нужны были выяснения отношений и неприятные разговоры. Но не стоит забивать голову. Тео вряд ли решится сейчас что-либо говорить. Уж больно спокойным он выглядел. Кинув рубашку на свою кровать, Эдриан подошёл к зеркалу и не узнал себя. Круги под глазами, спутанные волосы и.. чёрт! Яркий след её поцелуя с левой стороны его шеи. Он несколько секунд смотрел на этот кровоподтёк, как будто это могло заставить его исчезнуть. Потом, отшатнувшись от зеркала, Эдриан достал пачку сигарет и кармана брюк. Пару отточенных до автоматизма движений - и сигарета уже тлела в его зубах. Он облокотился на комод, присев на него с краю, и опустил голову. Вот сейчас он покурит и пойдёт спать. Пару минут - и всё будет хорошо.
  - Где Флинт? - спокойный голос, глаза направлены куда-то в область его ног. Вот с Марком сейчас было бы неплохо поговорить. Именно сейчас, в эту минуту. Но куда он подевался, чёрт возьми?!

Бесцветный голос. Эхо зла.
Сухой, колючий зимний ветер.
А сердце камень. Ожила
Жестокость - памятник столетий...
© J.Silver

  Время шло, и Эдриан абсолютно успокоился. Ну как сказать, успокоился. Он просто почувствовал, что снова стал почти таким же, как и вечер назад. Он снова мог отчасти контролировать свои эмоции и мысли. Они больше не сплетались в один несуразный комок и не шипели, как стая гремучих змей. И то хорошо. Хотя Пьюси всё ещё отлично понимал, стоит хоть чему-то задеть те тоненькие ниточки, именуемые нервами, как наступит рецидив.
  А ведь после каждого удара человек становится сильнее. Существует же такое мнение, да? Только вот Эдриан после каждого удара сильнее не становится ни на йоту, только лишь сердце покрывается каменным узором, да глаза застилает стальная пелена. И он всё больше и больше не даёт ничему ходу в своё подсознание. Вокруг рой ощущений, головокружений, дрожащих улыбок. Не пускает. Не может. Всё, что за его сознательную жизнь накопилось в душе, легло неровным асфальтом внутри и заполнило его почти всего без остатка щебенкой прошлого. И ничего туда никак не проходит. Заполниться бы ватой и хлопьями, облаками и пузырями мыльными, волнами, теплыми ладонями, сказками и мифами, феями. А тут одна сталь внутри, бетоном покрытая. Не впустит ничего. Ни капельки, ни молекулы. И кажется, ну куда уже больше? Ан нет. Находятся же те, кто среди всего этого каменного мусора может докопаться до живого, трепещущего в агонистическом припадке, и хорошенько ущипнуть, приговаривая "Ну что же ты такой, милый? Будь добрее." И после каждой подобной терапии, пружина жёсткости внутри становится ещё более ощутимой.
  Эдриан, подняв наконец голову, отсутствующим взглядом посмотрел на довольного Нотта. Тот как всегда был в своём репертуаре. Его можно было уважать только за то, что, не спав всю ночь, тот умудряется так мастерски подбирать слова, чтобы уколоть Эда.
  - Я тебя не спрашивал, когда он вернётся, - с терпением выслушав всю долгую тираду Тео, наконец произнёс Эдриан, выдавив из себя саркастическую улыбку. - Он был с девушкой? И как же ты это допустил?
  Только сказав это, Эдриан вдруг вспомнил о своих догадках насчёт Тео и Марка. Он совсем забыл об этом. Хотя именно сейчас эти мысли для него казались совсем неважными. В конце концов, это их личные проблемы, пусть разбираются сами. А он так, в сторонке постоит. Может подшутит когда-нибудь лишний раз. Но не сейчас.
  Странно, они вроде и друзья, но всё равно, сколько Пьюси себя помнил, они с Нотом не упускали возможности подтрунивать друг над другом. Независимо от времени суток и настроения. Да, возможно, эти шутки порой были и уместны, и дружелюбны, но как правило всё приобретало диаметрально противоположенный оборот. И вот сейчас..
   Услышав неудачную шутку насчёт тролля, Эдриан молча отвернулся от Тео, взяв с комода бутылку виски, которую только что принёс из кухни, и сделал один большой глоток. Жидкость уже не резала горло. Ко всему в скором времени привыкаешь. Да, возможно шутка была и смешной, но именно ей Нотт вызвал новую волну воспоминаний, которые до этого момента Эдриан засунул куда подальше, планируя подумать об этом позже, когда голова придёт в норму.
  - Я передам Пэнси о её новой принадлежности к этим существам. Ты не против? - яростный взгляд из-за спины, но парень снова быстро отвернулся. Не стоит показывать Нотту, что тот задел его за живое. Надо успокоиться.
  Последняя затяжка тлеющей сигаретой - и он резким движением затушил её о хрустальную пепельницу. Руки дрожали. Внутри начался процесс отрицания, организм не может вынести столько событий.
   Но пройдёт ещё немного времени – и всё станет на свои места. Он снова соберёт себя по крупицам. Все в нем будет  так, как надо. И ничего, как есть. В общем, как он привык. Да вот только когда это самое время пройдёт?

Жизнь разбивала мир уюта,
взрывала рамки абсолюта,
врывалась, как девятый вал,
неся колючие слова.
© Владислав Евсеев

Именно сейчас, когда уже пора было бы собираться на уроки, сходить в душ, привести себя в порядок, Эдриан почувствовал дикую усталость. Такую, что комната периодически начинала плыть перед глазами, выписывая замысловатые кренделя. Даже страшно подумать, как он будет себя чувствовать сегодня днём, если сейчас не поспит хотя бы часик-другой.
  Стараясь не обращаться внимания на следящего за ним Тео, Пьюси лёг на свою кровать, сложив руки за голову и положив ногу на ногу. Взгляд в идеально белый потолок и пустая голова. Сейчас надо было просто отдохнуть, и всё пройдёт.
  - Обрати внимание – я и не сказал, когда он вернется.
  Эдриан лишь повернул голову на бок, раздражённо взглянув на однокурсника. Нет, Нотт его сейчас не очень-то выводил из себя. Просто он не улавливал нити разговора. Как будто они сейчас на пару играли в испорченный телефон. Один говорит одно, а второй слышит совсем другое. Но разбираться в этом не было ни желания, ни сил. Тем более, вряд ли Тео сейчас бы пустился в объяснения, так сказать, для идиотов. И через несколько секунд, зачем-то проследив за процессом поедания яблока Ноттом, Эдриан снова возвратил свой взор на потолок.
  Какой он белый.. Даже белее, чем был месяц назад, перед рождеством...
  А упоминание о Пэнси, по всей видимости, вывело его соседа из себя. Значит, Эдриан тогда не ошибся в гостиной, значит Нотту на самом деле неприятна эта связь? Только вот интересно, какое ему дело до этого? Было бы понятно, если бы Эдриан вдруг вздумал увести его потенциального партнёра, но это.. Даже забавно. Хотя, нет. Было бы забавно, если бы вся эта история уже не сидела у парня в печёнках, да настолько, что любое упоминание о ней по меньшей мере раздражало.
  - Нравится собирать объедки с королевского стола, Эдя?
  - Нет, ну потолок определённо белее! Интересно, с ним что-нибудь делали за время наших каникул?..
  - Какого это – знать, что ты просто увлечение на один вечер?
  Пьюси напрягся всем телом, сжав зубы. Немигающий взгляд в потолок.
  - Определённо что-то делали. Молодцы..
  А в голове засела реплика Нотта и противно скребла там, дёргая за ниточки нервов.
  - Иди к чёрту, Нотт, - процедил он сквозь зубы, сглатывая ком в горле. Ну зачем? Зачем Теодор сейчас заводит такие разговоры. И ведь не дурак, вроде. Должен отлично понимать, что нормально не владеющий собой Пьюси может просто сорваться. Или же не понимает? Чужая душа для других потёмки?  Не докопаешься и не поймёшь? Да ерунда это всё. Сколько было стычек на первых курсах. И ничего, поняли друг друга, притёрлись. Хотя до этого момента не было ещё случая, доходящего до драки. Сейчас же Эдриан не знал, что предполагать. Именно на неё Нотт и нарывался, по всей видимости.
  Последняя его фраза была определённо лишней. Сам не понимая, что делает, Эдриан молниеносно сорвался с места, на ходу хватая со своей кровати подушку и швыряя её в Нотта. Пару мгновений - и Пьюси был уже около соседа. Мозг отключился, вместо него в висках пульсировала голая ярость. Схватив парня за шею, Эд прижал его к кровати. Ошалевший, стальной взгляд и шипение вместо нормального голоса.
  - Не лезь не в своё дело! Она не его!
  Буквально за несколько секунд в глазах Эдриана отразились все эмоции, которые он только мог испытать. Но в конечном счете, главую роль заняло именно отчаянье, вяжущее, неприятное с горьковатым привкусом. Как будто сам испугавшись того, что делает, Эдриан ослабил хватку и отскочил от Нотта, как ошпаренный. Всё! Это было полным фиаско.

Little boy made a mistake, hey
Pink cloud has now turned to gray, oh
All that I want is to play, hey
Get on your knees, time to pray, boy
© Alice In Chains

Страх сжимает в тиски, он - пленник неизвестности, в кандалы одет. Эта самая неизвестность бьёт под дых, перекрывая доступ кислорода. Или же это были руки Эдриана на шее у Нотта? Но в глазах соседа отразился страх, он проникал сквозь кожу, заставляя Эдриана ещё некоторое время содрогаться от неожиданного контакта.
  Честно признаться, реакция Тео застала Пьюси врасплох. Хотя, чего он ожидал? Того, что Нотт будет дальше спокойно лежать, лениво пожёвывая яблоко? Нет, на него это абсолютно не похоже. Однако невозможность адекватно оценивать ситуацию многое меняет. И вот сейчас Эдриан стоял неподалёку от ошалевшего слизеринца и, как будто парализованный, с широко открытыми глазами впитывал каждое его слово. Направленная на него палочка нервно подрагивала, готовая вот-вот выпустить заклинание точно в цель. Сейчас было самое время защищаться, об этом вовсю трезвонило та часть сознания Эдриана, которая, несмотря на алкоголь и глобальное помутнение рассудка, всё ещё как-то соображала. Палочка лежала в заднем кармане брюк. Ведь нет ничего сложного в том, чтобы достать её. Одна секунда - и он сможет держать её в руках. Но всё-таки парализованный Эдриан даже не шелохнулся, застыв в позе участника боёв без правил и разведя руки в сторону, готовый броситься на противника. Не будем принимать во внимание тот факт, что это вряд ли защитило бы его от заклинания.
  Крики Теодора заполнили всю комнату и, вполне возможно, вышли далеко за её пределы. Вот только не хватало, чтобы нас кто-нибудь услышал! Отрабатывать наказание на пару с Ноттом.. Вот это будет верхом комедии. А оскорбления летели один за одним, чему удивляться не стоило. Тео всегда отличался острым языком и умением задеть. Стоило бы привыкнуть. А Эдриан просто не мог ничего сказать. Да, чёрт возьми, он растерялся, как растерялся бы любой другой, видя истерические припадки, направленные на него.
  - Ты сдурел?! Ты меня убить мог, идиот несчастный! Если тебе не дали, то я-то здесь как раз таки не при чем!
  Эдриан было дернулся вперёд на Нотта, но сразу же остановился внезапным яростным содроганием его палочки.
  - Откуда тебе знать, мелкий идиот?!
  Паралич мгновенно прошёл, замещаясь очередной волной ярости. Только подумать, сколько раз за сегодняшнюю ночь Эдриан испытал эту эмоцию. Казалось, ещё немного - и Пьюси придётся лечь в больницу святого мунго для восстановления расшатавшейся психики.
   - Интересно, Нотт мне фрукты носить будет? - идиотская мысль в паническом припадке. Нормальное дело для разрядки. Надо будет это спросить у него на досуге.
  А слова сыпались изо рта Теодора подобно метеоритному дождю. Даже странно, что он ещё не устал так кричать и может до сих пор генерировать острые фразы, которые резали похлеще ножа, оставляя рваные раны. После последнего изречения соседа Эдриан затрясся, как оборотень перед превращением. Следующие несколько секунд для него, казалось, длились вечность. Выброс адреналина в кровь, стук собственного сердца в ушах и немигающие глаза, пылающие неконтролируемой яростью. Эдриан резким движением сорвался с места, отбиваясь от так и недоеденного яблока Нотта. Перепрыгивая через кровать соседа, он получил хорошую затрещину отправленной вслед за яблоком книгой. Но в данный момент это показалось лишь столкновением мелкой бабочки с его телом. Возможно, позже на его животе, как раз в том месте, куда ударилась это злополученная книга, появится кровоподтёк, но сейчас его это мало волновало. Существовала лишь паникующая вожделенная цель. И вдруг Пьюси получил болезненную поддачу в правое плечо, отчего его развернуло и отбросило в стену. В глазах потемнело, будто кто-то мгновенно погасил все свечи в комнате. Всё ещё ничего не видя, Эдриан быстро достал из кармана свою палочку. Вернее это сделал не Эдриан, а его рука, так сказать условный рефлекс. Сам же парень в этот момент ничего не соображал. Лишь в мозгу мигала красная лампочка с надписью «замолчи!»
  - Impedimenta - крик в пустоту и палочка, направленная в сторону двери, около которой несколько мгновений назад находился Нотт.
  - Закрой свой грязные рот, гадёныш!!! -  яростные неконтролируемые крики. Злость застелила глаза. Наверно, именно в таком состоянии совершаются убийства.
  Эдриан пошатывался на месте, всё ещё не понимая, попал он в цель или же нет. Всё слишком далеко зашло. Эдриан был бы рад, если бы завтра наступил конец света. Сегодня было совершено слишком много непоправимых ошибок. Сформировавшаяся мысль о том, как с этим жить, придёт к слизеринцу намного позже. Сейчас же она была слишком размытой, ударами в подсознании, непонятными рефлексами, нервными импульсами.

== гостиная

Флинт неспешно преодолел гостиную, выскользнул в небольшой полутёмный коридор и направился в сторону собственной спальни, думая как всегда о чём-то своём, то есть обо всём сразу. Об отце, о квиддиче, о Милане, о количестве выпитого, об уроках, о загруженном состоянии Пьюси, о метке на собственном предплечье, о Тео... Причём мысли о последнем были явно более запутанными и навязчивыми, чем обо всём остальном вместе и чем следовало бы.   
В самом конце коридора, недалеко от их спальни, погас светильник и парень нахмурился, преодолевая последние несколько метров в полной темноте. Немного вытянув в сторону руку, слизеринец коснулся пальцами холодной промёрзшей насквозь стены подземелья, ощущая под кончиками пальцев холодный и отчего-то влажный камень. Либо иней, либо плесень. Домовики естественно не допускали беспорядка и постоянно следили за тем, чтобы подземелье было пригодно для комфортного проживания детей Слизерина, но иногда, когда мороз на улице явно зашкаливал, случалось и такое. В конце концов, привыкнуть можно ко всему, и к отсутствию окон, и к дикому холоду. В такие моменты просто круглые сутки топили камины в каждой комнате, и всем студентам выдавали дополнительные одеяла, вот и всё. Марк почувствовал, что мысли в голове упорно и настойчиво складываются в какой-то спутанный разрозненный клубок бреда, но сделать с этим ничего не мог. Слишком хотелось спать, и ещё больше хотелось протрезветь. Поэтому ко всему этому бреду слизеринец относился как к неизбежности, то есть философски.
Вот и сейчас, он категорически не помнил, к чему вообще подумал про иней на стенах, да это вобщем-то было уже и не важно, потому что внимание упорно привлекло другое. А именно - полуоткрытая дверь в спальню. Марк категорически не любил, когда соседи по комнате уходили и забывали закрывать за собой двери, а сейчас по-видимому было именно так. Флинт недовольно скривился и... в следующую же секунду удивлённо застыл, а потом ускорил шаг. Потому что раздавшийся звонкий голос Нотта, выкрикивающий Stupefy и остальные заклинания, а так же громкую ругань Пьюси явно услышал сейчас весь замок.
Мать вашу... да что у них там творится?
Марк не мог представить, что могло такого случиться, чтобы Теодору пришлось так себя вести. Конечно, эксцентричный характер Нотта был ему хорошо известен. Например, привычки с громкими воплями швырять что либо в домовых эльфов, в случае, если ему не угодили. Например, вполне нормальным было начинать говорить гадости в ответ на шутки и так далее. Но сейчас явно был перебор. Флинт ухватился за дверную ручку и стремительно вошёл в комнату, захлопывая дверь за собой, а потом замер, пытаясь уложить в не совсем адекватной голове всё, что открывалось его взору.
Два его ближайших друга, с которыми они делили Мерлин знает сколько лет одну спальню, которые знали друг про друга если не совсем всё, то основную массу событий и фактов... Два мага стояли сейчас в разных концах комнаты, держа друг друга на прицелах палочек. Причём, если лица Тео Марк не видел, потому что тот стоял к нему спиной, то при виде Эдриана хотелось испариться с этого места сразу же, пока в лоб не прилетело что либо тяжёлое. Пожалуй, в такой ярости он никогда не видел спокойного и временами пофигистично -замкнутого друга. Из глаз Пьюси лилась такая ненависть и обида, что будь он мастером в невербальных заклинаниях, от Нотта давным давно осталась бы горстка пепла, уж в этом можно было не сомневаться. А Тео медленно отступал к двери, пока наконец не упёрся спиной во Флинта. Руки Нотта немного дрожали, уверенно и яростно стискивая палочку.
Кажется, я вовремя...
Смотреть, как эти два идиота практикуются друг на друге и разносят к чертям комнату, Марк не собирался. Поэтому он в одно движение вышел вперёд, вставая между слизеринцами и опуская рукой палочку Нотта. Если хоть у одного из них сорвалось бы очередное заклинание, то оно угодило бы прямиком во Флинта. Глупость конечно, но пожалуй только это могло хоть немного отрезвить этих потенциальных клиентов психиатрического отделения больницы Святого Мунго.
- Вы совсем сдурели? Чёрт побери, что тут происходит?
Судя по тому, что с обеих сторон доносилось только быстрое тяжёлое дыхание, и сам Марк был ещё жив, его появление сработало как надо. И одного и второго трясло, у обоих горели глаза от гнева. Жизнерадостная картина, оказаться между двумя неуравновешенными с палочками в руках. Впрочем, теперь палочка была только у одного. Марк развернулся к Пьюси, загораживая собой Тео. Причём загораживая не столько по причине что он был ниже ростом и другой весовой категории, а скорее потому, что находился он ближе. Судя по тому, что слышал и он и весь Хогвартс заодно, первое заклинание выкрикнул как раз Нотт.
- Эд, не глупи. Опусти палочку.
Голос Флинта, привыкшего руководить командой, который сейчас кажется даже умудрился немного протрезветь, что впрочем было неудивительно, тихо и довольно жёстко разнёсся по спальне. Оставалось надеяться что и Пьюси, и всё ещё задыхающийся от возмущения и злости Тео возьмут себя в руки и послушаются.

Все оскорбления Тео превратились в один несуразный вопль. Эдриан старался не разбирать его слов, потому что отлично понимал, ещё немного - и слизеринец не просто окончательно перестанет себя контролировать, а будет даже осознанно хотеть причинить вред Нотту. Забавно, буквально несколько минут назад они были друзьями, а сейчас ненавидят друг друга лютой ненавистью. Даже страшно подумать, что может случиться через следующие несколько часов, минут или даже секунд.
И совсем непонятно, чем бы этот конфликт закончился, если бы дверь в комнату внезапно не распахнулась и в дверном проёме не появился Флинт. Не будь Эдриан сейчас поглощён своим состоянием, то точно рассмеялся бы с выражения лица друга. На нём отразилось всё, начиная от удивления, заканчивая самым настоящим испугом. Но в данной ситуации появление Маркуса вызвало лишь раздражение. Совсем не нужны лишние свидетели нынешнего скандала. К тому же совсем бы не хотелось сейчас поругаться ещё и с Флинтом. Тогда уж точно можно было идти вешаться.
- Вы совсем сдурели? Чёрт побери, что тут происходит? - удивлённо-испуганный взгляд и аккуратные, но в то же время уверенные движения, чтобы стать между Эдрианом и Ноттом, что конечно было рискованно с его стороны.
Отобранная у Тео палочка немного успокоила Эдриана. И в то же время было очевидным, что с появлением Маркуса, Нотт стал меньше истерить и паниковать. Это же в свою очередь ещё больше разрядило обстановку.  На недовольные возгласы слизеринца, Эдриан уже не обращал ни малейшего внимания. Хотя, конечно, его начало сильно утомлять поведение парня, который своими повадками даст фору любой истеричной дамочке климактерического возраста. Вот только какая-то обида засела внутри и не давала относиться к Теодору со снисходительностью и спокойствием,  плюнуть на это всё. Да, сейчас его уже не так трясло, как до появления Маркуса, но всё-таки желание слегка покалечить соседа никуда не пропало. Так. Минимально.
- Эд, не глупи. Опусти палочку.
Взгляд с бешеной скоростью метался между Флинтом и Нотом. Мозг судорожно соображал, что же делать дальше. С того самом момента, как в комнату зашёл Марк, Эдриан ни разу не шелохнулся, и лишь взгляд загнанного зверя выдавал его состояние. Только через достаточно продолжительное время после реплики друга, Пьюси наконец разжал казавшуюся каменной хватку, и палочка упала на пол перед ним.
Сейчас главное - молчать. Просто молча закончить эту разборку. Это был единственный правильный выход. Но, видимо, Тео этого не понимал. Что за истеричный кретин! Сложно держать эмоции в себе, если субъект раздражения продолжает вести свою линию. Эдриана начало трясти по второму кругу. Но ко всем факторам добавилось ещё и то, что именно сейчас он не мог ничего сделать. Нарываться на Флинта совсем не хотелось. Поэтому Пьюси из последних сил держал себя в руках.
Наконец, когда дверь за Ноттом закрылась. Недолго думая, Эдриан схватил стоящую рядом с ним хрустальную пепельницу и со всей силой, на которую только был способен, запустил её в дверь.
- Истеричка, - злобное рычание вырвалось из лёгких Эдриана, что тот даже не узнал своего голоса.
Стало легче? Разве только немного. Громко выдохнув, Эдриан расслабил напряжённое тело, как будто только что избавился от огромного тяжёлого камня. Запустив руки в свои волосы в области затылка, он прошёл по комнате, глубоко дыша и стараясь успокоиться. Вдох-выдох. Ещё спокойнее.
Наконец, когда всё вроде бы нормализовалось, Пьюси остановился, виновато посмотрев на Флинта и потом оглядев беспорядок, который возник из-за недавней потасовки. Как будто шаром по комнате прокатило. Но это было не столь суть важно. Главное, сейчас не поругаться с Флинтом. После недавних событий Эдриан уже ничего не исключал.
- Извини, - тихо сказал он, сев на свою кровать и зачем-то опустив глаза в пол в пол. - Я даже не знаю, как это всё вышло.
О сне можно было уже забыть. Остаётся надеяться, что день будет спокойный и преподаватели не вздумают сегодня их сильно нагрузить. По крайне мере, очень бы этого не хотелось.

Каждый раз после большого скандала ты чувствуешь стыд. Дикий стыд за своё поведение, за то, что сорвался, за то, что позже не смог остановиться, за то, что кто-то другой был свидетелем этого беспорядка. Как много причин для стыда.. Даже страшно становится.
Он устал быть железным. Нельзя же так долго всё держать в себе. Он бы хотел вести себя так, чтобы у того, кто будет за этим наблюдать, открылась рубцом по телу нежность, чтобы она сочилась, срывалась на шепот, сбивала сердечные ритмы. Но как это сделать? Нежность не придумать, не выдумать, не сыграть, не взять напрокат, ни подсмотреть и сделать также. Либо есть, либо нет. За тысячи лет люди научились изображать все, но вот нежность…и слово, чувствуете, на языке распадается на вкусовые рецепторы и ты проваливаешься в его плен добровольный. Нежность… Можно убрать неровно упавшую на его лоб прядь, можно смахнуть и сделать это как можно более эстетично, картинными жестами, но если внутри нет нежности - ее не возможно показать. Либо есть, либо нет… Вот именно в Эдриане её сейчас не было. Ни капли. Он, наверно, использовал дневной лимит, не получив отдачи. Жаль. Очень жаль.
Сейчас же он просто нервно покусывал губы, зачем-то выдавливая из себя неловкую улыбку, которая выходила слишком фальшивой. Эх, актёры погорелого театра.
Но перспектива Азкабана его не очень-то и радовала, пусть даже взамен он может без зазрения совести прикончить Нотта, ну и парочку других слизеринцев вдобавок. Хоть не так обидно было бы. От подобных мыслей Эдриана передёрнуло. Но он всё равно не сдвинулся с места, хотя очень даже хотелось сорваться, выйти отсюда. Да, в этой комнате было очень мало воздуха, стены давили. Настолько, что дышать было тяжело. Либо же это простое типичное самовнушение.
- Да я.. - начал было что-то говорить, но осёкся на этой же фразе.
Что тут можно сказать? Марк ведь не ждёт никаких ответов. По крайней мере Эдриану сейчас хотелось на это надеяться. Или же нет? Буквально минут десять назад Пьюси просто мечтал поговорить с Флином, но почему-то сейчас он очень сильно стушевался. К тому же оформленные мысли в голове отсутствовали, как таковые. Слизеринец резко сорвался с места и сразу же поморщился от неприятной боли в плече, в которое совсем недавно попало заклинание. Немного постояв на месте, пока плечо успокоится, Эдриан подошёл к комоду, взяв с него оставленные там сигареты. Курить-курить. Когда нечего сказать, он всегда начинал курить и много. Зажав запаленную сигарету в зубах и прикрыв один глаз, чтобы дым в него не попал, парень надел недавно сброшенную рубашку. В нос снова ударил запах женских духов. Её духов. Нет. Не сейчас. Снова сняв эту злополучную рубашку, он достал из ещё не разобранной сумки новую. Пару движений - и она была на нём. Поняв, что такие метания по комнате выглядят крайне глупо, парень остановился, наконец взяв сигарету между пальцами. Вдруг его лицо озарила широкая улыбка. Вгляд на Флинта. Главное, меньше истерии.
- Понимаешь, Марк, - несколько смешков. - Я очень сильно попал.
Он снова сорвался с места, поднимая свою волшебную палочку с пола.
- Я тебе скажу более. Я слишком глупо попал.
Пришло осознание, что сказать-то больше он и не может. Что нужные объяснения засели где-то в горле и мешают дышать, нормально разговаривать. Остаётся лишь надеяться, что чуть позже он всё сможет объяснить, что данная ситуация ему уже не будет казаться такой постыдно-запрещённой.
- Впрочем не бери в голову. Фигня. Справимся.
Сигарета снова в зубах, он на ходу застегнул рубашку и вышел из комнаты, зачем-то напоследок отдав честь. Глупо. Он совершает слишком много глупых, непонятных ему самому ошибок.

==> Коридоры подземелья

----> Волшебный Лондон, квартира Крауча-младшего.

Как говорится, что ни делается, то к лучшему. Однако для Люциферы Смайлинг сейчас эти слова были равносильны пустоте. Эту фразу она всегда считала пустой и бессмысленной. Потому что хорошо никогда не бывает, есть только приносящее пользу и моральное удовольствие. Пользы во всех событиях и ночи было мало, если не считать все-таки уверенность, что в поместье Малфоев было собрание во главе с Темным Лордом, и подарка от биологического отца, при упоминании которого до сих пор сводило лицо от злобы. Больше было получено удовольствие – и моральное, и физическое, но пользы и вообще что-то хорошее слизеринка в этом не видела. Нет, любовники на одну ночь – это прекрасно, тем более что любовник попался восхитительный, но... Полученное от секса удовольствие можно было смело ставить рядом с моральным, потому что это было всего лишь логичным завершением их знакомства. Хотелось и ей и ему, ну а дальше просто начинаются проблемы с собственным характером. Полученное удовольствие для Люциферы было слишком тесно связано с возникшими к темному волшебнику эмоциями, которые девушку откровенно пугали, впервые за крайне долгое время равнодушного существования. При прощании, которого, можно сказать, и не было, которое Люци никогда не удивляло, сейчас предстало в несколько других красках – идиотские мысли, что пары прощаются долго и всегда обещают увидеться вновь, как можно быстрее, сковывали обычно трезвый разум и поселяли на дне того, что называется душой, смутные сомнения относительно своего хладнокровия и равнодушия. Бартемий Крауч-младший... Пожиратель Смерти, преступник, личность крайне опасная, с которой дел лучше не иметь, если только дело не заканчивается твоей или чьей-то смертью, совершенно наглым образов не хотел выходить из головы Люциферы. И причина была не в том, что она прониклась уважением к этому человеку, к его манере выражать свои мысли, его даже занятию, его спокойствию... До сих пор на теле горели его прикосновения, а губы помнили сухие поцелуи и солоноватый привкус кожи. Девушка хотела убедить себя, что это был просто хороший секс, подобный которому вряд ли еще случится, но все было бы хорошо, если бы не появлялось желание еще раз увидеть темные, непроницаемо-блестящие глаза и услышать саркастический тон с тонких, кривящихся в усмешке губ. Бояться, что случилось то, от чего так упрямо бежишь уже несколько лет? Нет, Люци просто к этому не привыкла, поэтому все мысли предпочитала теперь уже блокировать и заявлять самой собой, что это какое-то сумасшествие. Или просто каникулы не удались, раз появляется эмоциональность, присущая лишь гриффиндоркам и четырнадцатилетним влюбленным девочкам.
Раз переспала, то думать о нем... Что за глупость... Мисс Смайлинг, возьмите себя в руки. Он, конечно, прекрасен, чертовски хорош и интересен, но он теперь в прошлом и в будущем его не будет, как ни крути. Не сможешь ни пересечься, ни продолжить. Да и нужно ли тебе оно? Нет. Он уж тем более почувствовать не сможет. Им руководствовалось тело и животный, может, местами и человеческий, интерес. Он-то точно уже все забыл. А я веду себя как идиотка... Нет, пока не веду, пока думаю, как идиотка, осознавая свою надежду еще раз повторить. Нет! Не будет продолжения. Так будет полезнее всем.

Девушка уже час как находилась в Хогвартсе, аппарировав из квартиры Пожирателя с очередной затратой сил и неудовольствием от этого процесса. Подарок от биологического отца был благополучно запрятан в прикроватную тумбочку, ну а мысли встали на свои места. Принять душ, избавившись от платья, на котором был запах мужчины и при одном взгляде на которое вспоминались сцены ночи. Люцифера кинула корсет и юбку на пол в спальне, искренне надеясь, что за него возьмутся домовики и выстирают как следует, что не осталось ни единого запаха, ни единого напоминания. Люциферу давно так не трясло от своих ощущений, от своей некой беспомощности. Она слишком хорошо понимала, что вряд ли Бартемий ей встретится еще раз, но большим «вряд ли» было то, что он будет к ней испытывать какие-то еще эмоции и вообще помнить. Мужчина получил свое, она не возражала и тоже не осталась без доли. Хорошее времяпрепровождение и ворох воспоминаний, ничего больше. Лишь на некоторое время ощущение обладания столь сильным человеком, лишь на минуты осознание, что он часть тебя и так будет всегда, но и все. Никому ничего не может быть нужно. Ни она ему, ни он ей... Так хотелось думать слизеринке. Ей в это хотелось отчаянно верить. Потому что если дать волю фантазии, той самой, которой обладает каждая девушка... Мало ли, что там может получиться. Так что лучше придерживаться мнения, что Краучу не захочется видеть наглую, но привлекательную всем слизеринку еще раз. Наигрался и хватит. Он точно из тех, у кого эмоций не осталось. Лишь разум...
...и иногда инстинкты. И какие инстинкты...
Доставая из шкафа форму, Люцифера в первый раз за утро улыбнулась. Да, после долгого перемывания произошедшего в голове, начинаешь относиться к нему как к должному. Еще одна ночь, еще один любовник. Пока она не стала Пожирательницей, встреча с Бартемием ей не грозит. Да и вообще ей вряд ли еще это грозит по массе других причин. Утешение себя такого рода иногда успокаивало, но при этом и выводило из себя – привыкшая получать то, что хочет, Люцифера понимает, как себе отказывает, в чем себе отказывает. Но этому было и весьма логичное объяснение разума, почему она сейчас так думает – слизеринка волшебнику не нужна, так что смысл? Ах, да, есть еще любовь... Люци в нее не верила. Никаким нервом и клеточкой мозга. Мифы, сплошные мифы и эмоции, перемешанные с фантазиями маленьких, глупых девочек. А она – не такая, она себе цену знает, как и жестокую правду жизни. Браки по любви, если таковая и есть, случаются редко, а в мире аристократии и волшебников вообще всегда действует расчет. Им вообще подчас и чувства не нужны – на этом не совершишь ничего. Ах, нет, по-иному считал Дамблдор... Девушка опять улыбнулась, только уже немного плотоядно и ехидно, при воспоминании о погибшем директоре – он ей никогда не нравился. А он так отчаянно верил в благородность эмоциональной человеческой натуры... Ах, вот незадача, погиб.
Люцифера прыснула, начиная одеваться перед зеркалом. Школьная блуза и школьная юбка – как всегда неплохо сидят, но все-таки стиль этот ей определенно не нравится... Всегда чего-то не хватает, хотя, несомненно, эта форма девушке идет. Расчесать волосы, позволяя им струятся по плечам и белоснежной школьной блузке, улыбнуться отражению, поправляя рукой очки. Все становилось на свои места, впереди была чертова учеба и ничего экстраординарного...
Ничего, Люц. Сейчас тем более ты пойдешь на уроки, на которые, кстати, опоздала из-за этого чертова мужчины... И все будет, как прежде.

----> коридоры подземелья.