Все замерли. Время остановилось. Счастье.
Медленно-медленно отступает ночь, унося с собой угнетающую тишину. Кажется, я просидел здесь с полуночи. И ни на секунду не прикрыл глаза. И даже, несмотря на это, в сон совершенно не клонит. Может, из-за того, что все тело мучают колкие иголки мороза и не дают расслабиться. Может, из-за того, что я привык не спать по ночам. То, думая над очередной глупостью, то, пробуя новые заклинания. Удивительно, что у меня еще хватает сил на обыденную повседневность. Но, почему-то, у не чувствую усталости на уроках после бессонной ночи. Иногда, я бываю непонятен самому себе.
Кутаюсь в теплую мантию и потираю ладони одна о другую, изредка согревая их теплым дыханием. Нравится, когда в ледяном воздухе появляются облачка пара. Но, жаль, рассеиваются слишком быстро. Сидя на маленьком сугробе опилок, смешанных с замерзшими острыми льдинками, поворачиваю голову в сторону слишком широкого окна со старой рамой и небрежно выколотыми стеклами. Тонкий снежный слой тихо ложиться на сухие ветви озябших деревьев. Сквозь серебряно-голубую пелену облаков вижу неяркие лучики восходящего солнца. Оно не будет согревать, но своим появлением как обычно предзнаменует хороший день. Возможно, хороший. Я редко считаю, что день выдался удачным. Я не пессимист, но реально смотрю на свою жизнь. В ней почти не бывает радужных моментов, встреч с друзьями детства, теплых объятий и искренних улыбок. Но, как бы это странно не звучало, я абсолютно счастлив.
Смотрю на то, как издалека приближаются мелкие точки сов. Возвращаются с ночной охоты. Тяжелый полет, горящие глаза. Страшно. Когда несколько залетают через окно и усаживаются на жердочки, невольно начинаю любоваться ними теперь уже совсем вблизи. Слишком умный пристальный взгляд. Кажется, они видят меня насквозь. Прожигают до самого мозга костей и вновь возрождают, передают энергию, а сами закрывают глаза, чувствуя, что приближается дневной свет. Подзываю к себе Эла, который, почему-то, никуда не улетал на ночь. Все время он просидел здесь. Я не мог не заметить его отсутствия. Очень хорошо чувствую его рядом. Он садится на мое колено, и я чувствую, как цепкие коготки врезаются в кожу, проделывают небольшие дырочки на ткани джинсов. Улыбаюсь, он радует меня. Почти как родной. Смотрит в мои глаза и по всему моему телу пробегают миллионы мурашек. Это странно. Раньше он не вызывал у меня ни малейших ощущений дискомфорта. А сейчас хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть его. Достаю из кармана мешочек с зернами, понимаю, что они почти заледенели, но все же согревались мной, поэтому Эл сможет их проглотить. Слышу не особо довольное уханье. Высыпаю на ладонь примерно половину и жду, пока филин все же решится попробовать. Я рад, что мой гостинец все же принес немного радости этому существу. Когда от горсточки остались лишь мелкие крупинки, Эл задевает клювом мое запястье в знак благодарности и перемещается туда, где сидят все остальные совы. Еще несколько минут гляжу в его сторону и поднимаюсь, чтобы подойти к окну.
Снегопад увеличился с того момента, как я начал следить за ним. Темное озеро все еще спит под покровом приличного слоя льда. А лес остается совсем неподвижным. Даже в это время, когда буря начинает разрастаться и перемещаться с большой скоростью. Сердце бьется быстрее. Мне, наверное, показалось. Но тогда почему появилось такое явственное чувство, что кто-то рядом? Не спешу поворачиваться. Боюсь? Вряд ли. Скорее уж не хочу выглядеть в своих глазах параноящим идиотом.

Ей не спалось. Она зарывалась в подушку, чтобы спрятаться от навязчивого ощущения паники, куталась в одеяло, жмурила глаза. Ей не спалось. Она проваливалась в сон, но потом снова выныривала оттуда, словно бы вспоминала, что у неё есть кое-что очень важное в реальности, кое-что такое, что нельзя забывать, нет-нет, ни в коем случае! Открывала глаза и вглядывалась в темноту. Затем снова погружалась в мистические миры между сном и явью.
Утро настало слишком рано, как раз после чего-то очень тревожного и пугающего, от чего Джинни и проснулась (если это можно так назвать, более верным будет, пожалуй, очнулась). Было тихо. Слишком тихо.
Ей нечем было себя занять, сон был бы, вероятно, лучшим лекарством, но вся загвоздка в том, что в нынешнем состоянии она его достать не сможет. А время, тянущееся хуже маггловской жвачки, раздражало настолько, что она готова была огреть себя чем-то тяжёлым по голове, чтобы ничего больше не вспоминать. Она ведь всё равно бесполезная.
Всё будет хорошо.
Она поднялась тихо, чтобы никого не разбудить — ей просто необходимо было выйти отсюда. Хоть куда-нибудь. Желательно, на свежий воздух.
Джиневра бесцельно побродила по комнате несколько минут, в поисках своих вещей — конечно, они были на своём обычном месте, но всё это как-то забывалось, меркло, казалось неважным. Хотелось бы верить, что как только она переступит порог спальни, все мысли, все тревоги, всё останется здесь, в этой мягкой теплоте. А она пойдёт дальше. Конечно, пообещав вернуться.
Она брела к совятне, совершенно не предполагая, что хочет там найти. Она ведь не собиралась отправлять письма, впрочем, если вдруг она на кого-то наткнётся, будет проще объяснить, чем занимается. Просто идёт на совятню. Просто отправить письмо. Письмо где? А вам важно?
Ощущение непередаваемой тяжести — становилось тяжело смотреть на мир вокруг, не особо и хотелось, конечно, но всё же. Думала, слишком много думала. Надо быть жизнерадостней, Джинни. Да как тут радоваться жизни, если у тебя брат в заложниках?
Руки мёрзнут, но это не беда, беда в том, что она не одна. Потому что у окна, к ней спиной, кто-то стоит. Потому что она заметила это только что. Потому что ей не хочется разворачиваться и уходить, но и составлять кому-то компанию, пожалуй, тоже. Поэтому Джи стоит чуть поодаль от человека, разминает подмёрзшие руки и молчит, думая, что же дальше делать. Притвориться, что она отправляет письмо? Смысл? Да какое вообще кому-то дело, что она тут делает.
- Привет, - глухо окликает она, сама не понимает, зачем это делает. Просто, чтобы человек был в курсе, что она тут, что она пришла, что она не специально сюда ввалилась, чтобы пошпионить. Что она случайно тут оказалась. Что ей просто хочется убежать на край земли и больше не быть Джинни Уизли, самой младшей сестрёнкой своих замечательных шести братьев.

Радую своим присутствием, убиваю тишиной, выношу мозг, оставляю следы в памяти, параною — короче, весь в делах.
Что-то внутри меня закипает. Я не понимаю, почему эта девушка заговорила. Другой бы, заметив, что в помещении кто-то есть, или тихо воткнул нож в спину, или ушел куда-подальше, задумавшись о том, что этот человек психопат. Не каждый будет сидеть в совятне, когда остальные еще видят десятый сон. Но сейчас напрашивается мысль о том, что, возможно, она тоже не совсем нормальная, раз не спит в такое время. Покрепче вцепляюсь пальцами в низ оконной рамы и чувствую, как на ладони появляется что-то теплое. Черт, очень вовремя… Я ненавижу свою неосторожность. Неужели нельзя было посмотреть, нет ли там осколков до того, как класть руки на старое окно? Пффф… Произвольно трясу рукой и подношу порезанный палец к губам. Вспомнив о том, что я здесь не один, поворачиваюсь к девушке лицом и с легкостью узнаю, кто она. Рыжая, с веснушками… Ну кто же еще, если не Джинни Уизли? Отсутствие каких-либо эмоций на лице совсем сбивают меня с толку. Я, наверное, ошибся. Никакая это не Джинни. Не может быть. Тот человек, который постоянно окружен компанией хихикающих подружек, просто не может выглядеть так отрешенно и… сонно. Знаю, у самого не самый лучший вид. Наверняка, глаза мутные из-за острой головной боли, а под ними еще и синяки, из-за того, что не спал. Потрясающе. Хотя, это ведь мое обычное состояние, удивляться нечему.
- Что-то случилось?
Если честно, я никогда не мог похвастаться тем, что знал все обо всех и о том, что вообще происходит в школе. Может, мне просто это было ненужно. А может, как обычно не хотел тратить на такую чепуху время.
- Прости, не хочу лезть тебе в душу, но если что… говори.
Глупо, наверное. Что я за слизеринец-то такой? Со своей вечной мягкостью и желанием выслушать? Как белая ворона. Ненавижу. И что сделать? Уйти? Нагрубить? Поздно. Сказал уже слишком много. Да еще и таким голосом. Тихим, еле слышным. Вернее, просто слабым. Бессонная ночь и одно только сказанное слово филину. Охрипший. Несколько раз кашляю и протираю глаза. Облокачиваюсь о подоконник, поднеся руки ко рту и тепло дыша на них. Пора отсюда уходить. Иначе воспаление легких обеспечено. Если повезет, отделаюсь обычной простудой. Впрочем, для школьного колдомедика вылечить такие заболевания не составит никакого труда. И через пару дней буду снова здоровым. А так бы хотелось хотя бы раз просто забыться. Впасть в кому, например. Это страшно. Но да, моя воспаленная фантазия никогда никому не обещала, что будет легко. У меня нет проблем, им просто неоткуда взяться. Тогда с чего такие мысли? Я не знаю. Наверное, каждый иногда не понимает самого себя. Вот и я. Запутался.
Пристально смотрю на гриффиндорку, но с чего-то вдруг отворачиваюсь и тупо впиваюсь взглядом в стену. Так проще. Да и вдруг тактичность проснулась. Чего это она вдруг? Да зачем я обманываю себя, черт возьми? Никогда ведь не отличался особым любопытством. А некоторые думают, что это безразличие. Если я не допытываюсь, почему что-то там у них произошло. Но те, кто хотя бы немного меня понимают, привыкли. И сами рассказывают, не дожидаясь моих вопросов.

- Фуф... - Николь с кучей сумок ввалилась в помещение лавки. - Пожалуй, стоит оформить эту дыру в новом стиле... - думала она, запихивая пакеты под стойку приёмной. Было раннее утро и все, кто мог бы сегодня стать клиентами Ники ещё нежились в своих кроватях и смотрели цветные сны. А может не выспавшиеся и помятые уныло собирались по своим делам. В любом случае, Николь больше нравилось думать о первом варианте, ведь это обеспечивало ей хорошее настроение с утра, а хорошее настроение, как известно, неотъемлемый атрибут при использовании заклинаний красоты и изготовлении молодильных зелий. Наскоро прибравшись (разумеется, не вручную), женщина стала доставать на свет божий из котомок одну за другой красивые безделушки - нити жемчуга, кристаллы хрусталя, мотки золотых нитей, свечи, несколько метров тончайшей полупрозрачной ткани цвета фуксия и ещё какие-то мелочи. Через три четверти часа Николь несколькими взмахами волшебной палочки завязала последний бантик золотистой ленточки под потолком и огляделась, чтобы полюбоваться на проделанную работу: фиолетово-малиновый балдахин свисал от хрустальной люстры в стороны, украшая высокий потолок приёмной куполом из драпированной лёгкой ткани, подвязанная золотой нитью фиолетовая гардина, если конечно тончайшее шёлковое покрывало вообще может служить гардиной, спускалась водопадом изящных складок вдоль одной из стен, в то время как по стене напротив струилась её "родственница" - драпировка такого же цвета из бархата, имитирующая занавес. Раскидав последние золотистые звёздочки по потолку, Николь убрала палочку в специальный потайной кармашек, запрятанный среди складок юбки, и ритуально отряхнула руки, хотя те по определению не могли быть запачканы, если только не была запачкана волшебная палочка. Поднявшись с небольшим кульком, обёрнутым в папиросную бумагу, вверх по лестнице, Николь расположилась на своём привычном рабочем месте - за столиком у самой балюстрады, откуда открывался панорамный вид на приёмную - специально, чтобы не пропустить приход клиентов. Следующие двадцать минут женщина увлечённо толкла в ониксовых ступках какие-то травы, временами смешивая их друг с другом в определённых пропорциях и заворачивая в конвертики готовые смеси. Николь помешивала что-то в крохотном настольном кипящем котелке чернёной бронзы, когда дверной колокольчик, пискляво звякнув,возвестил о прибытии первого посетителя. В приёмной тут же заиграло маленькое пианино цвета слоновой кости, настроенное и зачарованное таким образом, чтобы играть музыку под настроение свежевошедшего клиента. Выглянув из своей второярусной мастерской вниз, Николь тут же признала в вошедшей миссис Краун - женщину "вполне-преклонного" возраста, временами сварливую, себялюбивую и, надо сказать, весьма обеспеченную.
- Доброе утро, Миссис Краун! - Николь шустро перебирая ножками спустилась в приёмную, - Чем могу Вам помочь? - она жестом пригласила посетительницу сесть, а дождавшись, пока та, недовольно кряхтя и раскачивая неустойчивую изобилующую перьями конструкцию на голове, всё-таки уселась, Николь опустилась в соседнее кресло.
- Здравствуйте, милочка, ох... На силу добралась до Вас! - произнесла Миссис Краун под ненавязчивое музицирование стоявшего рядом крошечного пианино, усердно выполнявшего поставленную задачу. - У нас с Мистером Крауном на днях юбилей Дня Свадьбы, а по такому случаю я хотела бы скинуть несколько годков, плюс ещё какое-нибудь специальное средство, которое можно было бы принять перед самим праздником, чтобы блистать... и... если честно, была бы Вам очень признательна, кхе-кхек, если бы можно было приобрести что-нибудь такое... такое... чтобы незаметно подсыпать супругу, Вы меня понимаете? - то, что пожилая дама волнуется, не осталось незамеченным как для Николь, так и для крошки-пианино, которое с нескрываемым крещендо играло симфонию №5 Бетховена (вернее, то, что оно могло изобразить из этого произведения), чем, надо заметить, нагнетало обстановку. Николь попыталась незаметно закрыть крышку этого на вид совсем игрушечного фортепиано, но оно, видимо, располагало другими планами и, в очередной раз угадав чужое настроение, несильно хлопнуло крышкой по пальцам хозяйки,отчего вынуждено было сфальшивить, но это стоило того, чтобы отстоять свою независимость.
- Видимо... что-то напортачила с заклинанием, когда настраивала эту штуку. - Николь неловко улыбнулась миссис Краун, после чего вернулась к прежней теме. - Разумеется,Вы получите,всё, что нужно для вашего вечера... а вот насчёт супруга... сомневаюсь, что это вполне...
- Я приплачу! - перебила её миссис Краун. Расширившиеся глаза женщины устремили всё своё внимание на хозяйку лавки, стараясь как можно быстрее уловить настроение, от которого зависела теперь судьба её юбилея да и просто будущее удовольствие от созерцания собственного престарелого супруга. На лице Николь, тем временем, не отражалось ни тени единой эмоции.
- Хорошо. У меня как раз есть подходящая... приправа для супов. - Николь слабо улыбнулась, встала и направилась наверх за искомыми препаратами. Через пару минут она вернулась с двумя цветными пузырьками, шкатулкой и двумя конвертами. Пока она объясняла миссис Краун что как и с чем следует принять, затем, поняв, что прогрессирующий склероз не позволит клиентке запомнить все рекомендации, записывала их пункт за пунктом чуть ли не печтаными буквами, пианино наслаждалось сонатой №17 того же автора в собственном исполнении. Дверь уже захлопнулась за миссис Краун, и Николь поднималась вверх по лестнице, чтобы вернуться к оставленному ради клиентки занятию, когда визгливый колокольчик вновь заставил женщину обернуться к двери. Миссис Краун протиснула в приоткрытую дверь зелёные перья шляпы, затем половину туловища.
- Кстати, а я говорила Вам, что Вы приглашены, милая? - улыбка миссис Краун показалась Николь слегка натянутой, но приглашение на званый ужин не могло быть неприятно.
- Нет. Но...
- Не беспокойтесь, милочка, там будет много людей молодых и благовоспитанных, которые не дадут Вам заскучать, не одни мы - старики.
- Что Вы, я вовсе не к этому... Я хотела спросить, что подарить Вам к юбилею. - Николь слегка смущённо улыбнулась.
- Конфиденциальность! - полупрошептала-полупрошипела миссис Краун и, лукаво улыбнувшись, выскользнула за дверь. Николь видела через частично занавешенное жемчужными нитями стекло витрины, как пожилая дама засеменила вниз по улице, старательно избегая гололёда. Зелёные перья кивали в такт шагам хозяйки, а затем скрылись за поворотом. Николь вздохнула.
- А ты!... - обратилась она к пианино, но договаривать не стала, а только пригрозила ему пальцем. - И пора смазать этот визгливый дверной колокольчик... - думала она, поднимаясь вверх по лестнице.

Дэлмон шёл по коридорам, шаги лёгким эхом возвращались и это было пониманием того что он ещё в реальном мире, что он не спит и не умер.
Дэлмон очень боялся умереть, но это было раньше, эта ночь изменила много вещей в этой голове в которой всё было безнадёжно запутано, слишком сильные чувства, иногда так бывает, живёт человек, живёт и вдруг бах, что-то появляется, жизнь меняет, прошлое снова всплывает разбивая при этом тонкое стекло настоящего которое стоило таких трудов и усилий.
Дэлмон громко чертыхнулся в слух, всё болело, причём ужасно болела душа, раньше он не знал этого чувства, естественно откуда у красавца со Слизерина вообще какие-то чувства и какая-то душа.
Глупости, так думал он раньше, но эта ночь, эта ночь изменила буквально всё, появился какой-то страх он понял что не знает и 10 процентов себя, страх неизвестности, наверно самый-самый в жизни каждого человека.
Резкий скрип. Дэлмон открыл дверь и вышел на улицу. Светло. Утро.
Вдохнув полной грудью он решил, что в таком виде лучше нигде не появляться, да и у него не было уроков с утра, так что можно было сходить в Хогсмид и там посидеть где-нибудь.
Наверно замок давил на него, потому что сразу после того как он вышел ему стало намного легче.
Улыбка и снова эти мысли.
Он столько пытался забыть тебя зачем? Зачем ты снова вернулась в его жизнь, ты зашла в его прозрачный ручеёк жизни и снова подняла ил со дна, вода больше не прозрачная, сново нужно время и усилия что бы вновь видеть камни на дне.  Как ты посмела? Ведь он даже не твой, он свой, свой собственный, но как же, ты королева, ты претендуешь на всё хоть и не говоришь этого.
Глупый. Ты глупый. Проглотил наживку? Попался на крючок? Идиот!
Он с силой сжал челюсти, скулы ещё отчётливее проступили на его лице, снова злость на самого себя, но она сразу же проходит, этой ночью ты забрала все силы, радуйся, танцуй, ты выиграла в этот раз, но побеждает тот кто не сдаётся, а я не собираюсь сдаваться и завтра уже я буду в роли той суки которую ты играла сегодня.
- Эх, Дэлмон, ты просто боишься влюбиться, точнее ты уже влюбился, просто не признаёшь этого, глупыш, это было неизбежно, что бы ты не делал, она теперь вечно будет жить в твоей голове, хоть умри, даже там она найдёт тебя.
Парень и не заметил как он дошёл до самых ворот, дорога, которая вела в Хогсмид была засыпана снегом, так что пришлось идти ориентируясь на струйки дыма.
Солнце уже немного поднялось над горизонтом, было уже часов  девять утра, Дэлмон просто не замечал, что он останавливался несколько раз и отсутствующим взглядом смотрел куда-то в даль, пытаясь понять то, что он не сможет понять никогда в жизни, он пытался понять эту странную любовь.
Он вошёл в Хогсмид, здесь всё шло своим чередом, одинокие волшебники иногда показывались на заснеженных улочках, колокольчики на дверях разных бутиков иногда позвякивали, в общем всё как обычно, всё как в рождественском сне.
Тут опухший нос дал о себе знать, снова резкая боль, плюс ссадины по всему лицу доставляли ужасно неприятную боль под зимним ветром, его взгляд упал на вывеску: « Поцелуй Нимфы»
- Хм…кажется это какой-то салон красоты, почему бы не поправить свой внешний вид здесь.
Он решительным шагом направился к двери. Оказавшись перед ней он вздохнул полной грудью, ему казалось что что-то необычное произойдёт после того как он откроет эту дверь.
Он закрыл глаза и легонько подтолкнул дверь, звон колокольчика.
Он шагнул вперёд и оказался в светлом помещении салона, он оглянулся вокруг, и не заметив никого начал отряхивать редкие снежинки с волос в ожидании хозяйки.

Мэтту очень хотелось мысленно материться. Впервые за последние несколько лет, он проспал завтрак. Накануне, Мэтт засиделся с домашним заданием, которое, конечно, отложил на самый последний момент. Откровенно говоря, он ничего не смыслил в Прорицании. Но взял этот предмет в надежде отдыхать и легко сдавать его на экзаменах. И в принципе у него это получалось, пока предмет вела профессор Трелони. Но не так давно ученикам объявили, что «достопочтенная профессор Трелони уехала на ежегодный съезд прорицателей, где она является бессменным лидером по праву рождения». И теперь её заменял практикант – мистер Уоррингтон. Который к удивлению Мэтта, да и остальных студентов курса, вёл лекции весьма увлекательно и познавательно. Через какое-то время Мэттью стал замечать, что с удовольствием читает об истории предсказателей и пишет сочинения на заданную тему. Однако из-за природной иррациональности, что подразумевало полный хаос в делах, домашние задания парень делал в самое последнее мгновение.
В общем, слизеринец не выспался, как следствие не попал на завтрак и вынужден голодным скитаться до обеда. Возвращаться в гостиную Слизерина или в свою спальню не хотелось, поэтому некоторое время он слонялся без дела по замку, время от времени натыкаясь на куда-то спешащих студентов и мысленно сетуя на такое расписания, потому что делать было решительно нечего.
Бродя по безлюдным коридорам, Мэтт мысленно перебирал, о чём он ещё мог забыть. Проходя мимо коридора, который ведёт к Астрономической башне, его что-то дёрнуло, и он завернул в ту сторону. Выходить из замка не хотелось, а подышать свежим воздухом – очень.
Глубоко вздохнув, парень вступил на ступеньку и мысленно пожелал, чтобы наверху никого не оказалось. А если и есть кто-то то, тот с кем можно просто постоять и помолчать. Потому что говорить не хотелось. Не хотелось и видеться с кем-то из знакомых или однокурсников. Мэтт ненавидел это обязательное общение на уровне «Привет–Как дела?–Дай списать сочинение». Все его однокурсники – высокомерные аристократы, уверенные, что они лучше всех. Никто из них не знал, что Мэтт полукровка. С самого первого дня пребывания в Хогвартсе, как только он сел за стол Слизерина, потому что так решила Волшебная Шляпа, он понял, что лучше молчать, пока голова цела. Хотя может быть тогда, когда он поступал, чистота крови не так волновала, как умения факультета обороняться от нападок других студентов и преподавателей. Однако за последние годы культ Тёмного Лорда пронёсся по подземельям Слизерина, устроив революцию, и Мэтт понял, что правильно он тогда промолчал. Он всё реже проводил время с учениками своего факультета, не особо стремился с кем-то сблизиться с других факультетов, общаясь только с двумя студентками, да и те из Хаффалпафа, и с головой ушёл в учёбу. Его родители были обеспокоены нелюдимостью и скрытностью сына, а Мэттью просто не представлял, как объяснить им про порядки в Хогвартса, про нынешние порядки, когда Тот-кого-нельзя-называть укрепляет свои позиции среди учеников. До Вейзи дошли слухи, что слизеринцы собираются где-то в недрах подземелий. И понимал, что ничем хорошим эти собрания не оканчиваются.
Очень неожиданно ступеньки под ногами закончились, парень ступил на площадку Астрономической башни. И тут же порадовался, что под мантию надел свитер: ледяной порыв ветра тут же обдал его со всех сторон. Покачнувшись от неожиданности и посетовав на свою неуклюжесть, Мэтт пробормотал:
– Чёрт бы побрал этот проклятый ветер…
И поднял взгляд замер.
Он был не один.
У одного из парапетов стояла девушка, непринуждённо облокотившаяся об него. На его реплику она обернулась, и он увидел слизеринский галстук…
Кажется, боги не услышали его просьбы.

Все-таки ты здесь. Прогулка по коридорам не привела тебя к чему-то новому. Все старое и надоевшее. Мерлин...
В голове играет незамысловатая маггловская песня, которую ты услышала этим летом. Но сейчас эта песня обрела какой-то мистический характер. Нет, не мистический...
Ты никогда не верила в эти штучки, потому что живешь под девизом: Я материалист! А зачем это девиз? Зачем? Ты не задавала себе ни одного вопроса, чтобы не противоречить сложившимся давно стереотипам. Но внутри-то тебя живет яркий солнечный зайчик, который все никак не выберется на волю...
Садишься на свое кресло. В больничном крыле почему-то очень мало народу. Обычно здесь очень много учеников: притворяющихся и действительно болеющих. Ты всех окидываешь равнодушным взглядом, впрочем он всегда у тебя такой. Нет, не всегда. Когда ты читаешь твои зеленые глаза оживают. Только это тебе нравится...
Скучно. А чего тебе хотелось? ... тебе хотелось выпустить того зайчика, что внутри тебя... и показать всем, что ты не холодная равнодушная особа, а полная жизни ДЕВУШКА. ДЕВУШКА!
Мерлин, да кто помнит, что ты, Кэти, девушка?! Явно, все видят в тебе лишь своего парня, друга. А ты знаешь почему? Знаешь. Знаешь, но боишься себе в этом признаться, боишься заплакать... Почему ты стесняешься своих эмоций? Может дело в сложном детстве?
Раскачиваешься. Эта привычка у тебя с того самого детства. Ты любишь все, что тебе привито с детства. А это, как никак, упорство и равнодушие. Да, не самые лучшие качества, но ты именно их считаешь лучшим в себе. Да, возможно, улыбалась бы ты чаще, была бы добродушней - друзей бы было у тебя больше. А главное, на пути встретился бы он, он... Тот, кто сможет выпустить твоего солнечного зайчика наружу.
Хотя с улыбкой этот зайчик будет совсем другим...
Сколько ты так сидишь? Наверное, уже часа два... За окном постепенно серебрился рассвет, наступало новое утро. В больничном крыле кто-то появился, но ты на них не обращаешься внимания. И в конце концов, тебе надоедает здесь находиться...

==> Холл

Прохладный ветер все наровился забраться под зимнюю мантию и добраться до разгоряченного тело, чтобы поморозить. И у давалось же иногда. Но он не знаю о главном оружии школьников и магов в общем – перечное зелье и согревающие заклинания. Под ногами весело скрипел снег, казалось что ты идешь по стеклу, ну а совсем бесстрашным  - по останкам (хе!). лечи слабого солнца хоть и не грели, но отражаясь от снега, не плохо слепили. То и дело приходилось прикрывать их и жмуриться. Дорога  к озеру почти опустела, хотя по ней взбирался парень, неся на руках девушку. А ведь нес то бережно, боясь уронить, хотя  у него вскоре от медленно шага сдали нервы и он сиганул вверх по склону. Тяжело отдуваясь, Бенжи переступил через порог. Опустив девушку на пол, он огляделся и уперев руки в боке, пытался отдышаться от быстрого бега с ношей. И на кой черт я бежал сломя голову с Вилл? Интересно как она себя чувствует после такой встряски? – подумал он и посмотрел на девушку – что бы еще такого придумать?.. долго думать не пришлось. Идея сама упала на голову, прям как Ньютону – яблоко… выручай-комната как я сразу не догадался?  - вспомнив дикие визги подруги по поводу перемещения ее тела, парень снова подхватил ее на руки, но на этот раз закинул ее, как мешок, на плечо. Посмеиваясь, как маньяк, который наконец получил, что давно хотел, стал подниматься по лестнице, угрожающе покрякивая и кряхтя, как старик.

==> Коридоры

Вскоре большинство лестниц, проходов и прочего осталось позади. А на Бене все еще было его любимая улыбка, которая не предвещала никому ничего хорошего. По пути они встречали учеников и даже сокурсников. Все они косо смотрели на них и посмеивались. А Бен шел не пролом не замечая ничего вокруг. Ему просто хотелось поскорее добраться до выбранного места.
- Вилл, ты жива? - произнес парень подкидывая девушку на плече.
И вот завернув в заветный коридор с Варварой Вздрюченной и какими-то существами. Парень протянул руку и потянул на себя дверь, протискиваясь в комнату спиной…

==> Выручай-комната

Подпрыгнув на месте от неожиданности, парень медленно опустил девушку радом и сумасшедшим взглядом оглядел предстоящее пред ним пространство. Он всего-то загадал небольшую комнатку с камином и столиком  с едой, но похоже что-то ускользнуло от него, так как перед ними престала комната в красных тонах, кроватью с балдахином и огромным столиком на двоих. Поползав на полу в поисках свое челюсти и найдя в ставил обратно, но оглядев  комнату снова потерял. 
- ничего себе?! – наконец заорал парень, оглядывая комнату огромными глазами.
Через пару минут комната изменила свой вид, став более скромнее. И вот долгожданные два мягких кресла, между которыми стоял столик  с печенками и чаем, перед теплым камином. Бен издал довольный вопль и скинув мантию, угнездился в одном кресле.

Стоун старалась молча сидеть на руках у Бэна и покрепче за него держаться, мало чего еще мог учудить этот "Мистер Непредсказуемость". Наверное даже сам Либшпитц не знал, что ему придет в голову через пять минут. То,что юноша буквально недавно тихо и мирно шел с девушкой на руках, а теперь быстро взбирался по склону, словно какой-то горный козел, так и не опустив Вилл на землю для безопасности, было тому доказательство. 
Только лишь переступив школьный порог, задыхаясь  после такого бега, Бенжамин наконец поставил Стоун на ноги. Слегка пошатываясь после такой тряски, девушка пыталась устоять на своих двоих, одной рукой держась за плече юноши, чтобы не упасть. Хотя она всю дорогу не издала не единого писка( так как поняла, что это просто бесполезно),про себя она уже вспомнила все самые злобные и вредные проклятья, что они изучили за всю школьную программу и просто поджидала, того самого золотого момента, когда ее отпустят и она достав палочку, сможет показать юноше, насколько впечатлилась его поступком.
Но как назло пока осуществить собственный план "мести" не получалось. Голова кружилась так, что даже продолжая держаться за Бена, стоять на ногах было очень тяжело. И у Вилл было такое чувство, что она вот-вот упадет, поэтому она решила немного подождать.
Только лишь, когда головокружение хоть немного прошло, девушка, хитро улыбаясь в сторону своего спутника, потянулась за своей волшебной палочкой. Но в этот же момент ее вновь схватили на руки и уложив, как мешок с картошкой, на плече, опять куда то потащили.
Стоун просто взвыла от несправедливости.
- Ну и куда ты теперь меня потащил?! –не удержалась она на лестнице, пока Бенжамин ее тащил - Я тебе, что картошка, чтобы меня так тащить?! Пусти! Слышишь??У меня уже голова закружилась!!!
На все ее возмущения юноша лишь плотоядно захихикал и продолжил нести свою ношу в каком то направлении.

==> Коридоры

Даже, когда большинство лестниц осталось позади, ее так и не отпустили. Стоун стоически продолжала висеть на плече, стараясь не обращать внимания на усмешки прохожих.
- Вилл, ты жива? - девушку неожиданно подкинули на плече, заставив Вилл ойкнуть от неожиданности.
Тут Стоун узнала знакомый поворот и наконец поняла, куда ее так "бережно" нес Бен. Это место она бы узнала  даже ночью, при любом состоянии.
Еще пара шагов и если как следует сосредоточиться, то в старой, мраморной стене должна была появиться заветная дверка.  Юноша остановился, за спиной Вилл раздался знакомый скрип и они проникли на территорию выручай - комнаты.

==> Выручай - комната

Ее наконец отпустили и похоже на этот раз( Хвала Мерлину!!) на совсем. Как только ноги уперлись в пол Стоун резко развернулась к Либшпитцу, с желанием высказать ему все что она о нем думает на данный момент, но слова застряли в горле, когда взгляд упал на интерьер комнаты. На глаза сразу же попалась гигантская кровать, на которой бы с легкостью поместилось четыре человека разом, повсюду красные тона и стол накрытый на двоих. Некоторое время Вилл молча стояла, хлопая глазами, прибывая в легком шоке.
- - ничего себе?!- раздался ор возле уха. Похоже Бен тоже был "слегка" удивлен.
Стоун оправилась, лишь когда комната изменила свой внешний вид. Кровать исчезла, ее место заняли два удобных кресла, рядом теперь стоял маленький столик, полный сладостей и уютный камин.
Бэн предварительно издав довольный вопль и сняв мантию, устроился в одном из них. Вилл решила действовать его примеру.
- Это что такое было?? - спросила она, усаживаясь в мягкое кресло и тутже хватая одно из предложенных печенок, отправляя его в рот, таким образом оправляясь от шока. Стоун точно знала, что она такое загадать не могла, так как на тот момент ее единственным желанием было, чтобы ее отпустили и поставили на землю.

Поневоле пришлось зажмуриться. Черви дыма почти коснулись серой радужки, что змеей обернулась вокруг зрачка. Франк поймал взглядом луч холодного солнца и шагнул вовнутрь. В него. Чтобы перекрыть солнечный барьер и прощупать пейзаж за чистым стеклом. Щупать, касаться взглядом общего пространства, аккуратно зажимая фильтр обветренными губами. Никотиновая красавица что-то шептала раздраженной холодом глотке, а веки на мгновение опустились. Чтобы прочувствовать утреннюю затяжку, чтобы заставить охладевшее к людской коже солнце греть. Немного, но трепетно. Этим утром природа станет ручной.
А за окном все по-старому. Ничего интересного в том, что она изменяется по часовой схеме закрытого на одной планете мира. Зажимая указательным и средним пальцами сигарету, он провел тонкую полоску мизинцем. По пыльному подоконнику. Для ненавязчивого продолжения собственной мысли… Мир. Если его продолжить по прямой, то поздней осенью листья будут улетать дальше и не все дерьмо сможет спрятаться за пестрой шевелюрой леса. Если его продолжить, снег ляжет ровнее и теплые страны смогут коснуться холодного, хрустящего гравия. Если продолжить мир, то реки будут соединять горизонты, они никогда не выйдут из берегов. Если продолжить его; мир; по прямой. То не станет солнце. Оно в итоге зацепиться за угол слишком прямого мира и взорвется, лопнет.
Франк поднял голову и сатиричным привкусом хмыкнул в собственные пальцы, что аккуратной властью удерживали никотиновую красавицу. Он подумал о том, что слишком рассудителен сегодня; слишком много времени тратит на решение небытовых вопросов и при этом не чувствует себя выше выдвинутого в Хогвартсе статуса. Чмырь, который сейчас снова засмеется. Тихо и хрипло из-за прожженных смолой легких. И в голове сразу – привычкой – начнут состыковываться аккорды, чтобы не думать. Не думать о том, что слишком рано у него начались подобные проблемы со здоровьем, что слишком поздно возвращать себе ступень выше ради того, чтобы казаться ближе. Его губы будут постоянно пахнут никотином.

это как вырезать себя из кадра, мучить собой каждый долбанный выдох и вдох
понимать, что все изменилось раньше, чем ты заметила
это как понять, что он прекрасно живет без тебя и без твоих слов
и упасть на колени в ванной, посмотреть на шрам-отметину.
Она, наверное, слишком сложная, чтобы просто жить и радоваться каждому дню. Вместо этого - собирает фотографии в большую коробку из под обуви, понимая, что ни за что не отнесет их в Ежедневный Пророк. Слишком личные, слишком много в них вложено. И слишком сложные воспоминания вложены в каждую из них. Поздней ночью, когда Лондон уже спит и видит красочные сны, Энни достает из сумки стопку колдографий, раскладывая их перед собой на белом паркете. Приносит из холодильника бутылку колы, вытаскивает из бара хозяев квартиры немного рома, быстро смешивает все это в квадратном бокале и спокойно опускается на пол. Около четырех утра, а она совсем не хочет спать. Граничит на грани с бессонницей и каким-то психозом, но ей наплевать. Все равно не уснет, пока не обдумает все. Не взвесит за и против, не поймет, что деньги важнее придуманного совсем случайно. Материальность всегда перевешивала пустые мечты и надежды.
Надежды? Энни усмехается, делая глоток и ловя пальцами потрепанную карточку. Эта - ее любимая. Случайный снимок еще со школы, о котором она толком ничего и не помнит. Кажется, шла по коридору и просто заметила в полусумраке очертания двух учеников. Быстренько щелкнула, убегая дальше по своим делам. Правила не в ее вкусе, но уж больно не хотелось, чтобы снимали баллы со всего факультета лишь за то, что ей душно в полукруглой гостиной факультета. Душно от того, что туда вот-вот заглянет местная звезда. Тот, от кого у девочек срывают крышу. Тот, кто заставил ее взглянуть по-другому на все происходящее. Вот так живешь себе, собираешь историю в виде фотографий, а потом оказывается, что обманываешь саму себя и всех вокруг. Лицемерие - не ее конек, но как понять, а не оно ли наполняет каждую клеточку тела? Или это просто противоречивость? Господи, как же она запуталась в самой себе.
Двое мальчишек в темном коридоре. Огонь факелов скользит по их лицам, позволяя рассмотреть хоть немного черты лиц. Один сидит на подоконнике, второй стоит рядом. Они о чем-то разговаривают, чуть улыбаясь друг другу.
- Наверное, именно так вы и решили создать группу,- бросает Энни в тишину, которой наполнена квартира. Наверное, стоит завести собаку или еще какое-нибудь животное. Или найти наконец нормального парня, что вытерпит все скачки настроения и некий эгоизм, который все же присутствует в этой девушке. Да нет, если совсем откровенно, то такие находились. Милые, терпеливые и всепрощающие. Вот только во всем было слишком. Слишком правильные, слишком влюбленные, слишком похожие на того, на кого не нужно. А разве она виновата, что неосознанно выбирает именно таких? Чтобы была возможность заменить того, о ком и думать толком не хочется - просто тошно.
Она берет в руки другой снимок - самый свежий. Он сделан буквально на днях в заполненном сигаретным дымом клубе. И молодежью, которая тянется на звуки его музыки. Руки обнимают гитару, перебирая аккорды пальцами. Где-то на заднем фоне наверняка его друг, но совсем не он стал ключевой фигурой колдографии. Энни убирает в сторону стакан, когда наблюдает за тем, как солист прикрывает глаза и поет что-то беззвучное. Она знает, что - ее любимую песню. Самую-самую, у которой, к слову, не так уж и много поклонников. Зрителям больше нравятся слова о любви, о чем-нибудь щемящем и тревожном. Но не эта. Странная она, но почему-то жутко трогает девушку.
Когда его глаза вот так прикрыты, кажется, что он забывает обо всем на свете. Растворяется в своей музыке, живет ее ритмами. И нет никого вокруг. Лишь он и его мелодия, идущая из самого сердца. Мальчик, который влюблен исключительно в музыку. Мальчик-музыка, который так сложен для понимания. Девушка закрывает глаза, опускается на спину. Прикосновение лопаток к холодному паркету совсем невесомо: она парит мыслями далеко за пределами материального мира. Это так странно - разбираться в самой себе. До сих пор так невозможно понять, кто он для нее. Она для него - никто, и это понятно. Девочка-однокурсница, которую знали все вокруг. Шустрая, порой чересчур. Непостоянная, временами заносчивая. И не более того. Всего лишь та, кому он однажды сказал нет на протянутую руку. Отказался дружить, зная, что однажды она перегорит этим. К чему растрачивать время и чувства на ту, что однажды уйдет, как настоящая англичанка? Это ведь совсем не логично, и они оба знали это.
Когда десятки, сотни колдографий проносятся перед глазами, а время уделяется лишь некотором из них (ей нравится, когда он курит, почти обжигая пальцы; прикрывает глаза, задумываясь о чем-то своем; улыбается своим мыслям и перебирает струны гитары), Энни медленно поднимается с пола и направляется в коридор. Там, у зеркала, всегда висит ее сумочка. Перебирая пальцами объективы, осторожно выкладывая сам фотоаппарат, она тянется к внутреннему кармашку, где спрятались привычные сигареты. Так странно, но она совсем не помнит, почему начала курить. Когда, зачем. Быть может, после того случая? Когда была очень шокирована. Или чуть позже, когда заметила на фото, как он курил.
На кухне она достает из шкафчика пепельницу, не спеша закуривает и подходит к окну.
Она любит его.
Раз. Два.
Три.

Холодно. Ужасно холодно.
Вот такие мысли были в голове юной и взбалмошной мисс Вейн, которая была на лужайке перед замком Хогвартса. Было уже темно, и не было ничего видно кроме пару деревьев и смутного очертания школы. Что завело сюда Ромильду было непонятно. Она тщетно вглядывалась в темноту, пытаясь заметить или увидеть кого-то, как возможно казалось. Но на самом деле это не так. Вейн не кого не ждала, скорей всего она просто надеялась увидеть кого-то в этот вечер, чтобы этот кто-нибудь спросил ее что она тут делает. Но такое развитие события вероятно сегодня не предвидется. Практически все студенты Хогвартса сейчас были в своих гостиных, пытаясь согреться возле камина, а некоторые, авозможно, были на тренировке по квиддичу, хотя скорей всего даже и команда разошлась из-за того, что не было видно даже самого большого и яркого мяча в игре - кваффла. Кстати, Ромильда не играла в квиддич, она не была в команде факультета, она просто болельщица. Ярая болльщица, кстати. Вообще Вейн любит выделяться среди толпы, но не такими экцентричными способами, как Лавгуд, она любит неожиданные поступки и такие же неожиданные результаты своих действий. Помнится, как-то раз девушка написала на плакате волшебными красками такие слова в пользу Слизерина, что МакГоналл пришлось вызывать ее родителей в школу. Тогда был матч по квиддичу, но именно тогда Гриффиндор и победил. Потом Мильда говорила всем, кто ее только слушал (такие находились, но их было очень и очень мало), что их факультет выиграл только благодаря ее плакату, что он был заколдован против Слизерина. Это, конечно же, было неправдой. Если бы выиграл "зеленый" факультет, то оказалось бы, что Ромильда поругалась с командой, и опять же плакат был заколдован против Гриффиндора. В общем, сказки.
А между тем, погода была все хуже и хуже. Щеки Мильды заледенели и теперь она грела пальца своим дыханием. Что еще она тут делает? Уже было пора возвращаться в гостиную, было поздно. Во сколько там заканчивается комендантный час? Если ее поймают, то будет только хуже. Хотя кто ее может поймать? Филч ведь на наказании вместе с Поттером и его друзьями! Замерзшее лицо озарило улыбкой. Но не надолго. Вейн вспомнила, что кроме Филча в замке еще полным-полно преподавателей. И Амбридж. Вздох. С ней лучше не шутить. Если девушка попадется то ее точно выгонят из Хогвартса! Хотя выгонят ее наверное только за принадлежность к факультету Гриффиндору. Но Ромильда уже с этим смирилась, и даже сейчас ни за что не поменяла бы факультет. Она уже привыкла и полюбила его достояние и заслуги. Нет, факультет Мильда не сменила бы. Ни за что.
- Нет, надо возвращаться. Или они меня завтра утром найдут только ледышкой, - прошептала сама себе девушка и еще раз взглянула в непроглядную темноту, вздохнула и повернулась назад, к замку.

После ужина Падма зашла в женскую спальню, перевязала волосы резинкой и, накинув толстовку  двинулась к выходу из замка в сторону лужайки. На прогулку вечером, да еще и в такой холод девушку сподвигла ее головная боль, которая все никак не хотела проходить, а голова все ныла и ныла, не давая Падме ни на чем сосредоточиться. Девушка вышла на лужайку, коснувшись ногами снега, который скрипел, проминаясь под ними. Патил достала из кармана перчатки и шапку, в надежде хоть так согреть свои конечности и не замерзнуть, не заболеть. Глаза не сразу привыкли к темноте и какое-то время Падма шла по лужайке озираясь. Тишина отзывалась лишь уханьем сов, луна опускала свои лучи на снег, от чего тот искрился. Сестра Падмы- Парвати куда-то изсчезла, даже не напомня о себе. падма вздохнула и пошла дальше вперед. Вдруг,хруст, еще один. Патил напряглась и направила все свое внимание  в ту сторону, откуда доносились звуки. первой мыслью девушки было побежать обратно в замок, но не все так просто. Не такая уж Падма и трусиха. Кто-бы там ни был, надо узнать, кто это. И если что-сообщить об этом преподователям.
Кто здесь?
Девушка все еще всматривалась в темноту, подходя ближе. Прояснился силуэт, подойдя еще ближе Падма разглядела в нем Ромильду Вэйн, учащуюся Гриффиндора. Патил облегченно выдохнула.
Знаешь, ты меня немного напугала.
Девушка кивнула и улыбнулась Ромильде.
А ты что здесь делаешь, в столь поздний час?

Ромильда медленно шагала к дому. Да, теперь ее дом - это и есть Хогвартс, так уже пять лет. После серьезного конфликта с матерью, Мильда уже не старается побыстрее попасть домой хотя бы на каникулы. Вот и в этом году она осталась в замке на зимние, рождественские каникулы. И даже сейчас не желала, даже маленькой частичкой души попасть домой. Если будет что-то срочное - ей пошлют сову. В этом девушка не сомневалась, и никогда не стеснялась того, что все каникулы ей приходится проводить в Хогвартсе. Впрочем, никто и не смел таким образом смеяться над девушкой, иначе этому шутнику придется плохо. Весьма и весьма плохо. Вы же не хотите, чтобы в Вас направили сглаз. Нет? Вот и хорошо, точнее лучше все же Вам.
Между тем Вейн шла, приближаясь все ближе к замку, по привычке шаркая ногами. Хотя сейчас этого не было слышно, был только хруст снега, такой манящий и зачаровывающийся. Мильда готова слушать его вечно, только Хогвартс был уже близко и скоро девушке ждал камин, обжигающая ванная и теплая постель. Сейчас Вейн не отказалась бы и от чашечки чая, но ужин был завершен несколько часов назад, а где находится кухня, она не знала. Можно было  и создать самой кружку, но это не сейчас, позже. Возможно, к тому времени, как Ромильда дойдет до постели она полностью согреется.
Дерево, еще одно. Замок казался уже близко, и теперь Мильда обдумывала способ пробраться в него так, чтобы никто не заметил. Это казалось проблемой, но небольшой, ибо девушка уже бывала в такой поздний час на улице и вне школы, поэтому Вейн особо не переживала. Сейчас она думала над двумя вариантами: просто быстро пробежать так, чтобы если кто ее и заметит, не разглядит лица, или может быть наложить заклинание невидимости? Правда, здесь нужно быть точной, иначе за этим последуют не совсем приятные последствия. Решив, что первый вариант намного легче и быстр в исполнении, девушка услышала хруст снега, но не ее. Эти шаги были намного медленнее, чем у Мильды, и чтобы убедиться в окончательности, что она права, Вейн остановилась. Так и есть, здесь кто-то был, и этот кто-то тоже остановился. Ромильда не побоялась незнакомца или незнакомку, а продолжила свой путь дальше, зная, что если ему захочется поболтать, он присоединиться к ней. Через пару шагов девушка убедилась в том, что она не ошиблась - перед ней стояла Патил. Падма или Парвати это была, Вейн не смогла определить сразу, и поэтому не стала заморачиваться и подошла ближе к студентке.
Кто здесь?
- Э-э! Я тут, - Ромильда начала быстро махать руками перед носом у Патил, - теперь узнала? - Мильда звонко рассмеялась. Стало теплее, но ненамного.
Вейн узнала девушку, это была никто иная, как Падма. Гриффиндорку она бы узнала сразу, это точно. Да и тем более Парвати ее сразу бы узнала, как никак, они с одного факультета и практически каждый вечер вместе сидят в гостиной, только она со своими друзьями, а Мильда со своими.
Напугала? Брови Ромильды взметнулись вверх. Пугать ей давно никого не приходилось, хотя это немного и радовало ей душу. Она молчала.
А ты что здесь делаешь, в столь поздний час?
Вейн знала, что этот вопрос сегодня будет задан. И этому не удивилась, она, как обычно расправила плечи и низким голосом произнесла:
- У каждого свои секреты, Патил. Я же не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь? Давай оставим это тайной и подумаем насчет того, как пробраться в замок незамеченными.
Девушка вздохнула и посмотрела на Падму, ожидая ее ответа. А  меду тем, становилось холоднее и темнее. Если они хотят не оставаться на дополнительные занятия, то нужно поторопиться.

==> Выручай-комната

Оно было светом, оно было пыльной тишиной. Не Энгельс и не Ричард Бах. Свист ветра и хлопки тёмно-фиолетовых крыльев. Вороны с конвертами в когтистых лапках, старая метла. Где-то внизу тонули люди, сыпались сверху, норовя попутно схватить за ногу. Люди были все сплошь чумазые, словно бросались давеча в нефтяную кладь. И становились только чище, с плеском и визгами окунаясь в болотную грязюку. Через минуту внизу расстилалась зелёная рвань, пестревшая неприглядными дырами вспученной топи, что прорвала травяной покров. Было обидно. Гнев закипал. Кипело бурое море. Дыры затягивал зелёный покров.

  Ли сладко зевнул. Ли по-кошачьи потянулся. Ли чувствовал небывалый прилив сил и не более бывалый прилив эмоций. Волна радости и умиротворения, завершившая сон, передавалась теперь телу. Он так и не разобрал чемоданы - не беда. Он даже не разделся - ну и Филч с ним. Голый матрац? Пыльная завеса? Полосатый в грязи пол? Всё, всё пустое - даже то, что он вонял. Должен был, во всяком случае.
- Интересно: Тергео можно использовать вместо душевой кабинки? Если исходить, к примеру, из фразы "пахну не я - пахнет мой пот"? - чётко произнёс Джордан, с любопытством наблюдая за частичками пыли, вихрящимися в потоке мокрого азота, что зловонным утренним душком исторгался изо рта. С удовольствием чихнув, он смачно набрал в лёгкие воздуха, готовясь пальнуть.
- Терг-х-кхе-о! - приступ вполне ожидаемого кашля сотряс кудряшки черномазого тела. - Экскуро!.
По крайней мере, пол теперь казался чуть более чистым, чем был секунду назад. Да и дышать стало гораздо легче - пыли не было совсем, осталось только застарелая грязь. Быть может, магического происхождения - Хогвартс всё-таки. Здесь даже грязь бывает своенравна - а вдруг это заколдованная лягушка? Ли мечтательно затянулся грёзой. Ему представлялось, как он - цёрный рыцарь в мифических чёрных доспехах, спасает бедное существо. Лягушки, между прочим, денег стоят. А на его зарплату... Хотя о зарплате он пока не знал ничего. Его главной целью было вернуться в Хогвартс, а там уже как-нибудь. Воды наколдует, у эльфов булочек украдёт - если официального обеда не захочется ждать. Совсем другой, более важный вопрос, - когда приступать к отработке. Хотя и до первого трудового часа не мешало бы на рабочее место взглянуть: библиотека - штука серьёзная, сходу не ухватишь суть. В любом случае, давно пора вставать...

==> Библиотека